Наблюдатель - Шарлотта Линк

какой Кристи доводилось пробовать в жизни. Нэнси жила в таунхаусе в Фулхэме. Это была миниатюрная женщина с теплыми глазами, коротко остриженными волосами и, судя по всему, добрейшим нравом. Тут же, в гостиной, на диване спали две кошки. В саду стоял снеговик.

– Внуки навещали меня на выходные, – объяснила Нэнси, заметив удивленный взгляд Кристи.

И сержант, которая утром только и успела глотнуть кофе на ходу, а чуть позже проглотить шоколадку, не устояла перед искушением. Она съела две порции яичницы-болтуньи и тост и выпила три чашки кофе, в очередной раз убедившись, насколько правильный завтрак может взбодрить и поднять настроение. Тем более что Кристи в ближайшие дни планировала сесть на диету – она боролась с лишним весом.

То, что Нэнси сообщила о Лайзе, вполне соответствовало показаниям Эллен Карран и лишь отчасти – медсестры из клиники.

– Высокомерие? Нет, этого я за ней не замечала. Одевалась всегда дорого, это так. Украшения с одной руки Лайзы Стэнфорд стоили больше, чем моя пенсия за пять лет. Но деньги не делают человека счастливым, ведь так? Лайзе приходилось нелегко, это было заметно.

– Что она рассказывала о своей семейной жизни? Кажется, она хотела развестись?

– Честно говоря, я никогда не верила, что они разведутся. Просто Лайзе время от времени нужно было убеждаться, что она может это сделать. Не помню, в чем она конкретно обвиняла мужа. Они с Карлой Робертс были такие молчуньи… Это мы болтали без умолку.

– С Карлой Робертс?

Нэнси как будто разволновалась:

– Вы уже знаете, кто ее убил? Я не могла поверить, когда прочитала об этом в газете. Это уму непостижимо!

– Даже если Карла и Лайза говорили мало, хоть раз им наверняка пришлось высказаться?

Нэнси задумалась.

– Да, Лайза несколько раз говорила, что несчастлива в браке. Что муж занят исключительно деньгами, карьерой и репутацией. Он часто организует благотворительные вечера, чтобы попасть на страницы газет. Но это ведь не значит, что он заботится о жене, ведь так? Лайза чувствовала себя одинокой, даже когда он был рядом.

– Он не препятствовал ей посещать группу? Ничего об этом не знаете?

– Не думаю, что он вообще знал о группе. А если Лайза что-то и рассказала, вряд ли воспринимал нас настолько серьезно.

– Карла советовала ей развестись?

– Понятия не имею. Иногда они перешептывались, но о чем – я не знаю… – Нэнси сделала виноватое лицо. – Честно говоря, обе казались мне скучными. Мы, остальные, весело проводили время, а эти кумушки закрылись от всех. Кроме того, Лайза часто пропускала встречи.

– Почему? Не знаете?

– Семейные обстоятельства. Похоже на правду, учитывая положение ее мужа. И все-таки Эллен за это на нее злилась.

– То есть вы исключаете то, что муж время от времени препятствовал Лайзе посещать группу поддержки?

– Нет, конечно. Но я всего лишь могу повторить то, что говорила она. Мы не особенно вникали в ситуацию Лайзы.

– Лайза когда-нибудь упоминала педиатра, у которой наблюдался ее сын, доктора Энн Уэстли?

– Никогда. С какой стати она должна была это делать?

Кристи проигнорировала вопрос.

– И о чем говорила Карла Робертс? – спросила она. – Когда ей приходилось это делать, я имею в виду.

– Ну, у Карлы были большие проблемы, – ответила Нэнси. – То, что ей пришлось пережить, сломало ее. Муж оставил ее ради секретарши, фирма обанкротилась. В одну ночь Карла потеряла все. Дом ушел с молотка. Сама не понимая как, она вдруг очутилась в аптеке, где распаковывала коробки и расставляла лекарства на полках, чтобы хоть как-то продержаться на плаву до пенсии, которая означала для нее полное одиночество. Карла просто не могла поверить в случившееся. А дочь – единственное остававшееся в этом мире родное существо – все больше жила своей жизнью.

– Да, дочь, похоже, недооценивала проблемы матери.

– Ну, – Нэнси пожала плечами, – такова нынче молодежь. Занимаются только собой, своим будущим. Однажды и мой муж заявился домой с другой женщиной и попросил у меня развода. Я была в шоке, поверьте. И дети не баловали меня своим вниманием. Учеба, друзья – выходные с плачущей мамой не особенно котировались.

Кристи подумала, что поступила мудро, отказавшись от семейной жизни в ее классическом варианте и от детей. Все чаще у нее складывалось впечатление, что современное общество способно плодить только конченых эгоистов.

Она допила кофе, достала и выложила на стол визитку:

– Позвоните, пожалуйста, если еще что-нибудь вспомните. Любая мелочь, каждое слово, случайно оброненное Карлой или Лайзой, может оказаться для нас важно.

– Постараюсь напрячь память, – пообещала Нэнси.

3

Участок оказался большим, даже по меркам Хэмпстеда. Джон имел представление о стоимости земли в разных районах Лондона и мог оценить, во сколько Стэнфордам обошлась их недвижимость. Дом стоял довольно далеко от дороги и едва просматривался за вершинами высоких старых деревьев, даже в это время года, без листвы, образовывающих непроницаемую стену. Быстро сориентировавшись по сторонам света, Джон пришел к выводу, что деревья должны почти полностью поглощать солнечный свет, особенно летом. Дом окутывала вечная тень. Джон спросил себя, какой смысл выкладывать состояние за участок площадью с хороший парк, чтобы жить во мраке, который можно устроить в любой городской квартире с окнами на задний двор. Теперь его почти не удивляло, что Лайза Стэнфорд страдала от депрессии.

Джон уже собирался нажать кнопку звонка, установленного на кованых воротах под камерой слежения, когда увидел мальчика, бредущего через заснеженный сад. Мальчик не шел по расчищенной дорожке, а именно брел по колено в снегу, волоча за собой санки – что-то вроде красного пластмассового блюдца с возвышающимся посредине маленьким сиденьем.

Джону вспомнились деревянные санки его детства. Как много изменилось с тех пор! Мальчик открыл ворота и вздрогнул при виде Бёртона.

– Здравствуйте, – пробормотал он.

– Здравствуй, – ответил Джон. – Меня зовут Джон Бёртон. А ты…

– Финли Стэнфорд, – представился мальчик.

– Очень приятно, Финли. Я хотел бы видеть твою маму. Она дома?

– Нет.

– И когда вернется?

– Я не знаю.

– Где она?

– Я не знаю, – повторил мальчик.

– Ты не знаешь?

– Она пропала.

Джон изобразил удивление:

– Пропала? Когда это случилось?

– В середине ноября. Пятнадцатого ноября она ушла из дома. Это было воскресенье.

– Ага. Значит, она собрала вещи, вышла из дома и больше не вернулась, так это было? Или как-то иначе?

– Мы смотрели телевизор, мама и я. Она пила чай, я – какао с печеньем.

– Только вы с мамой, папы не было?

– Он сидел в своем кабинете. Работал.

– Понимаю, и что произошло потом?

– Папа ушел, потому что у него был ужин с клиентом. Мой папа адвокат.

– Я знаю.

– Мы с мамой не