Ïðîñòî ëþáîâü - Òàììàðà Âåááåð

– Он был лучше меня? – Келлан заглянул мне в глаза, чуть тронул мои губы своими и

быстро провел языком по губе. – Настоящее ничем не заменишь. Я буду еще круче…

– Я ненавижу то, что ты со мной делаешь.

Он знал, что я сделала Денни, и я ненавидела его знание. Он был прав: я ненавидела

его правоту, ведь происходящее было намного лучше всего, что у меня было с Денни. Я

знала, что он прав, и ненавидела за это себя – была бы я с ним…

Келлан пытливо смотрел мне в глаза.

– То, что я с тобой делаю, тебе нравится.

Он провел языком по моему горлу, снимая капли дождя со все еще влажной кожи. Я

содрогнулась.

– Ты жаждешь этого, – прошептал он и упрямо добавил: – Это меня тебе хочется, а не

его.

Новый толчок, и я запустила пальцы в волосы Келлана. Я потянула к нему губы. Для

нас обоих все стало острее, и он застонал точно так же и аккурат тогда же, когда и я. От

нашего тяжелого дыхания запотели стекла. Боже, я ненавидела его. И – господи! – его же

хотела.

Я стянула с его плеч куртку, внушая себе, что хочу лишь сделать его таким же, как я

сама, озябшим и жалким. Он сорвал ее полностью, сделавшись одержимым, и отшвырнул на

заднее сиденье. Его грудь оказалась так близко, что меня ожгло пламенем. Злым огнем,

подобным раскаленной лаве.

Я попыталась притянуть его к себе, но он отпрянул, и я вконец обезумела. Он не дал

мне дотронуться языком до его приоткрытого рта, и это взбесило меня. Я с силой прошлась

ногтями по его спине. Келлан издал странный звук – смесь боли и возбуждения – и уронил

голову мне на плечо, еще жестче притиснувшись тазом. Я взвыла и вцепилась в задние

карманы его джинсов, прижимая Келлана к себе и обхватив ногами его бедра.

– Нет, я хочу его… – простонала я, удерживая Келлана.

– Нет, ты хочешь меня, – промычал он мне в шею.

– Нет, он бы никогда не тронул мою сестру, – окрысилась я. – Ты обещал, Келлан, ты

обещал!

Мой гнев возобновился, и я опять попробовала его отпихнуть, выскользнуть из-под

него.

– Что сделано, то сделано. Ничего не изменишь.

Он схватил меня за руки и уложил их по обе стороны от моей головы, снова толкнув

бедрами. Я задохнулась, издав глубинный горловой звук.

– Но это… Хватит дергаться, Кира. Просто скажи, что хочешь этого. Скажи, что

хочешь меня, как я тебя. – Он придвинулся ртом, сверкая глазами. – Я и так знаю, что

хочешь…

Наконец он поцеловал меня…

Мой стон исторгся ему в губы, и я самозабвенно впилась в них. Келлан отпустил мои

руки, и я опять занялась его гривой. Он поцеловал меня глубоко, страстно. Его пальцы

шарили в моих волосах, стягивая с них ленту. Бедра так и вминались в мои.

– Нет… – Я провела руками по его спине. – Ненавижу… – я схватила его за бедра и

потянула к себе, – тебя.

Мы упоенно целовались целую вечность. Между вдохами я продолжала говорить о

том, как ненавижу его. Не удаляясь от моих губ, Келлан все так же настаивал, что это

неправда.

– Это ошибка, – стонала я, забираясь к нему под футболку, чтобы ощутить сказочно

крепкое тело.

Он шарил по мне везде и всюду: трогал волосы, лицо, груди, бедра.

– Знаю… – выдохнул Келлан. – Но как же здорово, черт побери…

Наши ласки продолжались, набирая силу. Я либо нуждалась в большем, либо должна

была все это прекратить. Тогда, словно прочитав мои мысли, Келлан покончил с поцелуями

и отпрянул. Задыхаясь от желания, он взялся за мои джинсы. «Нет… да… нет», – подумала я,

обезумев, не будучи в силах отследить мои стремительно менявшиеся чувства. Келлан начал

расстегивать пуговицы, взирая на меня пристально и зло – точь-в-точь как смотрела на него

я. Обстановка так накалилась, что я всерьез подумала, что мы готовы воспламениться.

На последней пуговице из четырех я вцепилась в запястья Келлана и уложила его

руки за своей головой, у двери, продолжая удерживать его на себе. Наши пальцы туго

переплелись, и он застонал, когда наши тела слились заново.

– Хватит, Кира, – прорычал Келлан. – Ты нужна мне. Дай мне волю, и я заставлю тебя

забыть о нем. Я могу сделать так, что ты забудешь саму себя.

Понимая, что он абсолютно прав, я содрогнулась.

