Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

Майкл отдал снимок и был очень рад радости Дюка. Сам он не лишал себя ровно ничем, ведь это настолько просто — мысленно вызвать перед собой изображение, даже лицо, словно излучающее какую-то непонятную, прекрасную муку. Выслушав благодарность Дюка, он вернулся к своей почте.

Джубала лавина корреспонденции раздражала, а Майкл ею буквально наслаждался, всей без разбора, от рекламных проспектов страховых компаний до брачных предложений. Прочувствовав за время поездки во Дворец огромность и бесконечное разнообразие земного мира, недавний марсианин твердо решил огрокать его во всей полноте. На это уйдут века, придется еще расти, расти и расти, но отсюда отнюдь не следовало, что нужно суетиться и спешить, — он грокал полную тождественность вечности и вечно переменчивого, прекрасного сейчас.

Прежняя мысль перечитать энциклопедию «Британика» была оставлена — почта приносила несравненно более яркие образы этого мира. Майкл читал письма, что мог — огрокивал по ходу дела, а остальное откладывал в память как материал для долгих ночных размышлений. Он чувствовал, что начинает уже грокать «бизнес», «покупку», «продажу» и прочие совершенно не марсианские виды деятельности — в этом отношении «энциклопедия» просветила его очень мало, неявно предполагая (как он сейчас грокнул) наличие у читателя предварительного знакомства с предметом. У него такого знакомства не было, совсем.

Мистер Генеральный секретарь Джозеф Эджертон Дуглас прислал ему пакет, содержавший чековую книжку и еще какие-то бумажки, после чего брат Джубал потратил битый час на попытки объяснить, что такое деньги и с чем их едят. Майкл так ничего и не понял, хотя Джубал и показал ему, как выписывать чек, выдал ему взамен чека бумажки («деньги») и научил их считать.

Но затем наступило до дрожи ослепительное озарение, и он огрокал деньги. Эти бумажки с красивыми картинками и яркими медальонами — совсем не «деньги», они — только символ идеи, охватившей и объединившей весь этот народ, весь этот мир. Но бумажки, предметы — не деньги, равно так же как вода, используемая в водяном ритуале на взращивание близости. Деньги — идея, не менее абстрактная, чем мысли Стариков, деньги — структурированный символ, чье предназначение уравновешивать, исцелять и сближать.

Величественная красота денег ошеломляла и завораживала.

Обмен символов, их сходящиеся и расходящиеся потоки чем-то напоминали игры, побуждающие детенышей вразумляться и взрослеть, они были прекрасны и в малом, но по-настоящему поражала всеохватность этого процесса, отражавшего весь мир в одной-единственной символической конструкции. Создать такую красоту могли только воистину старые Старики; Майкл смиренно ждал, когда же ему будет дозволено встретиться с кем-нибудь из них.

По совету (скорее — настоянию) Джубала он начал тратить деньги — с робким нетерпением юной, неопытной девушки, впервые приведенной к брачному ложу. Джубал предложил Майклу «купить друзьям подарки»; выделенная в помощь ему Джилл начала с установления жестких рамок: один подарок на душу населения, максимальная величина общих расходов — что-то чуть поменьше общей суммы на банковском счете, деленной на тройку наполненную — Майкл намеревался было истратить все до гроша.

Тратить деньги оказалось очень трудно, ведь существовало такое множество вещей, восхитительных и непостижимых. Просматривая каталог от Маршалла Филда и с Гинзы, из Бомбея и Копенгагена, Майкл задыхался от несметности хранящихся на их страницах сокровищ. Даже скромный каталог Сирса и Монтгомери оказался свыше его сил.

— Нет, — мягко вмешалась Джилл, — Дюку не нужен трактор.

— Но ведь Дюк любит тракторы.

— У него уже есть трактор. Не у него, конечно, а у Джубала, но это все равно. Зато Дюку наверняка понравится какой-нибудь из этих маленьких, аккуратных бельгийских одноколесных велосипедов — он сможет то разбирать его, то собирать, и так с утра до вечера. Но даже это слишком дорого. Майк, милый, подарок не должен быть чересчур дорогим — разве что ты хочешь с его помощью уломать какую-нибудь девушку выйти за тебя замуж или еще что в этом роде. И подарок должен показывать, что ты подумал о личных пристрастиях человека. Хорошо дарить что-нибудь такое, что он любит, но вряд ли купит сам.

— А как это сделать?

— Вот тут-то вся и трудность. Слушай, дай-ка я покопаюсь в сегодняшней почте, там вроде было нечто подходящее.

