Дискета мертвого генерала - Валерий Горшков

– Беру, – док вышел в соседнюю комнату и вернулся с черным кожаным кейсом. Потом нашел в скомканном на полу камуфляже гранату и, аккуратно завернув ее в чистую тряпочную салфетку, положил внутрь какой-то жестяной коробочки и убрал в чемоданчик. После этого спрятал форму в бельевой шкаф, где, судя по всему, уже находилось кое-что весьма отталкивающее, и стал переодеваться, снимая белый, уже испачканный кровью при осуществлении недавней манипуляции с бинтами медицинский халат и влезая в новый, голубого цвета комплект – короткий халат и брюки.

Именно в этот момент я услышал, как хлопнула входная дверь. Док так напрягся, что у него на лбу проступила пульсирующая вена. А я прикрыл обмазанные мазью веки – единственную не забинтованную окончательно часть тела – и прикинулся наполовину обгоревшим инструктором по ликвидации по прозвищу Король.

Голос, нарушивший гробовую тишину медчасти, безусловно, принадлежал господину Персикову, решившему самолично навестить трагически пострадавшего после попойки мастера заказных убийств перед его грядущей отправкой в госпиталь.

– Ну, как он? – Торопливые шаги проследовали в лазарет и остановились прямо перед каталкой. Я даже ощутил на своем лице горячее, прерывистое дыхание. В произнесенных Персиковым словах чувствовалась надежда. Ишь ты, заботливый какой, сволочь!

– Немного лучше, – обнадеживающе отозвался док. – Только надо поторапливаться…

– Вы полетите последним вертолетом, вместе с несколькими из наших гостей. Когда вертолет сядет, вас будет ждать «скорая». Прямиком поедете прямо в госпиталь. Я уже обо всем договорился. Как только передашь инструктора врачам, сразу же поедешь обратно к вертолету.

– На той же «скорой»? – Судя по отчаявшемуся голосу, док направился к шкафу с лекарствами. Так оно и оказалось – ровно через три секунды я услышал слабое дребезжание открываемой стеклянной дверцы.

– Нет, будет другая машина! – как ножом, отсек Персиков. Он сделал небольшую паузу, а потом довольно сердито спросил: – Чего ты там накладываешь в чемодан? Зачем тебе ампулы?

– Мне – действительно незачем. А вот ему, – вероятно, он имел в виду меня, – вполне могут пригодиться. Это обезболивающее. Два часа назад я уже сделал ему один укол, и, сможете убедиться сами, он впервые за последние сутки смог уснуть, – док, конечно, был мастером своего дела, но я даже не догадывался, что он еще и хороший актер. По крайней мере, говорил он достаточно убедительно.

– Хорошо, делай как знаешь, – расслабился Персиков. – Я не доктор, чтобы давать тебе советы. Но, предупреждаю, если он умрет по дороге в госпиталь… – больше я ничего не услышал, так как последние высказанные боссом звуки, словно под тяжелым стальным прессом, превратились в змеиное шипение.

– Сделаю все возможное, – снова совершенно спокойно парировал док. – Он держится молодцом, ваш инструктор. Другой на его месте уже давно бы сдался, ан нет! У этого мужика поистине феноменальная сопротивляемость организма. И хоть неблагодарное это дело – давать прогнозы, я все же рискнул бы предположить, что с ним все будет в порядке…

Черт бы его побрал, этого дока! Я уже по-настоящему начал сомневаться в правильности выбранной им когда-то профессии. Мэтры из Щукинского училища наверняка вырвали бы остатки своих основательно поредевших и седых шевелюр, случись им узнать, какой потрясающий талант утерян ими безвозвратно. Впрочем…

– Правда, раньше чем через три-четыре месяца он вряд ли сможет приступить к работе, – с настоящим, если бы я не был уверен в обратном, сожалением, док продолжал обрабатывать Персикова, который сам был вполне приличным психологом, однако речь парня, безусловно, произвела на него впечатление.

Босс вздохнул и с надеждой в голосе произнес:

– Ну, это не беда. Главное, чтобы встал на ноги, а там уже не проблема…

Я услышал, как скрипнул стул. Не иначе как Владимир Адольфович решил нас покинуть? Ужасная потеря.

– Вы уже собрались?

– Да, готов, – спокойно ответил док.

– Ждите. Минут через несколько за вами зайдут, помогут довезти нашего больного до автобуса, а потом посадят в вертолет. Полетите с серьезными людьми, так что делай выводы, – Персиков еще секунду постоял, вероятно, внимательно рассматривая напоследок одного из своих самых ценных холуев, которого по стечению обстоятельств инкогнито заменял я, а потом быстро направился к выходу из медчасти. Когда хлопнула дверь, я рискнул открыть глаза и покрутить зрачками в разные стороны.

