Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Пообещай, что вернешься скоро! – сквозь всхлипывания попросила.

- Вернусь, милая, ты же знаешь, я всегда возвращаюсь! – Поцеловал крепко и оторвал от себя, - Иди! Иди, моя Оленька! Поторопись!

Потом стоял долго на мосту. Смотрел, как шла она, спотыкаясь, как тростиночка. Аж дышать трудно стало, как жаль цветочек свой лазоревый. Что-то впереди их ждет.

У солдат остановилась, сказала что-то. Один с ней остался, другой стремглав убежал куда-то. Вскоре с Ахромеевым вернулся. Тот только глянул на другой берег, все понял. Кивнул Веселову издалека, мол не бойся, ваше благородие, все исполним. И увел за собой Ольгу.

Делать нечего, постоял, постоял, да обратно в двуколку поднялся. Бок разболелся вдруг. Руку сунул под камзол – кровь выступила.

- Куда поедем, маеор? – себя спросил.

- Куда, куда… ясное дело в Сен Михель. К Стединку!

Утром, 29 июня 1788 года, тремя колоннами шведы вышли из Сен Михеля.

- Дирекция – на Нейшлот! – объявил Гастфер. – Господа офицеры, кто возьмет на себя смелость и отвезет коменданту этой русской крепости мой ультиматум?

В ответ - молчание. Воевать никому не хотелось. Все понимали, что дразнить русских – это идея их сумасбродного короля. Только знает ли король, как жестоко отомстят русские за нападение?

Вперед вышел честолюбивый майор Егерхурн:

- Я отвезу!

Пограничный мост уже был разрушен, и Егерхурну пришлось переправляться на лодке. Размахивая белым флагом, он вышел на русский берег, где его окружили.

- Я майор армии короля Швеции прибыл, как парламентер к коменданту крепости Нейшлот с предложением. – Объявил он караулу по-русски. – Прошу проводить меня к нему.

- Будь по вашему, господин любезный. – Отвечал ему сержант Ахромеев. – Только не в обиду вам, но позвольте глаза платком вашим белым, что размахивали в лодке, завязать.

Пришлось подчиниться. Егерхурна осторожненько, под локоточки – чтоб не споткнулся, провели внутрь крепости. От повязки освободили лишь в помещение заведя. Глаза протер майор шведский, а перед ним сидит старичок в мундире потрепанном. Одной рукой подбородок подпирает, а второй рукав пустой. Вокруг него другие офицеры сидят.

- Однорукий - комендант. – Догадался Егерхурн.

- Ну, сударь, с чем пожаловали? – прошамкал старчески Кузьмин.

- Вот! – парламентер протянул пакет коменданту – послание от его величества короля Швеции Густава III коменданту русской крепости Нейшлот.

Тот принял, церемонно из-за стола приподнявшись, нераспечатывая перед собой положил. Аккуратненько. Даже погладил.

- Да вы уж, сударь мой любезный, на словах разъясните, стар я стал, вижу плохо, чтоб читать - руку единственную отвел в сторону Кузьмин, - много на сие занятие времени уйдет. Что вдруг, король ваш Густав, снизошел до такой мелкой персоны, как я. Письма мне пишет… Ему, чай, к императрице нашей матушке писать-то надобно… а не мне, слуге ее мелкому.

- Его величество Густав III, король Швеции, пишет вам, господин маеор, что ныне война вам объявлена, за обиды ему нанесенные… - начал было Егерхурн.

- Какие обиды? – вдруг встрял Кузьмин.

Швед замялся, но быстро нашелся:

- Давеча, казаки ваши деревню и усадьбу Пуумала разорили на том берегу, пост побили наш караульный, да обывателей мирных поубивали…

- А-а-а… - протянул многозначительно комендант. – Про тот машкерад уже известно нам и в Петербург передано. Далее, майор!

- А далее… - Егерхурн сбился с мысли, - далее, король Густав, объявляет вам войну и дело дальше должна решать шпага.

- Согласен! – неожиданно кивнул комендант. – Шпага, так шпага. А от меня-то что еще хочет король ваш?

- Хочет, чтоб вы, господин комендант, открыли ворота крепости перед войском короля шведского и сдались на его милость. – Завершил свою речь, вконец растерявшийся Егерхурн.

