Свои и Чужие (СИ) - Антонов Сергей Петрович

***

Щуплый араниец кивнул головой в знак согласия, в дверях за Набом появился Киб, однако, требовательное «пошел прочь!» вновь оставило их наедине. Голос чернорозочника немного смягчился:

— Сейчас ты возвращаешься к своим, находишь там шайку раеоонцев, таких как мы и передаёшь следующее, внимательно запоминай: я, Наб Цельтрик, венорт фельтры, вызываю на поединок чести их всратого предводителя. Через час я буду ждать его во дворе высоток и на два часа с текущей минуты объявляю прекращение огня. Ни один из моих солдат не произведет выстрела в это время. Если тот урод откажется и не появится через час в назначенном месте, то он и его собачий род будут опозорены до конца времен! Более того, видит Создатель, если он сбежит, я прикажу отрезать бошки всем тринадцати твоим дружкам и подружкам. В течение трех дней буду выстреливать ими из гранатометов по вашим позициям, но перед этим баб отдам своим ребятам, со всеми вытекающими. Я устрою настоящую кровавую оргию, если не получу этого ублюдка. В твоих интересах убедить падаль выйти ко мне! А теперь проваливай! Ты свободен.

***

— Эта его речь повергла меня в шок, такого поворота событий никак не ожидал, я уже приготовился к смерти, а тут, внезапно — свобода, этот Наб отдал приказы и конвой сопроводил до южного исполина, частично занятого бримуновцами. В нем, вручив белый флаг, меня выпихнули во двор. Радовался свободе не особо долго, в любой момент могли подстрелить свои же, подумав, что это провокация. Кругом лежали трупы, смрад стоял невероятный, небо над головой было свинцового оттенка, конец июня всегда ознаменовывает у нас начало сезона дождей. Все казалось таким серым, что на душу нахлынула отчаянная безысходность, особенно сильно давил бетонный массив впереди, как адская башня, вся в выщерблинах, отметинах от пуль и снарядов. Чувствовал, что из неё на меня смотрят сотни глаз через мушки прицелов. Подняв белую тряпку повыше, стал кричать, что, мол свой и у меня важное сообщение. Все это было непросто, так как постоянно приходилось смотреть под ноги, чтобы не споткнуться об очередной безликий труп или кусок арматурины, любое резкое движение поставило бы точку на моей жизни. Так я дошел до входа в здание, вдруг из него выскочили трое солдат, заломали меня и втащили внутрь. Несмотря на такую грубость, я был чертовски рад видеть своих, хотелось обнять каждого, однако, ребята явно находились на взводе, обыскали, потом подошел офицер, как ни странно, у всех было приподнятое настроение, в глазах каждого светился оптимизм или что-то вроде этого. Я вкратце рассказал офицеру в чем дело, он связался с кем-то по рации, а потом, взяв меня под руку, повел в штаб. В командном помещении, за разбитым офисным столом сидел плотно-сбитый йнезер, я о нем уже слышал ранее, «комендант исполинов» Аммин Пурэ.

***

— Кого там, мать вашу, нелегкая принесла, — на удивление весело спросил командир. Офицер отдал честь и отрапортовал:

— Аммин, это парламентер от Бримуны, с вестью от их кэпа.

— Я не парламентер, — вырвался из рук конвоира щуплый солдат, приложил руку к сердцу, — я Уман Кунде рядовой 519 пехотного батальона, был пленен, а далее отпущен для передачи крайне важного сообщения.

— Если этим псам нужна «Ласка», пусть сами приходят сюда, снимают и забирают её, я не против, — насмешливо произнес комбат.

— Мое сообщение предназначено для раеоонцев в вашем лагере, — сказал Уман и подробно рассказал то, что ему поручил Наб. Дослушав, Пурэ присвистнул.

— Вот это поворот, теперь это не только их касается, но и нас, я не хочу три дня подряд головы отлавливать по этажам, уже достаточно на зверства насмотрелся… Да уж, эта, мать его, сладкая парочка натворила дел, но грех их винить за такое. Точно говорю, эти паршивцы специально её грохнули, больше чем уверен из-за милосердия, может оно и к лучшему…что же, Харан, сбегай быстро за этими двумя голубками, приведи сюда, пока они не смылись, обрадуем героев благими вестями.