Док сидел на кушетке, держал в руках черный кожаный чемоданчик и с отсутствующим видом смотрел прямо на меня.

– Все в порядке?

– Вроде да, – просвистел я сквозь бинты. – Спасибо, док.

– За что? – Его брови удивленно взметнулись вверх.

– За все.

Буквально через полминуты снова хлопнула входная дверь, и по выложенному кафелем полу медчасти громко застучали сразу две пары тяжелых армейских ботинок. Пришли провожатые. Я опять закрыл глаза и прикинулся мумией. Док обменялся с боевиками парой слов, каталку со мной подхватили, и я поехал, изредка вздрагивая, когда маленькие колесики с резиновой окантовкой проезжали по неровностям многочисленных коридоров.

Наконец я почувствовал запах выхлопных газов и услышал отраженный высокими сводами гул работающего дизельного движка микроавтобуса. Мы добрались до гаража. Хлопнула, открываясь, задняя дверца «бусика», каталку снова подхватили и по неизвестной мне наклонной поверхности затолкали внутрь кузова.

– Осторожнее, вы! – Это док подал свой голос. – Не дрова везете.

Он запрыгнул в автобус рядом со мной, дверца захлопнулась, плавно включилась коробка переключения передач, и синий «Форд-Транзит», а это, несомненно, был именно он, тронулся в путь. Спустя пару минут док легонько толкнул меня в плечо.

– Не уснул, командир?

– Что случилось? – Я открыл глаза и увидел нависающее прямо надо мной лицо парня. Казалось, он был чем-то встревожен.

– Да так, мысли всякие в голову лезут… Конечно, глупо об этом говорить именно сейчас, но выходит, что я совершенно «за так» отработал на этих мерзавцев почти полтора года, – в голосе дока проскочила нотка сожаления. – Что за жизнь… Знаешь, ведь я хотел… – Парень вдруг замолчал, выдавил на лице улыбку и громко вздохнул. – Ладно, какие наши годы! Успею еще. Обязательно успею.

– Сколько у тебя выходило за отработанный срок?

– Примерно сорок тысяч. Что теперь вспоминать?..

– Не бойся, главное – добраться живыми, а там решим все твои проблемы! Обещаю.

– И то верно. Главное – добраться…

«Форд» выехал на идеально ровную взлетно-посадочную площадку и остановился. Мы простояли несколько минут, прежде чем откуда-то издалека послышался звук вертолета, который с каждой секундой становился все громче и громче. Наконец «вертушка» приземлилась, и пилот выключил двигатель. Почти сразу же щелкнула, открываясь, задняя дверца микроавтобуса, док накоротке обменялся с водилой и еще одним боевиком парой предложений относительно предстоящего размещения каталки с больным внутри вертолета, затем тележку снова подхватили чьи-то сильные руки и выкатили из кузова. Даже сквозь троекратно обмотанные вокруг всего моего голого тела бинты и накрывающую почти с головой простыню я сразу же ощутил, как в легкие стремительно ворвался свежий лесной воздух. Если бы не ужасный запах, исходящий от «бывших в употреблении» повязок, было бы совсем замечательно.

Меня быстро провезли по площадке и вкатили внутрь вертолета. Одновременно я услышал приближающийся издалека гул несущегося на высокой скорости автомобиля. Он въехал на площадку сразу же после того, как каталку со мной разместили у дальней, недалеко от входа в кабину пилотов, переборки. Автомобиль быстро развернулся – это не трудно определить на слух – и стал задним ходом въезжать в открытую пасть полугрузового вертолета. Он остановился так близко от меня, что я даже отчетливо ощутил пробравшийся сквозь бинты запах выхлопных газов. Мафиозные авторитеты даже здесь не упустили возможности выделиться среди всеобщей «серой массы» автомобилистов. Машина, несомненно, была заправлена только недавно появившимся в Европе высококачественным бензином с ароматическими добавками. В данном случае это был запах лимона. Как-никак, а все-таки приятней, чем вызывающая дурноту окись углерода.

Я услышал, как хлопнула одна из дверей стоящего в метре от каталки автомобиля, наступила пауза, во время которой кто-то, несомненно, разглядывал лежащую под простыней «мумию», затем два человека о чем-то тихо переговорили между собой, и дверь снова захлопнулась. Кем бы из девяти мной уже виденных гостей ни были находящиеся сейчас в машине люди, они не особенно горели желанием вступать в разговор с доком и вообще – выходить из машины. Кто мы для них такие, чтобы удостаивать нас чести общаться с несомненными авторитетами структуры? Никто. Особенно – я.