- Не пойму я вас, сударь. – Прищурился Кузьмин, - то вы говорите – шпагу надо взять, я соглашаюсь, а теперича – ворота открыть. Но рука-то у меня одна, как видите, - старик поднял ее вверх, - коли я возьму в ее шпагу, то ворота уж мне точно нечем открывать будет. Пусть уж сам, его величество король шведский потрудиться! Я думаю, майор, что ваша миссия завершена и мой ответ вам понятен?

- Да! – закивал головой Егерхурн.

- Ну, так проводите, господина парламентера, тем же путем, что и сюда пришел. Честь имею.

Егерхурну глаза завязали и также назад сопроводили. В лодочку посадили, от берега оттолкнули. Плывите, мол, с Богом…

- Нечто другого ответа ждал? – удивился Кузьмин и к офицерам сидевшим:

- Мы же слуги государевы, нам по-другому никак!

- Так точно! – Все встали.

- Ну, судари мои, тогда делом попрошу заняться. Встретить гостей непрошенных надобно. Ядрами, да пулями угостить. И того и другого у нас в избытке. Пусть всласть нахлебаются… - Маеор кряхтя встал, вышел на улицу, не торопясь, на башню поднялся. Сперва на восток повернулся, шляпу снял, перекрестился. После на шведскую сторону оборотился. В даль всмотрелся, прищурясь. Солнце заходящее в глаза било. Видел старый маеор, как выходили к воде шведские солдаты, как надрываясь, вытягивали на каменный утес орудия. Легкий ветер трепал седые кудри. Прошептал:

- Ништо, Петька. Совладаем. Куды они лезут, глупые… На Россию? А ты не волнуйся, слуга государев, суженую твою я с утра еще отправил. С курьером вместе. В безопасности она ныне. Даст Бог и на свадьбу еще позовете…

Вместо эпилога.

Не передвигай межи давней, которую провели отцы твои

Притчи Соломоновы (гл.21, ст.3)

Нет, читатель, не стоит судить строго Густава. Может, и создалось впечатление о некоторой неуравновешенности, взбалмошности, несбыточных фантазиях шведского короля. Это так. Но вместе с тем он принес и очень много полезного своей Швеции. Да, он был увлекающейся и эксцентричной натурой, но он проявил себя и с другой стороны. И как государственный деятель, и как высокий ценитель искусств, внесший огромный вклад в культуру нашего соседа по балтийскому региону.

Несмотря на склонность к интригам, присущей, впрочем, почти всем, без особых исключений, коронованным особам, несмотря на бессмысленную войну с Россией, он смог втянуть в нее Швецию, но он смог и достойно выйти из нее. Он укрепил государственность Швеции, раздираемой борьбой дворянских кланов, но он и обрек себя на их ненависть, и создал все предпосылки к отделению Финляндии.

Он очень тяжело переживал крушение монархии в любимой им Франции, и оставаясь все тем же любителем театральных постановок и драматических интриг, мечтал восстановить на троне Бурбонов любым способом.

Но это еще впереди, читатель. Сейчас он опять играл в Цезаря, перешедшего свой Рубикон – пограничную с Россией речку Кюмень. Alea jacta est! Жребий брошен! И это правда! Это был его любимый театр - пьесы, драмы, оперы, сказки. Жанр выберете сами, какой больше понравиться. Только кровь здесь проливается не бутафорская, только горе здесь настоящее. До конца шведской интриги, еще далеко…

Часть II. КАЖДОМУ НАЗНАЧЕН СВОЙ ДЕНЬ.

Пролог. Сто лет назад… (Видение короля Карла XI).

«Каждому назначен свой день!»

Вергилий

Тяжело давался Карлу IX закон о редукции. Не хотели дворяне расставаться с кровным своим. Истинно кровным, ибо кровью чужой да своей обильно политым, а ныне в казну отбираемым. Кто знает, куда подевались грамоты орденские, что жаловали своим псам-рыцарям земли да замки? А доказать своих прав не можешь – в казну отбирают. Ох и волновалось дворянство провинций шведских… Одна Лифляндия чего стоила… Ораторствовал там рыцарь Иоганн Рейнольд Паткуль. Кричал злобно о притеснениях, возбуждал речами своими рыцарство, объединиться призывал в борьбе с обидами, то есть против него, Карла XI, бунтовал. Вызвали смутьяна в Стокгольм. Да под суд. А он взял и сбежал, знал, что к смерти приговорен будет.