Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания - Вольфганг Сартор

Совокупность этих качеств и способностей делает человека первоклассным правителем, политиком-реалистом par excellence466, прекрасным дипломатом или коммерсантом.

Уж если нужно найти подходящий эпитет, характеризующий румынского короля, я назвал бы его Каролем Умным.

Королева Елизавета467, на мой взгляд, состарилась меньше, чем ее супруг; она все еще витала в эмпиреях со своими идеями. Меня удивило, что за завтраком она тоже с искренним негодованием рассказала небылицу про болгарские амулеты из детских рук.

73. Винтилэ Брэтиану

После дворцового интермеццо я сначала направился в Бухарест, чтобы посетить Винтилэ Брэтиану. Меня не удивило, что этот лидер либеральной партии резко раскритиковал болгарскую кампанию и русскую политику, которая привела к этой войне: ведь консерваторы присвоили себе бухарестскую победу, а глава либералов, старший брат Винтилэ, Ионел Брэтиану468, лишь незадолго до моего сентябрьского визита «попал в сети» к русским469.

Винтилэ Брэтиану подробно обсудил со мной свои планы относительно нефтяной промышленности, к осуществлению которых он был намерен приступить после ближайшей смены правительства. Это недопустимо, говорил он, чтобы национальные богатства, в данном случае нефть470, находились в руках иностранцев, «которые готовы заграбастать все». Поэтому он думает о национализации нефтяной промышленности; поскольку я знаю и эту промышленность, и страну, а также существующие экономические возможности для развития этой промышленности, он просит меня посоветовать, каким образом лучше всего провести национализацию.

Я мог ответить ему лишь то, что способ национализации средств производства известен: он основан на капитализации ренты соответствующих предприятий; вопрос лишь в процентной ставке, на основе которой производится капитализация ренты.

Брэтиану мой ответ явно не удовлетворил. Это он знает и сам, заявил он. Но ведь отчуждение собственности на такой основе означает для румынской казны слишком высокую цену. Должен же существовать более выгодный способ отчуждения. Вот его-то я и должен ему указать.

Я не согласился с ним и подчеркнул, что культурная страна не может осуществлять отчуждение собственности иным способом; кроме того, в румынскую нефтяную промышленность инвестированы средства самых разных европейских стран и США, и это усложняет дело для Румынии, которая не может предпринять такой неоднозначный с правовой точки зрения шаг в отношении всех этих стран.

Так наша беседа не принесла Брэтиану желаемого результата.

74. Эмиль Костинеску

Приехав из Синаи, я прежде всего нанес визиты Эмилю Костинеску471 и его смертельному врагу Таке Ионеску472.

Эмиль Костинеску и его семья приняли меня в своем загородном доме на горном склоне в Прахове473, изысканное убранство которого было выполнено в румынском стиле, с необыкновенной сердечностью. Хозяин дома, с длинной седой бородой и красивым, одухотворенным лицом похожий на патриарха, после отставки Димитре Стурдзы474 был главным доверенным лицом короля, хотя так и не добился победы в борьбе с Ионелом Брэтиану, не смог стать лидером либеральной партии и, соответственно, премьер-министром.

Эмиль Костинеску, выросший в простой среде в Молдавии и представлявший собой классический случай self-made man475, был обязан своей карьерой в стране легких успехов (чтобы не сказать болтунов и лодырей) не в последнюю очередь тому счастливому обстоятельству, что его дед по материнской линии был швейцарским немцем, чей портрет в кабинете министра поражает сходством с внуком. Во всяком случае, именно от деда он унаследовал столь редкие среди румын основательность и трудолюбие в сочетании с неиссякаемой энергией.

Маленький Эмиль начал свою трудовую биографию, как говорят (ибо сам он не любил вспоминать прошлое), мальчиком на побегушках в газетной типографии. Постепенно он вырос до репортера, потом стал редактором и наконец – поскольку в этой стране все подчинено политике – политическим деятелем.

Сформировавшийся как политик при старом Брэтиану476, основателе династии Брэтиану, и пользовавшийся его экономической поддержкой477478, он вместе с некоторыми из ближайших друзей образовал правое крыло либеральной партии; это были так называемые драпеллисты, получившие свое название от издаваемой Костинеску газеты «Драпеллул» («Знамя»).

В то время Костинеску вступил в свой первый брак, с бедной немкой, родившей значительную часть его многочисленных детей, с которой он, продвинувшись по карьерной лестнице, развелся, чтобы жениться на румынской даме из светского общества.

Эмиль Костинеску унаследовал от своего швейцарского деда еще одно ценное качество: задатки экономиста. В этом и заключалась разгадка его единомыслия с королем и доверия, которое испытывал к нему Кароль. Он стал промышленником, потом директором Национального банка Румынии; после сделок с зерном, слишком дорого обошедшихся банку, вынужден был оставить пост директора и снова сосредоточился на промышленных предприятиях в Синае (лесопилка и фабрика гвоздей), которые ему удалось превратить в крупные заводы, не в последнюю очередь благодаря заключенному им в 1904 или 1905 году протекционистскому германско-румынскому торговому договору.

Стало привычным, что Костинеску каждый раз становился министром финансов во время очередного либерального периода правления и оказывался во главе важного – а позже, после создания Министерства промышленности и торговли, – ключевого в экономическом отношении ведомства. На этой почве, в связи с развитием румынской нефтяной промышленности, я вступил с ним в период с 1904 по 1910 год в близкие и, можно сказать, плодотворные для страны отношения. Среди прочего он вместе со мной разработал закон об установлении квот, спасший румынскую промышленность от происков «Стандард ойл К°».

Из этого сотрудничества, в котором он всегда проявлял заинтересованность и думал исключительно о благе государства, родились близкие дружеские отношения, основанные на взаимном уважении.

После того как Димитре Стурдза оставил пост главы партии, Эмиль Костинеску решил, что может занять его сам. Однако он столкнулся с непреодолимым сопротивлением Ионела Брэтиану и его сторонников. Костинеску пришлось капитулировать и смириться с победой Ионела Брэтиану, ставшего лидером партии. Это стало причиной серьезного противостояния двух лагерей, которое в конце концов в значительной степени удалось преодолеть в результате «политического брака» одной из дочерей Костинеску с Дину Брэтиану479, далеким от политики братом двух известных представителей нынешней династии Брэтиану. Однако противостояние в глубине сохранялось до лета 1914 года. Их объединил только взятый Ионелом Брэтиану в связи с приближением войны внешнеполитический курс.

Когда я посетил Костинеску в сентябре 1913 года, он еще был другом Германии.

Тогда, проведя у него полдня за дружеской беседой, я не подозревал, что мне еще придется скрестить с ним шпаги как с непримиримым врагом нашей страны.

75. Таке Ионеску

У Таке Ионеску480, триумфатора 1913 года, «великого европейца», как его тогда в шутку