Он высвободил руку из моей ослабевшей хватки и провел по моей груди, снова к

джинсам, одновременно покрывая мою шею неистовыми поцелуями.

– Господи, я хочу войти в тебя… – пророкотал он мне в ухо.

Меня пронзило током, ибо все мое тело откликнулось на его слова – оно отчаянно

хотело того же. Из головы, однако, не шла картина утех Келлана с моей сестрой.

– Келлан, остановись! – прошипела я.

– Почему? – огрызнулся он, порождая во мне озноб своими губами. – Ты же хочешь

этого… Молишь об этом!

Рыча все это, он сунул руку мне в джинсы, поверх белья.

Сближение стало избыточным. Его прикосновение сулило невообразимое

наслаждение. Я громко застонала и закрыла глаза. Быстро вновь распахнув их, я обхватила

его за шею и придвинула лицом к себе. До чего же я была зла… Его тяжелое дыхание

звучало прерывисто, он втягивал воздух сквозь зубы, со стоном. Черт, он был на взводе не

меньше моего.

– Нет… Я не хочу.

Мои губы говорили «нет», но его палец путешествовал по кромке моих трусиков, по

бедру, и мой голос пресекся. Прозвучало что угодно – только не отказ. Я отняла руку от шеи

Келлана в попытке убрать его пальцы, понимая, что стоит ему до меня дотронуться – и конец

игре, но он был сильнее, и те оставались в искушающем соседстве.

– Теперь мне ясно, Кира, как сильно ты меня хочешь.

В его глазах горело глубинное, жаркое желание. Я видела, как ему трудно, насколько

большего он хотел. Он тяжко застонал, и на его лице отразилась болезненная страсть,

смешанная с непреходящим гневом. Ничего круче я в жизни не видела.

– Я хочу тебя сейчас. Я больше не могу ждать, – произнес Келлан, задыхаясь, и

высвободил другую руку, которую я все держала, чтобы взяться за джинсы обеими.

Он начал быстро стягивать промокшую ткань. – Боже, Кира, мне нужно это…

– Подожди! Келлан… Стой! Дай мне минуту. Пожалуйста… Мне нужна только

минута…

Похоже, его страсть пресеклась, когда он услышал нашу старую кодовую фразу

насчет того, что нужно сбавить обороты. Его руки замерли. Он сверлил меня тлеющим

взором, и у меня захватило дух от его красоты. С великим усилием я заставила себя

повторить:

– Дай мне минуту.

Слова вылетали отрывисто.

Келлан поглядел на меня чуть дольше.

– Дерьмо! – вдруг выкрикнул он.

Я вздрогнула, но промолчала. Мне все равно было не вымолвить ни слова.

Келлан сел, все еще сжигаемый страстью, и пригладил влажные волосы. С усилием

сглотнув, дыша тяжело и неровно, он уставился на меня.

– Дерьмо! – повторил он и злобно стукнул по дверце позади себя.

Настороженно глядя на него, я застегнула джинсы и села, стараясь успокоить дыхание

и сердцебиение.

– Ты…

Он мгновенно заткнулся и покачал головой. Не успела я ответить, как он распахнул

дверцу и вышел под проливной ледяной дождь. Я уставилась в проем, чувствуя себя дурой и

совершенно не понимая, что делать.

– Твою мать! – заорал Келлан, пиная покрышку.

Дождь уже лил стеной, и по его телу стекали струи, стремительно пропитывая его

волосы, сбегая по спине. Келлан еще несколько раз пнул покрышку, матерясь на чем свет

стоит. Я таращилась на его истерику. Наконец он отошел от машины и, сжав кулаки, завопил

на всю улицу. Ругательство было односложным, зато протяжным.

Задыхаясь от ярости и страсти, он утопил лицо в ладонях, затем быстро пробежался

пальцами по волосам. Взъерошив их, он запрокинул голову к небу и закрыл глаза,

предоставляя дождю пропитать себя полностью и остудить. Постепенно его дыхание чуть

выровнялось, и Келлан уронил руки ладонями наружу, приветствуя ливень.

Он простоял так невыносимо долго. Я наблюдала за ним с места сравнительно

теплого и сухого. Он был ошеломляюще прекрасен: мокрые волосы, расслабленное

запрокинутое лицо, прикрытые веки, разомкнутые губы. С каждым вздохом от него

разлетались капли воды: дождь заливал его лицо, вода струилась по голым рукам к

развернутым ладоням, футболка облепила каждую мышцу великолепного тела. Его тоже

начало трясти от холода.

– Келлан! – позвала я, силясь перекричать дождь.

Он не ответил. И не шелохнулся – разве что вскинул палец: одну минуту.

– Холодно… Пожалуйста, иди в машину, – взмолилась я.

Он медленно помотал головой: нет.

Я не понимала, чем он занят, но была уверена, что он собрался замерзнуть насмерть.