Великое зло - М. Роуз

Оказывается, его тело все еще способно отзываться, отбросив мысли, что терзают рассудок… Может ли он поддаться призыву? Боги пожелали, чтобы он осознал себя не только духом, но плотью?

Или это самообман? Просто отчаянное стремление забыться в самом безопасном месте – лоне Гвенор?

Она сбросила одежду. Родимое пятно в форме звезды на ее груди сегодня казалось ярче. Овейн прикоснулся к родинке, и пальцам стало нестерпимо горячо.

Гвенор опрокинула его на спину и оказалась сверху. Целуя, продолжала массировать. Ее волосы рассыпались по его животу. Каждая прядь лизала его кожу, как язычок огня, дразнила. После четырех суток, проведенных в пещере, Овейн наконец согрелся. Кровь побежала быстрее. Он откинул голову, закрыл глаза. Сосредоточился на прикосновении ее губ. В ее движениях было мерное колебание волн. Они вместе, и это самое важное. Остальное подождет. Чудо слияния. Гвенор как-то сказала ему, что искать магию в пещерах глупо. Настоящее волшебство – здесь, на ложе, в близости мужчины и женщины.

Пальцы коснулись горячей влажной плоти. Ее лоно – такой же священный грот. Место, где его ждут. Овейн хотел, чтобы этот грот открылся ему навстречу. Хотел найти забвение в поцелуях, в чуде слияния – и боялся. Конечно, это принесет облегчение. Но что, если он не вернется оттуда? Если сама мысль о предстоящем приводит его в такой ужас, что он позволит себе раствориться, не быть? Он знал о таких случаях: сознание покидало тело и больше не возвращалось. Как бы он ни противился, как бы ни ужасался предстоящему, есть долг. Никто, кроме него, не может принести жертву, которую боги потребовали за спасение племени от римлян.

Теперь он двигался в ритме ее дыхания. Теперь он дышал в ритме ее движений. Его больше ничего не привязывало к реальности. Ничего не мешало его разуму освободиться.

Друида по имени Овейн больше не было.

Глава 27

Тео стоял на коленях рядом с Жас. Ее глаза были открыты – и слепы. Он позвал ее. Раз. Второй. Снова. В его душе поднималась паника.

– Жас!!!

Она не реагировала.

Это случилось снова. В памяти всплыло время, которое еще подростками они провели вместе в Бликсер Рат. Те ужасные, те изумительные дни. Тогда тоже произошло нечто подобное. В последний его день в клинике. Она была рядом с ним, живая, перепуганная, миг – и все изменилось. Не сон, не потеря сознания: полное отсутствие реакции. Он вытащил ее тогда из воды и наполовину понес, наполовину поволок обратно в клинику, где Малахай Самюэльс засыпал его вопросами, одновременно проверяя ее сердцебиение, слушая пульс, приподымая веки.

Тео стоял, скованный ужасом. Никогда раньше он не пугался так сильно. Жас была его другом. Несдержанная и упрямая. И, конечно, как он, незащищенная и уязвимая. Мысль, что он причинил ей вред, была непереносима.

Малахай несколько раз позвал ее по имени. Когда она не откликнулась… что же он тогда предпринял? Тео пытался вспомнить, но в голове зияла пустота. Что ему теперь делать? Что он может? Он вернулся памятью в тот день. Представил врачебный кабинет. Увидел лежащую на кушетке Жас.

Точно!

Содрав с себя рубашку, Тео окунул ее в текущую по руслу воду. И заметил, что пол пещеры стал влажным. Это брызги от водопада? Он присмотрелся. Нет. Наступающий прилив не только увеличил падающий поток, вода теперь просачивается и в их часть пещеры.

Нужно вытащить Жас отсюда. Тяжелый труд, если она будет в том же, что и сейчас, состоянии. Как добиться, чтобы она передвигалась сама? Он вытер лицо девушки и позвал ее снова. Заговорил. Подсунул руку под спину. Сквозь ткань блузки ощутил застежку бюстгальтера. Не отвлекаться!

Он выкрутил свою рубашку и прижал к запястьям Жас – к правому, потом к левому. Потом к затылку. Теперь он точно помнил, что Малахай действовал именно так. Охлаждал кровь и понижал температуру тела.

Но она не реагировала. Может быть, требуется еще время?

Тео снова намочил ткань и обернул ею левое запястье Жас. Сосчитал до тридцати. Правое запястье. Снова сосчитал.

Что делать, если он не сможет привести ее в чувство? Сумеет ли протащить ее по узким коридорам наружу? И сколько времени у них еще осталось?

Уровень воды быстро повышался. Ботинки уже промокли. Внутренние помещения и проход заливает не полностью, Жас увидела это из наблюдений за нижней границей изображений, и он был с нею согласен. Но даже если так, вероятно, что вход в пещеру окажется под водой. Можно, конечно, просто подождать, пока вода не уйдет, – но что будет с Жас, если она столько времени пролежит в таком состоянии? Когда кончатся отпущенные минуты и станет слишком поздно?

Тео снова приложил мокрую ткань ей к затылку. Начал отсчитывать секунды. Пять. Десять. Двадцать. В это время года в морской воде долго не продержаться – слишком холодно. Переохлаждение – главная угроза для тех, кто исследует джерсийские пещеры. В детстве мать постоянно твердила об этом, предостерегая его и Эша. Не важно, насколько тепло снаружи; если ты оказался в ледяной воде, последствия могут быть очень серьезными.

Жас распахнула глаза. Уставилась прямо на него. Нахмурилась.

– Как ты? – спросил Тео.

Она не ответила. Оглядела пещеру – фонарь на каменной плите, стены, каменные монолиты, – а потом перевела взгляд на янтарную фигурку, которую по-прежнему сжимала в руке.

Ту самую, которую она достала из ниши, уронила, подняла – и впала в свой непонятный транс.

– Надо отсюда убираться. Вода прибывает, – сказал Тео.

Жас не отреагировала.

– Быстро прибывает.

Почему она не приходит в себя?

– Брис?

Она внимательно всматривалась в него: с недоумением и опаской, как в незнакомца.

– Жас! Ты меня слышишь?

Она что-то быстро произнесла. Фраза, в которой он не понял ни единого слова, кроме повторяющегося имени: Брис.

– Жас, отсюда надо уходить.

Тео забрал у нее фигурку, положил обратно в нишу. Подумал – и сунул ее к себе в карман. Обняв девушку за талию, попытался поднять. Но она его оттолкнула.

Вода все прибывала. Теперь ее уровень достигал лодыжек. Должно быть, она просачивалась сквозь многочисленные трещины и расщелины. Пальцы на ногах онемели от холода.

– Надо идти, я тебе помогу. Скоро здесь все затопит.

Жас посмотрела на него – и ее глаза расширились от страха.

Он снова ее обнял, помог встать. Она плохо держалась на ногах, как одурманенная. Но, опираясь на него, могла кое-как идти, а остальное было пока не важно.

– Ну, давай же. Сюда.

Тео повел ее к выходу из зала, затем через остальные помещения и туннель. Здесь вода уже достигала колен. Передвигаться было невероятно трудно: Жас почти висела на нем, а засунутый в карман дневник Виктора Гюго впивался в ребра. Может быть, стоило оставить его в пещере и потом вернуться уже специально? Вдруг он поскользнется сейчас, и бумага намокнет? Если чернила смоет водой, то все написанное Гюго пропадет навсегда. Какой же он идиот!