Наблюдатель - Шарлотта Линк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Плевать. Он начал это – и должен закончить.
Около четырех часов дня все пришло в движение. Из ворот вышла небольшая группа подростков, потом еще, и вскоре ученики повалили толпами. Еще пара минут – и тихая заснеженная улица наполнилась криками и смехом. Теперь она кишела детьми. Джон вышел из машины и внимательно огляделся. Он надеялся, что Финли не ускользнет от него в толпе.
Краем глаза Бёртон следил за дорогой и припаркованными возле школы автомобилями – не исключено, что доктор Стэнфорд приедет за сыном лично. Джон не думал от него прятаться, но если Стэнфорд застанет его здесь, в дальнейшем шансы подстеречь Финли будут близки к нулю. Тогда он точно ни на минуту не оставит мальчика без присмотра. Может, даже наймет телохранителя.
Но никого похожего на доктора Стэнфорда Джон не видел, и это обнадеживало. В конце концов, должен же мистер адвокат когда-то зарабатывать свои деньги.
Финли появился ниоткуда, так что Джон чуть не подпрыгнул от неожиданности. Мальчик шел один, в стороне от шумных компаний. Он узнал Джона и направился к нему.
– Привет, Финли, – сказал Джон, продолжая краем глаза обозревать местность. Доктора Стэнфорда все еще нигде не было.
– Здравствуйте, мистер Бёртон, – вежливо поздоровался Финли. – Папа не велел мне с вами разговаривать.
– Я ожидал этого, – ответил Джон. – Поэтому будет лучше, если он не узнает о нашей встрече. Понимаю, что прошу слишком многого, но речь идет о твоей маме.
Финли выглядел вконец удрученным. Он не хотел делать то, что запрещал отец, но очень тосковал по маме.
– Но вы ведь незнакомы с моей мамой? – спросил Финли.
– Нет, – признался Джон. – Но мне очень нужно с ней переговорить. Это может спасти жизнь другому человеку, с которым я хорошо знаком.
Финли пожал плечами.
– Я не знаю, где она.
– У тебя есть ее фотография?
Финли кивнул, снял рюкзак и стал в нем рыться. Наконец вытащил фотографию.
– Вот она.
Джон внимательно посмотрел на снимок. Красивая женщина – это было первое, что он про себя отметил. Длинные светлые волосы, большие глаза, тонкие черты лица. Но он отметил и другое – страх, будто въевшийся под нежную кожу. Признак депрессии? Или же она боялась чего-то конкретного, что отравляло ей жизнь?
Джон вернул фотографию мальчику.
– Она очень красивая.
Финли кивнул:
– Да.
– Твой папа в офисе?
– Да, он вернется только вечером.
– Ты ведь собирался ехать домой на автобусе?
– Да.
– Что, если я тебя подвезу и мы немного поговорим по дороге?
Финли решительно замотал головой:
– Мне нельзя садиться в машину к незнакомым людям.
– Хорошо, и в этом ты абсолютно прав, – одобрил Джон. – Но ты ведь уделишь мне пять минут здесь, на улице?
– Хорошо. Автобус подойдет только через десять минут.
– Отлично, Финли. Слушай, ты ведь понимаешь, что люди не исчезают без причины? Тем более мамы. Ей пришлось оставить то, дороже чего у нее в этом мире ничего нет, а именно тебя. Женщина может решиться на такое только под очень сильным давлением.
– Да, – снова согласился Финли.
– Твой папа сказал полиции, что мама страдала депрессией. Ты знаешь, что такое депрессия, Финли?
– Это когда человек всегда очень грустный, – ответил Финли.
– Именно. И твоя мама была такая, всегда очень грустная?
– Да, – серьезно подтвердил Финли.
Джон решил попробовать зайти с другой стороны.
– Видишь ли, Финли, люди, страдающие депрессией, часто грустят по непонятной причине. То есть сами они, может, ее и чувствуют, но со стороны кажется, будто ее нет. Такая печаль как простуда в горле – есть, и всё. Поэтому она и считается болезнью. Человек грустит, даже если у него все хорошо. У твоей мамы все было хорошо в жизни?
Лицо Финли отразило неуверенность.
– Вы спрашиваете, грустила ли она по непонятной причине?
– Да.
– Не думаю, что это так, – тихо сказал Финли. Теперь он не смотрел на Джона.
– Значит, ты знаешь причину ее грусти?
Мальчик кивнул.
– А почему она ушла из дома, тоже знаешь?
Финли молчал и смотрел на свои сапоги. Джон заметил, как на его виске под тонкой кожей дергается жилка.
– Не хочешь рассказать мне об этом?
Финли покачал головой.
– А если это поможет мне найти ее?
Теперь глаза Финли заметались по сторонам, как будто в поисках помощи.
– Твои родители часто ссорятся? – продолжал расспрашивать Джон.
Финли выглядел так, будто хотел сбежать, и Бёртон понял, что не сможет удерживать мальчика при себе больше минуты. Но тут ему пришла в голову интересная мысль, и Джон сменил тему.
– Чем ты вообще занимаешься после школы? – спросил он. – У тебя есть хобби? Регби? Может, музыка?
Финли как будто удивился. Но лицо его отразило невероятное облегчение.
– Я играю в гандбол по средам, – ответил он. – А по четвергам у меня фортепиано.
– Ты играешь в гандбол? Вот это мне нравится… А знаешь, я ведь тренирую детей по гандболу в свободное время.
– Правда? – Теперь Финли смотрел на него с восхищением.
– Правда. И у тебя получается играть в гандбол?
– Получается.
– Ты занимаешься этим здесь, в школе?
– Да.
– А фортепиано тоже здесь?
– Нет, с частным преподавателем. Рядом с метро «Хэмпстед».
– Понимаю. Наверное, раньше тебя отвозила туда мама, а теперь ты добираешься один?
– Да. У моего отца совсем нет времени.
– Хорошо, Финли. Спасибо, что поговорил со мной. Надеюсь, ты еще успеешь на свой автобус.
– Еще есть время, – сказал Финли и повернулся, чтобы идти. – До свидания, мистер Бёртон.
– До свидания, Финли.
Джон проводил мальчика глазами. При ходьбе Финли немного сутулился, как будто нес невидимый груз. Вне сомнения, он не был счастливым ребенком. Обласканным, защищенным, окруженным вниманием – да. Но Финли излучал безнадежность и брошенность, даже если дома его ждала огромная игровая комната, укомплектованная по последнему слову техники.
Этот мальчик был соломинкой, за которую только и мог уцепиться Джон. Потому что если Лайза Стэнфорд обреталась где-то неподалеку, она должна была предпринимать попытки увидеться с сыном, что помогло бы ей пережить разлуку. У Джона оставалась слабая надежда, что Лайза будет появляться в тех местах, где у нее есть шанс застать Финли. Бродить там в определенное время, чтобы хотя
