Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Капитан коротко отдает команды, на что штурман отвечает столь же лаконично: «йес, капитан!»
Капитану не нравится ни старый штурман, ни его ироническое «йес». Он много раз слышал от других, как сорок лет назад в Порт-Саиде Акула выбил зубы английскому шкиперу, некоему мистеру Вильямсу, и с той поры усвоил это насмешливое «йес, капитан».
«Завидно старику, что меня назначили капитаном», — думает капитан, исподтишка поглядывая на Акулу. Глубокие морщины, протянувшиеся от глаза к виску, придают лицу штурмана угрюмое и усталое выражение.
«Силен, видать, был Акула, когда одним махом выбил мистеру Вильямсу три зуба.
Теперь старик сдал, сдал да и спился».
Вдруг «Янтарь» закачало.
Капитан понял, что приближается море.
Вскоре залив разошелся, и танкер выплыл в Черное море.
— Мы в море! — не смог удержаться капитан.
— Йес, капитан.
«Подтруниваешь надо мной, да? — мысленно обращается капитан к штурману. — Признайся, что и ты доволен, хотя и поджал губы».
А старику все равно. Он сейчас думает о двух бутылках коньяка, которые проиграл ему в домино сосед-шофер.
Плещут волны.
Капитан спрыгивает на палубу.
Грек отложил гитару и уставился в небо.
— Чего разлегся, займись делом!
Но грек не шелохнулся, только высоко поднял руку и произнес:
— Ночью будет шторм.
— Шторм? — капитан взглянул на пасмурное небо. Из глубины моря тянуло свежим ветром.
«Шторм?! Итак, первое плавание начинается со шторма».
И громко сказал:
— Пусть будет шторм!
В три часа ночи первая волна прокатилась по палубе.
— Началось! — тихо обронил капитан.
Тучи спустились ниже.
Небо зарядилось электричеством.
— Через час хлынет дождь, — донеслось до капитана. Он обернулся — рядом стоял грек.
«Хорошо бы начался дождь, ветер спадет, сейчас главное — пробиться сквозь волны, мы привыкли к заливу, а тут они крутые и боковые».
Капитан поднес рупор ко рту и крикнул штурману:
— На оверштаг!
Потом повернулся к греку.
— Проверим брезент.
Крутые волны трясли танкер и разворачивали влево.
Брезент был натянут надежно. Оба вернулись к рубке.
Акула следил за волнами, направляя нос танкера наперерез им.
Ветер крепчал.
— Капитан! — срывающимся голосом крикнул грек.
Но тот без слов догадался об опасности. Огромная цистерна на носу танкера накренилась. Ветер мотал сорванным тросом. Каждую минуту могла лопнуть и вторая растяжка, тогда цистерна рухнет на штевень, и танкер погиб.
Обождав, пока прокатится очередная волна, капитан и механик перебежали на безопасное место.
Грек поднял сброшенный водой такелаж.
Капитан подошел к двигателю, выдернул рубильник, поймал конец троса и направился к цистерне.
— Капитан! — испуганно закричал грек.
Капитан не слышал, грохот волн заглушал все. Он был охвачен одним желанием — поскорее закрепить трос. Каждая минута промедления грозила гибелью. Капитан приблизился к цистерне, обмотал ее тросом, завел его за перила, закрепил и медленно попятился к противоположному борту, где находился кронштейн.
Грек облегченно перевел дыхание и включил двигатель.
До звона натянулась единственная растяжка. Механик побежал к капитану, который с тросом в руке продвигался к кронштейну.
Внезапная боковая волна тряхнула «Янтарь», сбила капитана и бросила на железные перила.
Когда волна схлынула, грек увидел лежащего капитана и кинулся к нему.
Кровь текла по лицу капитана.
— Капитан!
— Где трос?
— Капитан, ты ранен!
— Трос, говорю!
Грек понял, что сейчас не до раны. Он бросился искать трос, который волна намотала на вентилятор.
Вытянул его.
Сейчас надо было накинуть петлю на кронштейн.
Хлынул дождь, и танкер уподобился щепке в разбушевавшейся стихии.
Грек не слышал ничего, кроме голоса капитана:
— И-и раз, и-и раз, и-и раз!
И повторял про себя:
— И-и раз, и-и раз, и-и раз!
Медленно натягивался трос, выравнивая черный силуэт цистерны.
Оба старались изо всех сил. У грека кружилась голова и темнело в глазах.
А капитан не ощущал ничего, кроме единственного желания — поскорее накинуть петлю. Забылось все, и старый Акула с его насмешливым «йес, капитан», и неприязнь к конопатой будущей теще. Соленая вода разъедала рану, висок горел.
Капитан ни о чем не думал, кроме одного, что это далеко не Азовское море.
«Настоящее море, настоящая жизнь!»
— И-и раз! — в последний раз выкрикнул капитан.
— И-и раз! — в последний раз повторил грек.
Петля обхватила кронштейн, цистерна выпрямилась, а они, совершенно обессиленные, повисли на тросе и висели, пока не отдышались.
Когда капитан вошел в рубку, Акула увидел его окровавленный висок и вытащил из кожаной сумки бутылку водки:
— Промой рану и перевяжи.
— Я предпочитаю йод.
— Как знаешь, но водкой вернее. Надень вон ту рубаху.
Но капитан отказался и от рубахи.
А старик уже забыл о капитане. Ловко вертя штурвал, он окончательно вывел танкер на оверштаг.
Длинные крутые валы накатывались спереди.
Капитан приложил к виску ватку, смоченную йодом.
Рану щипало, но это было даже приятно.
«О чем думает старая Акула?»
Капитан гордился победой. Его вовсе не интересовало, о чем
