Включи мое сердце на «пять» - Саймон Стивенсон

данного персонажа. Самого персонажа нельзя было назвать «Брэд». Данный вариант настолько невероятен, что вор по имени Брэд испортил бы весь фильм. Ведь мы, Брэды, не воры!

Тем не менее мы, Брэды, несомненно, можем играть роль вора!

А знаете почему?

Потому что мы, Брэды, можем сыграть почти кого угодно.

Ведь мы, Брэды, – среднестатистические американцы!

У нас, Брэдов, в руках любое дело спорится!

Ну, то есть, кроме воровства.

Воровство – это не в нашем стиле!

Но я отвлекся от темы. Появление вора – которого убедительно сыграл мой тезка Брэд, – несмотря на то что у самого актера никакой склонности к воровству нет, – это знак, предвещающий скорое окончание фильма. Такой знаток, как доктор Глунденстейн, назвал финал этой картины одним из лучших в истории американского кинематографа.

Когда фильм достигает своей кульминации, за официанткой и домохозяйкой в бутылочно-зеленом «Тандерберде» 1966 года по пустыне гонятся десятки полицейских автомобилей.

Кажется, что дела героинь плохи, и тут они подъезжают к огромному, узкому ущелью и останавливаются как вкопанные!

Если они поедут дальше, то упадут в пропасть, где их ждет верная смерть!

Но если они повернут обратно, то проведут остаток жизни в тюрьме!

Ох! Какой ужасный момент для официантки и домохозяйки!

Это напоминает мне об одной ситуации, в которой однажды оказались я и доктор Глунденстейн. Тогда я мог либо заплакать, либо повести себя крайне ненаучно.

У них тоже не было ни одного хорошего варианта!

Добрый полицейский берет мегафон и обещает помочь официантке и домохозяйке в том случае, если они сдадутся. К сожалению, на календаре по-прежнему 1991 год, и тюремные заведения все еще в моде, так что он мало что может для них сделать. Официантку и домохозяйку все равно отправят в тюрьму, а охранники вряд ли второй раз не заметят фокус с молоточком – вроде того, который провернул банковский служащий. Добрый полицейский не намекает и на поездку в одном фургоне со специалистом в области побегов из тюрьмы. Если официантка и домохозяйка сдадутся, то не скоро смогут поиграть в гольф в Сиуатанехо!

Угадаете, что тогда делают официантка и домохозяйка?

Ни за что не угадаете!

Они заявляют, что любят друг друга, берутся за руки и съезжают на своем бутылочно-зеленом «Тандерберде» 1966 года с края пропасти – навстречу неминуемой гибели!

С края пропасти!

Навстречу неминуемой гибели!

Я не могу!

Я не могу!

Я не могу!

Включай мое сердце на «пять»!

А затем включай его на «пять» еще раз!

Я в самом деле не могу!

Официантка!

И домохозяйка!

Они не могут!

А вы знаете, почему они не могут?

Потому что они лежат мертвые на дне ущелья!

В разбитом бутылочно-зеленом «Тандерберде» 1966 года!

О, я не могу!

Вспомнив эти события, я пережил катарсис и так зарыдал, что мне пришлось остановиться на обочине Королевского супершоссе роботов. Хотя судьба официантки и домозяйки и потрясла меня, я определенно не хотел, чтобы темно-зеленый «Порше» 1967 года присоединился к бутылочно-зеленому «Тандерберду» 1966 года в круге под названием «разбитые винтажные автомобили»!

Только после того как я перестал плакать и вытер глаза, я заметил, что Эмбер 2.0 не пролила ни единой слезинки, а снова пришла в недоумение.

По ее словам, она не поняла, зачем официантка и домохозяйка так поступили. А как же легендарный человеческий инстинкт самосохранения? Я объяснил, что сила платонической любви и страсть к приключениям побороли даже врожденное желание избегать опасности. Ведь именно так мне объяснил доктор Глунденстейн, а он – настоящий киноман.

Тем не менее Эмбер 2.0 не могла во всем этом разобраться, и я почувствовал, как на меня накатывают мощные негативные чувства.

Эмбер 1.0 инстинктивно поняла бы, почему официантка и домохозяйка самоуничтожились.

Но Эмбер 2.0 не могла это уразуметь даже после того, как ей терпеливо все объяснили, процитировав слова настоящего киномана.

Не знаю, что инспектор Райан Бриджес сделал с ней в Бюро роботехники, но это сильно повлияло на ее способность испытывать чувства!

Я напомнил себе о том, что наша матушка либо неизбежно, либо гарантированно исправит Эмбер 2.0. Ведь она – наша матушка и одна из самых умных женщин в мире. Кроме того, Эмбер 2.0 вспомнила, где находится раздевалка у дома миссис Минасян.

А раздевалка у бассейна – это вам не кот начхал.

Мы снова замолчали и поехали дальше на север по извилистому Королевскому супершоссе роботов.

Я и не подозревал, что можно быть на волосок от смерти и одновременно испытывать такое чувство, как скука.

Но так бывает, когда едешь далеко на автомобиле!

Пизмо-Бич.

Морро-Бэй.

Камбрия.

Сан-Симеон.

У городов, через которые мы проезжали, были довольно приятные названия, но ни один из них не оказался таким же симпатичным или таким же огненным, как Санта-Барбара. Когда они скрылись позади, мне стало так скучно, что я даже задумался – не съехать ли с трассы – просто чтобы развлечься!

А затем мы приехали в Биг-Сур.

В глубине души я на веки вечные останусь роботом и поэтому не верю в белобородого бога на небесах. Единственный Великий Творец, в которого я верю, – это моя матушка, профессор Диана Фэн из Национального университета Чэнду.

Тем не менее, если весенним вечером ты ведешь темно-зеленый «Порше» 1967 года по Биг-Суру, возникает такое чувство, словно ты едешь в мир иной. На один золотой час в конце дня шоссе № 1 становится трассой на небеса.

Кстати, я не преувеличиваю. Это почувствовала даже Эмбер 2.0, а она – на 99 процентов тостер.

Узкая лента дороги огибает склоны крутых холмов, вьется по невероятным мостам, петляет по лесу, в котором растут высокие и приятно пахнущие сосны. Далеко внизу волны великого Тихого океана разбиваются о суровые скалы. Если неправильно оценишь поворот, то полетишь навстречу неминуемой гибели, словно пеликан в Малибу в день Великой катастрофы пеликанов!

Но человек ли ты, робот с чувствами или даже презренный пеликан, который невероятным образом овладел искусством управления автомобилем с тремя педалями, в глубине души ты не против того, чтобы полететь навстречу неминуемой гибели. Ведь когда ты, изломанный, будешь лежать на пляже Биг-Сура в лучах солнца, которое опускается в Тихий океан, ты будешь знать, что умираешь самой прекрасной смертью на Земле.

Нет, в тот вечер мы не разбились и не умерли, а поехали через лес к пляжу, припарковались и стали смотреть, как солнце садится в океан. Я сказал Эмбер 2.0, что с радостью умер бы в эту минуту, а она ответила, что тоже могла бы спокойно умереть в этот момент. Пара изувеченных трупов в горящем кабриолете «Порше» 1967 года, несомненно, сделали бы сцену более значительной и драматичной!

Но наш час еще не пробил! Ведь мы ехали в Сан-Франциско, второй по величине технологический центр мира, на встречу с нашей матушкой! Правда, поездка по шоссе номер один ночью тоже привела бы нас к саморазрушению, а саморазрушение –