Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе

дадут отпуск, я заявлюсь в Бахчисарай. Он, наверное, красивый городок, туристы толпами валят туда… Женщины в открытых пестрых сарафанах… Блондинки специально носят черные очки… Через двадцать минут будем в море, это вам не Азовское!»

Капитан коротко отдает команды, на что штурман отвечает столь же лаконично: «йес, капитан!»

Капитану не нравится ни старый штурман, ни его ироническое «йес». Он много раз слышал от других, как сорок лет назад в Порт-Саиде Акула выбил зубы английскому шкиперу, некоему мистеру Вильямсу, и с той поры усвоил это насмешливое «йес, капитан».

«Завидно старику, что меня назначили капитаном», — думает капитан, исподтишка поглядывая на Акулу. Глубокие морщины, протянувшиеся от глаза к виску, придают лицу штурмана угрюмое и усталое выражение.

«Силен, видать, был Акула, когда одним махом выбил мистеру Вильямсу три зуба.

Теперь старик сдал, сдал да и спился».

Вдруг «Янтарь» закачало.

Капитан понял, что приближается море.

Вскоре залив разошелся, и танкер выплыл в Черное море.

— Мы в море! — не смог удержаться капитан.

— Йес, капитан.

«Подтруниваешь надо мной, да? — мысленно обращается капитан к штурману. — Признайся, что и ты доволен, хотя и поджал губы».

А старику все равно. Он сейчас думает о двух бутылках коньяка, которые проиграл ему в домино сосед-шофер.

Плещут волны.

Капитан спрыгивает на палубу.

Грек отложил гитару и уставился в небо.

— Чего разлегся, займись делом!

Но грек не шелохнулся, только высоко поднял руку и произнес:

— Ночью будет шторм.

— Шторм? — капитан взглянул на пасмурное небо. Из глубины моря тянуло свежим ветром.

«Шторм?! Итак, первое плавание начинается со шторма».

И громко сказал:

— Пусть будет шторм!

В три часа ночи первая волна прокатилась по палубе.

— Началось! — тихо обронил капитан.

Тучи спустились ниже.

Небо зарядилось электричеством.

— Через час хлынет дождь, — донеслось до капитана. Он обернулся — рядом стоял грек.

«Хорошо бы начался дождь, ветер спадет, сейчас главное — пробиться сквозь волны, мы привыкли к заливу, а тут они крутые и боковые».

Капитан поднес рупор ко рту и крикнул штурману:

— На оверштаг!

Потом повернулся к греку.

— Проверим брезент.

Крутые волны трясли танкер и разворачивали влево.

Брезент был натянут надежно. Оба вернулись к рубке.

Акула следил за волнами, направляя нос танкера наперерез им.

Ветер крепчал.

— Капитан! — срывающимся голосом крикнул грек.

Но тот без слов догадался об опасности. Огромная цистерна на носу танкера накренилась. Ветер мотал сорванным тросом. Каждую минуту могла лопнуть и вторая растяжка, тогда цистерна рухнет на штевень, и танкер погиб.

Обождав, пока прокатится очередная волна, капитан и механик перебежали на безопасное место.

Грек поднял сброшенный водой такелаж.

Капитан подошел к двигателю, выдернул рубильник, поймал конец троса и направился к цистерне.

— Капитан! — испуганно закричал грек.

Капитан не слышал, грохот волн заглушал все. Он был охвачен одним желанием — поскорее закрепить трос. Каждая минута промедления грозила гибелью. Капитан приблизился к цистерне, обмотал ее тросом, завел его за перила, закрепил и медленно попятился к противоположному борту, где находился кронштейн.

Грек облегченно перевел дыхание и включил двигатель.

До звона натянулась единственная растяжка. Механик побежал к капитану, который с тросом в руке продвигался к кронштейну.

Внезапная боковая волна тряхнула «Янтарь», сбила капитана и бросила на железные перила.

Когда волна схлынула, грек увидел лежащего капитана и кинулся к нему.

Кровь текла по лицу капитана.

— Капитан!

— Где трос?

— Капитан, ты ранен!

— Трос, говорю!

Грек понял, что сейчас не до раны. Он бросился искать трос, который волна намотала на вентилятор.

Вытянул его.

Сейчас надо было накинуть петлю на кронштейн.

Хлынул дождь, и танкер уподобился щепке в разбушевавшейся стихии.

Грек не слышал ничего, кроме голоса капитана:

— И-и раз, и-и раз, и-и раз!

И повторял про себя:

— И-и раз, и-и раз, и-и раз!

Медленно натягивался трос, выравнивая черный силуэт цистерны.

Оба старались изо всех сил. У грека кружилась голова и темнело в глазах.

А капитан не ощущал ничего, кроме единственного желания — поскорее накинуть петлю. Забылось все, и старый Акула с его насмешливым «йес, капитан», и неприязнь к конопатой будущей теще. Соленая вода разъедала рану, висок горел.

Капитан ни о чем не думал, кроме одного, что это далеко не Азовское море.

«Настоящее море, настоящая жизнь!»

— И-и раз! — в последний раз выкрикнул капитан.

— И-и раз! — в последний раз повторил грек.

Петля обхватила кронштейн, цистерна выпрямилась, а они, совершенно обессиленные, повисли на тросе и висели, пока не отдышались.

Когда капитан вошел в рубку, Акула увидел его окровавленный висок и вытащил из кожаной сумки бутылку водки:

— Промой рану и перевяжи.

— Я предпочитаю йод.

— Как знаешь, но водкой вернее. Надень вон ту рубаху.

Но капитан отказался и от рубахи.

А старик уже забыл о капитане. Ловко вертя штурвал, он окончательно вывел танкер на оверштаг.

Длинные крутые валы накатывались спереди.

Капитан приложил к виску ватку, смоченную йодом.

Рану щипало, но это было даже приятно.

«О чем думает старая Акула?»

Капитан гордился победой. Его вовсе не интересовало, о чем