— Вот, — торжествующе воскликнула она через несколько минут, — нашла! Слушай внимательно. «Афродита во плоти. Роскошный альбом женской красоты, великолепные цветные стерео-снимки величайших фотографов мира. Внимание: данный товар не высылается по почте. Заказы из ниже перечисленных штатов не принимаются…» М-м-да, Пенсильвания тоже угодила в черный список. Ну ничего, как-нибудь извернемся; насколько я знаю вкусы Дюка, это именно то, что ему нужно.

Альбом был доставлен патрульной машиной СС, а в следующей же рекламе появилась хвастливая добавка: «По специальной договоренности доставлен Человеку с Марса», понравившаяся Майклу, но сильно обозлившая Джилл.

С Дюком все обошлось относительно просто, но вот Джубал… Ну что, скажите на милость, подаришь ты человеку, который и сам может купить все, чего только душа пожелает? Золотую рыбку с тремя желаниями? Источник, так и ненайденный Понсе де Леоном?{60} Бутылку смазочного масла для скрипучих суставов? Один из золотых деньков его молодости? Держать в дому всякую живность Джубал давным-давно закаялся; ты их переживешь — сплошное горе, они тебя переживут (каковая возможность становилась теперь вполне реальной) — еще хуже, несчастные твари останутся сиротами.

Пришлось собрать военный совет.

— А вы что, — удивился Дюк, — сами что ли не знаете? Начальник любит статуи.

— Ты думаешь? — Джилл с сомнением покачала головой. — У вас же тут нет ни одной скульптуры.

— Те, которые нравятся начальнику, не продаются. Он говорит, что все теперешнее дерьмо — самый обыкновенный металлолом и что в наши дни любой придурок, имеющий астигматизм и автогенный аппарат, именует себя скульптором.

— Правильно, — поддержала его Энн. — Посмотрите, какие у Джубала книги в кабинете, и сами поймете.

Три принесенных Энн альбома своим видом ясно (для нее) свидетельствовали, что их открывают наиболее часто.

— Хм-м… Похоже, ему нравится Роден, весь, вдоль и поперек. Слушай, Майк, имей ты возможность купить любую из этих скульптур — что бы ты выбрал? Вот, смотри, какая красивая — «Вечная весна».

Майк взглянул на «Весну» и начал быстро переворачивать страницы.

— Вот эту.

— Что? — содрогнулась Джилл. — Да это же просто ужас! Надеюсь, я не доживу до такого возраста и такого вида.

— Это красота, — твердо сказал Майкл.

— Майк! — Джилл была в полном отчаянии. — У тебя же совершенно извращенный вкус, ты еще хуже Дюка!

Обычно подобный упрек заставил бы Майка замолкнуть, а затем посвятить целую ночь попыткам огрокать свою ошибку. Но на этот раз он был уверен в себе и стоял насмерть. Задержавшая его внимание фигура была как глоток родного, с детства привычного воздуха. Она изображала человеческую женщину — и все равно создавалось впечатление, что где-то тут, рядом, находится марсианский Старик, ее сотворивший.

— Это прекрасность, — не сдавался Майкл. — У нее есть свое лицо. Я грокаю.

— А ты знаешь, Джилл, — задумчиво сказала Энн, — ведь Майк, пожалуй, и прав.

— Чего? Тебе что, тоже это понравилось?

— Лично меня она ужасает. Но альбом раскрывается в трех местах, и на эту страницу чаще, чем на две другие. Вот, посмотри, вторая — «Павшая кариатида, придавленная камнем»; Джубал смотрит ее почти так же часто, но Майк выбрал самую его любимую.

— Я ее куплю, — решительно заявил Майкл.

Сотрудник парижского музея Родена, куда позвонила Энн, не расхохотался — ему не позволила французская галантность. Продать один из шедевров Мастера? Дорогая мадам, они не только не продаются, но даже и не репродуцируются. Non, non, non! Qelleidee![12]

Но Человек с Марса — это Человек с Марса, для него и невозможное возможно; Энн связалась с Брэдли. Все было улажено за два дня; в качестве любезности французского правительства — и под обещание никогда не экспонировать подарок на выставке — Майкл получит полноразмерную, факсимильно точную бронзовую фотопантограмму скульптуры «Бывшая прежде Прекрасной Оружейницей»{61}.

Джилл помогла Майклу подобрать подарки для остальных девушек, а когда тот спросил, что купить ей самой, сказала: «Ничего». Майк уже начал понимать, что, хотя братья по воде и говорят правильно, бывают случаи, когда один из них говорит правильнее, чем другие. Он пошел советоваться с Энн.

— Ну конечно же, дорогой, как еще могла она ответить? Но ты все равно сделай ей какой-нибудь подарок. Х-м-м…