Посмотри, отвернись, посмотри - Елена Ивановна Михалкова

– Зачем?

– В институт поступать, то-се, – неопределенно сказал Нечаев. – Мне кое-какая работенка подвернулась. Шурка готовилась к экзаменам.

– На какой факультет? – заинтересовался Макар.

– Э-э-э… Не помню. Найдешь ее – спроси.

– И поступила?

– Нет, не вышло. Шура к тому времени только о деньгах думала. Искала папика, к которому присосаться. Родной отец ей больше был не нужен.

Горечь во взгляде, упавшие руки. «Гитару бы ему сейчас и шапку под ногами, – подумал Макар. – И заголосить с надрывом: “Папашу бросила дочурка! Все потому, что папа – урка”».

– Александра с кем-то встречалась? – наугад спросил он.

– Еще бы! – Нечаев усмехнулся. – Она мне ничего не говорила, но я все равно узнал. Слухами земля полнится. Мента она себе нашла, вот какая история. Опера.

– Не знал, что оперативники так хорошо зарабатывают, – нейтрально заметил Илюшин.

– Воропаев крышевал Центральный рынок на Мичурина. Это такие бабки, что нам с тобой десять лет надо пахать, и все равно даже половины не заработаем от того, что он имел за месяц.

«Нам с тобой». Юрий будто невзначай объединил себя и Макара в когорту честных людей, добросовестных трудяг.

Если верить досье, которое прислал Бабкин, Нечаев ни дня в своей жизни не работал, по крайней мере, официально. Он родился в Москве – младший сын в обеспеченной семье. Из него должен был вырасти мальчик-мажор. Свой «БМВ» на восемнадцатилетие. Свой бизнес – на двадцать пять. К тридцати большинство этих мальчиков уже не жили в России, а прилетали развлекаться на выходные из какой-нибудь порядочной, чистой, скучной европейской страны.

Однако с Юрием что-то пошло не так. Бабкин подчеркнул эту часть его биографии и подписал: «Непроверенные слухи».

Согласно этим слухам, Юрий в свои семнадцать то ли соблазнил, то ли изнасиловал пятнадцатилетнюю дочь знакомых. Спустя год ее же подсадил на наркотики. Пил, курил, кололся, дважды был под следствием за драки. Дела предсказуемо закончились ничем. В двадцать Юрий сколотил собственную музыкальную группу, разбил отцовскую машину, загнал мать в психушку и был пойман с кокаином. Дело снова развалилось.

Илюшин предполагал, что с группой могло бы что-то выгореть, будь у Нечаева хоть толика таланта. Сергей приложил ссылку на запись выступления его группы, чудом сохранившуюся в сети. Макар прослушал три песни и промурлыкал: «Трубадура добейте чугунным предметом!» Даже по меркам русской эстрады это было скверно.

В двадцать один год Юрий избил собственную мать. О причинах этого дикого поступка умалчивалось. Зато были известны последствия: отец вышвырнул сына из дома. Незадолго до этого Нечаев начал встречаться со студенткой Юлей Свешниковой и убедил ее бросить институт.

В конце концов их занесло в ее родной город.

Может быть, Юрий втайне ожидал, что рано или поздно его позовут домой. Что Искитим – лишь недолгая ссылка. Но через год родители Нечаева разбились на Аляске вместе с еще тремя туристами, севшими в один вертолет. Младший брат продал все имущество и переехал в Южную Америку. Юрий остался один.

«Барыга, скупщик краденого, наркоман», – говорилось в досье Бабкина.

– Возможно, Александра и сейчас живет с Воропаевым? – предположил Макар.

Нечаев отмахнулся:

– Она его бросила и свалила.

– Куда?

– В Москву, должно быть.

– Почему именно туда? – спросил Макар, не выдавая своего интереса.

Нечаев задержал взгляд на купюрах в его руке.

– Почему именно туда? – настойчивее повторил Илюшин.

– Не знаю я! Манит столица, манит огнями. Летят туда, как бабочки… Будто медом им намазано. Я там не был и не желаю. Где родился, там и пригодился, верно я говорю?

«Врет как дышит, даже без видимой необходимости».

– Как зовут Воропаева?

– Кирилл, – не задумываясь ответил Нечаев.

Вторая купюра исчезла в его руке.

– Как Александра перенесла гибель старшей сестры?

Юрий помолчал. У него был такой вид, словно он пытается понять, о чем его спрашивают. Макар уже хотел переформулировать вопрос, но тут Нечаев заговорил.

– Шура – человек холодный. И в детстве такой была, и выросла ледышкой. Сам посуди: у нее мать болеет, из квартиры не выходит. А Шура ее за два года не то что не навестила – даже не позвонила ни разу! Это ведь о чем-то говорит, а? Про себя я молчу. Меня в ее жизни будто и не существует. А ведь после Викиной смерти я для нее в лепешку расшибался. Она мне даже спасибо ни разу не сказала. Когда стал не нужен – выкинула, как старую тряпку. – Юрий широко взмахнул рукой в сторону лестницы. – Людей для нее нет, мы все – только функции. Старшая сестра ее кормила-поила – Шуре было хорошо. Умерла – Шуре плохо. Но не из-за того, что она любила Вику, а потому что сняли с довольствия. Понимаешь, о чем я?

– Вы хотите сказать, что по-настоящему она не страдала?

– Шура по Вике ни одной слезинки не пролила. На кладбище не ходила. Это тебе кто угодно может подтвердить. Думаешь, она хоть раз к матери подошла, обняла ее, сказала: «Мамочка, я сестру потеряла, а ты – дочку свою родную, давай вместе поплачем»? Ни слова мы от нее не услышали. Вот такой Шура человек.

Нечаев скорбно скривился. Макар с интересом наблюдал за мимикой его живого, пластичного лица.

– А от чего умерла ваша старшая дочь?

– От бабьей дурости, если говорить начистоту. Беременная полезла в Обь искупаться. Ну и все, с концами.

– Тело не нашли? – Илюшин был само сочувствие.

– С ней был ее парень, он сразу ее вытащил. Но уже поздно было. Он не смог Вику откачать. Хороший человек! А его еще и посадили.

– За что? – изумился Макар.

– А у нас, по-твоему, сажают за что-то? Не смеши. Отрицательный отбор идет полным ходом. Кому-то очень надо сгноить всех порядочных людей…

«Я и сам сидел», – мысленно подсказал Илюшин.

– Я и сам сидел, – печально сказал Юрий. – Лучше, честнее людей, чем на зоне, я нигде не видел.

* * *

Оперуполномоченный Кирилл Воропаев согласился на встречу сразу, как только услышал, что речь пойдет об Александре Нечаевой. У него даже голос изменился. Макар отчетливо расслышал, что опер вышел из комнаты, забитой людьми. В коридоре было гулко, тяжело звучали шаги Воропаева, а затем скрипнула дверь и засигналили машины.

Он не задал Макару ни одного вопроса. Не спросил даже, жива ли Александра.

С учетом того, что рассказал Юрий, Илюшин предположил, что девчонка что-то стащила у бывшего любовника или наградила неизлечимой болезнью.

– Торговый центр «Небеса» знаешь? – спросил Воропаев. – Встретимся в два, в кафе «Лагманная».

Макар прибыл на место за полчаса до назначенного