Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович

Все Серега знал, но на крутом глинистом берегу с бойцами чуть не покалечились, пока с лодкой вниз съезжали. Скользкотища жуткая, да еще эта метель, в пяти шагах ничего не видно.

— Прытче, гвардия! Согреваемся!

Толкают черную густую воду весла и подручные доски, тянется лодка, как по киселю ледяному. Но бодр и сосредоточен старший лейтенант Васюк – в баню сходил заранее, белье сменил, чего бояться опытному фронтовому человеку? От судьбы все равно никуда не отгребешь, не спрячешься.

Перебралась усиленная разведка благополучно. Серьезная стрельба началась, когда уже прошли километра три, сходу взяли деревушку Ильино.

Вернулся Серега к реке, сопровождал пленных – фрицы из «3-го отдельного егерского батальона» – с этим предварительные разведданные не напутали. Уже вовсю шла переправа авангардного полка, доколачивали мост распаренные, в одних гимнастерках, саперы.

— Тут оставайся, Васюк – распорядился начштаба. — Если что, сразу… Ну, ты знаешь.

Нормально дело шло: двинулись от реки, взяли больше десятка деревушек. И уперлись – впереди была основная линия обороны егерей, продуманная, вкопанная и укрепленная, с серьезными узлами в деревнях. Била наша артиллерия, но не очень точно – не вскрыли все огневые точки.

Угас куцый сумрачный день. Штаб перебазировался в деревню, работали напряженно, подтягивался танковый полк. Серега поддерживал с танкистами связь, передавал-уточнял рубежи для атаки. Бронетехника была готова, но, по мнению товарища Васюка, выглядела тощевато: десяток Т-34 и пятерка легких Т-70 – ну и что это за полк? Впрочем, всё равно серьезная сила.

На следующий день ударили, прогрызли оборону, дальше еще… Сопротивление было сильным, с правого фланга фрицы почти сразу начали контратаковать, был введен в бой резерв – уже воевали учебный и отдельный пулеметный батальон у Мамеикино, смогли прикрыть дивизию с севера.

…— Связь потеряна. Взяли они высоту или топчутся? Васюк, проверь, подтверди.

Метнулся Серый от штаба к Поломам. Выбыл там комбат, впереди высота с немецким опорным пунктом, фрицы плотно минометами накрывают, наша артиллерия отстала. В овраге готовились к атаке наши, распоряжался принявший командование ротный. Ждать не будут, понимают, что если переведет дыханье немец, будет сложнее.

Отыскал старший лейтенант Васюк коновода с лошадьми, спрятавшихся в прозрачных кустах у небольшого тесного кладбища:

— Хорош мерзнуть и мин дожидаться. Обратно давай.

Почти ощупью, в вечерней непроглядности, рысили обратно. Теперь бы угадать, куда штаб передвинулся…

— Ну, Васюк, что там? Встали? Комполка докладывает – готовят атаку.

— Так и есть, товарищ полковник. Уже разобрались, сосредоточились, в полночь атакуют.

Поднимаются ночью в атаку роты, ползут, бегут с «ура», падают, снова бегут по вязкой заснеженной земле. Взят опорный, утром уже гвардия контратаки немцев отбивает.

Идет дело, но тяжело идет. Контратакуют фрицы, уже и на левом фланге жмут, переброшен из-под Невеля свежий пехотный полк немцев, сосредотачивает огонь артиллерия противника…

— Васюк! Где Васюк?! Ага, ты здесь. Живо проверь и оцени, что у нас по направлению к Клевникам. Смотри карту…

Карта и так помнилась как родная. Но что толку, текущая ситуация на ней отображаться не особо успевает, уж очень текучая, даже по подмерзающей грязи текучая.

…— Олаев, ты хоть пожрать успел?

— Успел. Лошади не особо отдохнули, товарищ старший лейтенант.

— Такое время. После войны в вольные степи Абрикоску с твоим Захом отправим. На заслуженный отдых. Говорят, вот в Тыхау хорошо, есть такое чудное место, – вспоминает Серега, вставляет ногу в стремя, и, сдерживая стон, поднимается в проклятое седло.

