Иная судьба. Книга I - Вероника Горбачёва

— Вы что-то говорили об улике? — напомнил Винсент.

Монах аккуратно завернул загадочный кругляш в лист бумаги, обжал в кулаке. Коротко вспыхнул перстень. Брат Тук опустил бумажное яйцо, приобретшее твёрдость камня, в карман.

— Совершенно верно, брат мой. Вещи умеют говорить. А у этой есть изготовитель, который произвёл её на свет, вложил частичку ауры, специфические заклинания… Наши специалисты, подобно графологам, могут вычислить и отследить мастера по его почерку, магическому, конечно. Да, а ведь у меня тоже есть чем поделиться…

Брат Тук опустился на стул, потёр глаза. С утра на ногах, одно отпевание за другим, и достаточно «тяжёлые» покойники. Провожая человека в последний путь, творящему отпускные молитвы надобно отрешиться от личных неприязней, а в данном случае это было нелегко. Тем не менее, служитель Божий справился со своей задачей достойно. И даже отогнал несколько тёмных сущностей-падальщиков, желающих полакомиться остаточными эманациями бывших грешных душ пастора и барона. Долг есть долг, хоть и жалко иногда растрачивать силы на недостойных.

— У меня было время перелистать отложенные вами храмовые книги, капитан. Раз уж вы не изъяли их сразу, я счёл, что они доступны для ознакомления. Вынужден огорчить… — Брат Тук сцепил пальцы в замок. — К нашему обоюдному сожалению, как я думаю, сведений об интересующей нас особе нет. Записи начинаются с той поры, когда ей было уже лет шесть-семь, и не содержат ничего касающегося её лично. Разве что единожды её имя упоминается в числе детей, получивших первое причастие. Да ещё отмечены даты рождений племянников… Более ранних сведений я не нашёл. Но меня заинтриговало одно обстоятельство, которое выявилось, так сказать, попутно. Знаете ли вы, что у дяди известного нам лица, у этого деревенского кузнеца, у этого мастера Жана есть то, чего не должно быть у крестьянина?

Он сделал паузу.

Капитан побарабанил пальцами по столу.

— Я так и думал. Вы хотите сказать — у него есть фамилия?

Монах с досадой развёл руками.

— Вас не удивишь… Признайтесь, вы ведь тоже что-то раскопали?

Глаза Винсента заблестели.

— Кое-что, брат Тук. А давайте сверим наши находки. Мне тут попались несколько странных документов, явно не из семейного архива, и теперь я гадаю, то ли это то, что мне нужно, то ли всего лишь бумаги, отданные на хранение или оставшиеся от умерших родственников барона.

Монах задумался. Потянул к себе чистый лист, карандаш, и нацарапал несколько букв. Прикрыл ладонью и хитро взглянул на капитана. Улыбнувшись, тот, в свою очередь, вывел что-то на другом листе. Одновременно они свели свои записи вместе.

На обоих листах было выведено: «Жан Поль Мари Дюмон».

…На прошении о подтверждении дворянства была начертана подробная резолюция секретаря его светлости — мэтра Этьена Фуке. Капитану не нужно было видеть подпись: по точёному почерку, по сухому педантичному стилю, свойственному потомственному делопроизводителю ещё пятнадцать лет назад — а таков был возраст документа — безошибочно угадывалась нынешняя сухопарая тень, следующая по пятам за герцогом и идеально регулирующая полноту бумажного потока, адресуемого Жильберту д'Эстре лично. Впрочем, в данном случае упрекнуть секретаря было не в чем. Достаточно внятно он объяснял некоему Жану Полю Мари Дюмону, что петиция данного рода должна сопровождаться письменными свидетельствами как минимум двух лиц, знающих просителя или его почтенных родителей как носителей дворянского звания. Поскольку во время последнего конфликта с соседним государством (так дипломатично мэтр отозвался о трёхлетней войне с королевством Бриттанией) было значительное количество лиц, вынужденных сменить место жительства (читай — беженцев и пострадавших), просьб, подобных той, с которой обратился господин Дюмон, поступает в высочайшую канцелярию множество. Служители архивов перегружены. Дабы быть уверенным, что ходатайство имеет под собой законные основания и не отвлекать архивных работников на бесплодные поиски, к рассмотрению принимаются лишь просьбы, подкреплённые заверениями поручителей. Без предъявления последних — запрос в архив Его Величества короля Генриха, где хранятся копии всех грамот на пожалование дворянства, делаться не будет.

Более того, осторожно намекал секретарь, в случае повторной подачи прошения, опять-таки без сопроводительных документов, может возникнуть подозрение в злонамеренном стремлении просителя обходными путями выправить подтверждение звания, на которое оный, возможно, претендовать не вправе…

— Намёк на возможное самозванство, — пояснил капитан монаху. — Фамилия «Дюмон» достаточно распространена, были случаи, что и в самом деле некие ловкачи умудрялись «отыскать» подходящих предков. После ряда проверок и вынесения жёстких приговоров самозванцам мэтр Фуке счёл обоснованным делать на прошениях, подобных этому, соответствующую приписку. Я помню, у нас с ним как-то был разговор на эту тему… Тот, кому бояться нечего, соберёт нужные бумаги, говорил он, а жулик или аферист — остережётся соваться. Канцелярии же — меньше работы.

— И ведь не докажешь этим канцеляристам, что за каждым документом — человеческая судьба, — пробормотал монах. — Что за трагическое стечение обстоятельств… Каким образом этот, тогда ещё совсем молодой человек, оказался перед необходимостью доказывать своё происхождение? А свидетелей, судя по всему, найти не мог. Или ответ так и не дошёл до отправителя, раз уж это прошение хранилось здесь, в бумагах барона?

— Да видите ли, какая странность, — задумчиво отозвался Модильяни, — бумаги-то — барона, это верно, однако все знают, сколь долго блуждают документы по инстанциям. Мне неизвестна точная дата смерти старого де Бирса, но прошение было отправлено ещё при нём — смотрите, в самом низу приписка от его имени: писалось в его замке, с его ведома. Подпись — Антуан де Бирс, не нынешний Филипп. В данном случае — барон выступает в роли косвенного свидетеля, подтверждая, что знает просителя и может, в случае необходимости, выступить поручителем. Говорят, старый де Бирс был не в пример нынешнему, добродушный хлебосольный хозяин, людишек не обижал, привечал соседей… Такой мог и в самом деле похлопотать за юного Жана, просто по доброте душевной. Вот только не знал, что поручителей нужно двое и что дни его самого уже сочтены. Думаю, ответ на письмо был получен уже наследником.

Монах свёл брови.

— Но почему именно им?

— Субординация и следование букве закона, брат Тук. Письмо отбыло из замка — туда же послали и ответ. Вдобавок, звание писавшего ещё не доказано, стало быть, пусть с этим инцидентом разбирается старший по титулу дворянин в округе. Зная характер Филиппа де Бирса, нетрудно понять: вряд ли он загорелся желанием посодействовать молодому человеку. Скорее всего…