***

— Как сейчас помню, ждали мы их не особо долго. Пурэ достал пачку «Кренда» — ядрючие аговирские сигареты с примесью травы, хорошо били по мозгам за это и сыскали большую популярность в нашей армии. Закурив, он предложил и мне, я не отказался, нужно было чутка расслабиться после пережитого, да и не курил уж очень давно. Сидели молча, поочередно выпуская струйки дыма. Вскоре раздался стук, в помещенье зашел офицер, а за ним двое бойцов.

Этот момент хорошо врезался мне в память, по черепам на куртках и уже знакомой стати, я сразу понял, что оба раеоонцы, крепкий русоволосый здоровяк с короткой стрижкой и кривоватым носом ничем особенным не отличался от своих земляков.

— Нарнис Венри. — тихо произнесла Лара.

— Да, вроде его так звали, но большее впечатление на меня произвел второй, — женщина, она была довольно таки высокая по сравнению с нашими женщинами, очень стройная, молочно белые волосы и брови — седая как старуха, хотя на вид не больше тридцати можно дать. Я в жизни повидал много красоток, очаровательных девушек. На одной такой даже женился, — Уман с нежностью перевел взгляд на супругу и подмигнул ей, — и эта седоволосая была настоящей северной красавицей, словно с обложки мужского журнала сошла, но кое-что её портило, от чего кровь застывала в жилах, особенное уродство. — Старик Кунде скривился, — нет, не шрам…он мерк по сравнению с её глазами, я еще никогда не видел таких глаз — бездна, в которой ждет только ужас, пустота и адский холод. Моя бабка работала медсестрой в психбольнице и рассказывала про глаза шизофреников, что у них особенный взгляд, который не несет угрозы, но пробирает до костей, — у этой раеоонки был именно такой.

— Илона Авонави. — вновь негромко уточнила журналистка.

— Илона, она самая, видок у неё не ахти какой, на голове бинтовая повязка, куртка, как сейчас помню, замызганная кровью, в копоти и пыли. Аммин предложил им присесть, мужчина снял с плеч два увесистых ранца и помог женщине устроиться за стол, видно они уже домой собирались. Я старался не встречаться с ней глазами, меня прошиб холодный пот, тогда реально испугался, в её серых омутах не было души. Пурэ обратился ко мне и попросил пересказать все, что я передал ему. Я не силен во всеобщем диалекте, но стал рассказывать, подробно, так как приказал командир Бримуны и эти двое явно хорошо меня понимали. Сразу после начала повествования, оба не сводили глаз, а выражение лиц с каждым следующим моим словом становилось все угрюмее и грустнее, вдруг мужчина вскочил и начал мельтешить по комнате, затем резко остановившись, пристально посмотрел на меня. Не выдержав взгляда, я уставился в стол, а он таким грубым и требовательным голосом переспросил: «Как он узнал, что она мертва, точнее, почему так быстро?». Я ответил, что не знаю точно, но когда пересекал двор, видел, что на верхних этажах вывешен обнаженный и окровавленный труп женщины. После этих слов, девушка со всей силы влепила кулаком об стол, звук сотряс помещение. Её спутник стоял почти неподвижно, накрыв ладонью лоб, Пурэ стал тоже угрюм. Первым заговорил Нарнис.

***

— Аммин, твою мать, что за хрень ты натворил…

— Ээээ, сынок, потише на поворотах, в чем проблема? — удивленно возмутился йнезер.

— Проблема в том, что твои имбецилы вывесили её труп, нахрена эта показуха…Зачем вы вообще это сделали? Теперь один из нас умрет, вот как ты отплатил нам за «услугу», и только не говори, что не в курсе.

— Я понятия не имел, что все так обернется, клянусь, дал ребятам излить всю свою ненависть, она их уже несколько месяцев терроризировала, вот и все, не более.

— Скорей всего твоё «сердоболие» будет стоить мне жизни, йнезер.

— Ну, вот и все, концерт окончен, гаснет свет… — с иронией на грани отчаянья произнесла женщина на раеоонском.

— Этот хитрый ублюдок врет, я в этом уверен, он сделал это, чтобы Бримуна устроила месть непосредственно нам, а не его ребятам после нашего отъезда, они знают, что мы приехали по душу «Ласки» и этим спектаклем с трупом, гаденыш перевел все стрелки. С одной стороны я понимаю его, но с другой…