Опять гаснет черно-белый короткий день. Долина узкой речушки обезображена чирьями свежих воронок, высота за ней не особо внушительна, но там каменная церковь, торчит колокольня, на фоне мрачного неба кажется странно чистой, свеже-побеленной. Видимо, это глаза устали.

Впереди на высоте постреливают, не особо активно. Наших там не очень-то много, дорога вообще пуста, только торчит увязший за бродом легкий танк. Как-то нехорошо тут. Этакая высота, да еще с толстостенной церковью – ценность почти стратегического масштаба. И как ее немцы без особого сопротивления отдали-то?

Абрикоска идти в воду не хочет, упрямится.

— Давай-давай, это же не Нева какая, так – чуть выше бабок будет, – уговаривает Серега, посылая упрямицу вперед. Лошадка ступает в воду вслед за сознательным Захом, вздрагивает всем телом. На воду действительно смотреть нехорошо, поминая курада, старший лейтенант Васюк не особо изящно подбирает ноги – в сапогах и так сплошная сырость, но усугублять совершенно неохота.

Перебрались. Проезжая мимо танка, Серега слегка стукает прикладом в броню – та отзывается недовольным звоном.

— Эй, экипаж, три веселых друга! Есть кто?

— Не колоти. И так-то наколотило, – отзываются откуда-то снизу.

Абрикоска с опаской обходит страшноватую железяку. Серега видит тело – лежит на исчерканном комья земли снегу, лицо прикрыто танкошлемом. Второй танкист живой, сидит на корточках, опираясь о кувалду.

— Эх… – Серега снимает шапку. – Утром подбили? Одни вы, что ли, были?

— На мину наскочили. Начали чиниться, прилетело… А взводный там, тоже… – танкист обессиленно мотнул головой в сторону высоты. – Товарищ старший лейтенант, оставьте бойца, а? Гусеницу мигом натянем. Что ж я здесь торчу, как прыщ на жопе.

— Бойца не могу. Но пришлю кого покрепче. У церкви наверняка желающие попасть в трактористы найдутся.

— Ну да, пришлете, – не скрывая неверия, пробормотал танкист и с тоской глянул на гусеничный штырь-палец. – Не осилю я в одиночку.

Голова вроде без шапки пробыла всего ничего, а неприятно мерзла.

— Слушай, Олаев, а ведь это нехорошо, – высказывает вслух старший лейтенант Васюк.

— Верно. Полезут немцы, – признает коновод.

— Так давай пошустрее двинем.

Лошади на подъеме шустрить отказывались, пришлось каблуками и поводом ободрять, чего Серега делать страшно не любил. Проехали мимо дохлого немца – валялся весь распахнутый, с вывернутыми карманами. Это да, проверили уже.

В небе просвистело, где-то у речки упал снаряд. Почесываться начали фрицы…

Это не та церковь. Но тот же год, та же область, те же фрицы. Еще не выбитые.

Высоту занимала неполная рота под командой лейтенанта. По мере сил укреплялись, обживали немецкие траншеи.

— Не дорыли фашисты, бездельничали, – пожаловался лейтенант. – У меня людей мало. И пулемета только четыре, да и то один местный, фрицевский. Вы там скажите, товарищ старший лейтенант, пусть людей подбросят и хотя бы пару орудий. Высота-то завидная, вся округа как на ладони, я лично на колокольню лазил.

— Хорошая колокольня, и полезная, и взгляду архитектурно приятная, – согласился Серега. – Со связью что?

— Тянут, вот-вот будет, – пробормотал лейтенант, ему тоже явно было тревожно.

Проныли сразу два снаряда, бахнулись за старым кладбищем.

«Как-то невесело у нас осенью. И погода гадостная, и куда не пойдешь – везде кладбище. Впрочем, оно сейчас везде так, вот до Германии дойдем, там еще побольше кладбищ будет» – невесело подумалось старшему лейтенанту Васюку, и он сказал:

— Дай двух бойцов, пусть броне помогут.

— Нет у меня лишних бойцов, все заняты, – отрезал ротный.

— Не дури, танк все же.

— Да что толку – вон такой же стоит. Въехал, да три раза пальнуть успел, – указал лейтенант на косо стоящий – одной гусеницей в траншее – еще дымящийся танк.