Полное собрание сочинений. Том 24 - Толстой Л.Н.

3) Стих 25-й исключается. Слова о вельзевуле относятся к месту обвинений фарисеев. Стиха этого нет ни у Марка, ни У Луки.

4) Выражение «бросить в геенну» уже встречалось в притчах. Значение его определено там. Это не есть только смерть плотская, но уничтожение полное, то, которому подвергаются плевелы и др.

5) У Луки в том же месте (XII, 51) стоит διαμεριαμόν разделение, и потому μάχαιρα должно быть переведено раздор, как оно и употребляется в Посл. римл. VIII, 35.

6) Предложение без глагола, и потому глагол должен быть поставлен в том же будущем, в котором шла вся речь. Словам этим приписывается тайный смысл о том, что домашние всегда враги человеку. Такого смысла этот стих не имеет: в данном предложении выражено только то, что сказано прежде: «разделятся и будут как неприятели».

7) Слова о кресте, как не имевшие смысла до распятия Иисуса, должны быть выпущены.

ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ

Ничто яснее этой речи Иисуса к ученикам пред их посланием на проповедь, повторенной у всех трех евангелистов, не определяет настоящего значения учения Иисуса. Если бы значение проповеди Иисуса было бы только то, которое признают церкви, то вся эта речь была бы непонятна. За что, в самом деле, бить учеников и убивать, если проповедь, которую они разносят, есть проповедь только о примирении с братом, чистоте телесной, неосуждении ближнего, прощении своих врагов и о том, что Бог прислал сына на землю. Нельзя себе представить достаточно глупых и праздных людей, которые дали бы себе труд за это гнать и бить людей. Нельзя себе представить поводов, которые могли придумать эти гонители, чтобы бить, мучить, убивать безобидных проповедников хороших нравственных правил и выдумки о сыне Божием. Кому они могли помешать? Кто хотел — слушал их, кто не хотел — не слушал. За что же их бить и ненавидеть? Если бы это было хорошее, но неясное, парадоксальное нравственное учение, как его представляют свободомыслящие историки, то тоже не за что было гнать. Если это учение было о том, что Бог прислал сына на землю искупить род человеческий, то еще меньше было поводов сердиться на людей, которые воображали себе это и находили в этом удовольствие. Если это было отрицание еврейского закона, тоже не за что было гнать, особенно не евреям, но гнали и тогда, и после, и теперь — не евреи. Если бы это было политическое учение, возмущение против богатых и сильных, то такие возмущения и прежде, и после, и теперь подавляются богатыми и сильными, и тогда бы подавилось и кончилось бы. Это было что-то другое.

Только если понимать учение вполне так, как оно выражено в Нагорной проповеди и во всем Евангелии, если понимать, что Иисус запрещает прямо всякого рода не только убийство, но всякого рода противление злу, запрещает присягу (то кажущееся неважным дело, которое ведет ко всем ужаснейшим насилиям), запрещает суд, т. е. наказание, всякое противодействие насилию и похищению, и потому запрещает собственность, как и поняли его первые ученики, запрещает отдельность народов, пресловутую любовь к отечеству, тогда только понятны те гонения, которым подвергся Иисус, ученики его, первые и последующие, и понятно предвиденье Иисуса о гонениях, предвидение, очевидно, разделяемое и учениками. Понятно и разделение, которое должно произойти между людьми, о котором он говорит.

Понятно, что если один человек из семьи, поняв учение, отказывается или дать клятвенное обещание, или быть судьей, или идти на суд, или отказывается от содействия власти, от участия в войне или собирании податей, или исполнения наказаний, или пренебрегает богатством, понятно, что разделение должно возникнуть в семье, если другие члены не поняли учения.

И Иисус, очевидно, знал это, знал, что это так будет и не может быть иначе; он знал, что его учение — не учение, но искра, которая зажигает сознание Бога в сердцах людей и, раз загоревшись, не может потухнуть. Потому-то Иисус Христос знал, что в каждом доме разделятся пятеро, и будут одни против других. Одни загорятся, другие будут тушить разгоревшихся. И он томился желанием видеть скорее пламя, которое охватит всех. И пламя это загорелось, и горело после, и горит до сих пор, и будет гореть всегда, пока будут люди.

Если бы это было только нравственное учение о том, как вести себя в существующем порядке вещей, то понятно, что проповедники этого учения никому бы не мешали, и это не было бы пламя, которое охватывает всё, а была бы свечка, которая горела бы, освещая тех, которые близки к ней.

Если бы это было только учение церковное о том, что Бог сходил в мир спасти людей, учение это никто бы и не знал, как мы не знаем верований зулу и чуваш, и никто бы не заботился о нем. Оно не только потухло бы, но никогда бы и не разгорелось.

Если бы это было учение социально-революционное, то оно давно бы разгорелось и потухло, как разгорались и тухли такие учения в Китае, везде, где есть люди: или бедные отняли бы имения у богатых и сильных и опять стали бы богатые и сильные, или богатые и сильные задушили бы бедных, и искра потухла бы. Но искра не потухла и не потухнет, потому что Иисус не говорит ни о правилах, как жить человеку в обществе наилучшим образом при существующем порядке, ни о том, как молиться Богу и что такое Бог, ни о том, как переустроить общество. Он говорит истину о том, что есть человек, в чем его жизнь. И человек, понявший, в чем его жизнь, будет жить этой жизнью. Человек, понявший смысл жизни, не может уже в другом видеть смысла. Когда он понял, чтò есть жизнь и чтò смерть, он не может не идти к жизни и не бежать от смерти. И что бы ни стояло на дороге к жизни: нравственные правила, Бог, верования людей, общественное устройство, — человек, понявший жизнь, будет идти к ней, не обращая ни на что внимания, и в своем стремлении включая все явления жизни: и нравственность, и богопочитание, и общественное устройство.

Иисус Христос открыл свое учение не для того, чтобы сообщить людям, что он Бог, не для того, чтобы улучшить жизнь людей на земле, не для того, чтобы свергнуть власти, а потому, что в душе своей, как в душе каждого человека, пришедшего в мир, он знал, что лежит сознание Бога, которое и есть жизнь, и которому противно всякое зло. Иисус Христос знал и постоянно повторял, что не он говорит то, что он говорит, а что говорит то Бог в душе каждого человека. И, посылая учеников, Иисус Христос говорит: Не бойтесь никого, не жалейте ничего, и не думайте вперед, что вам сказать. Живите жизнью истинной, она есть разумение Бога, и когда вам нужно будет говорить, не думайте, —дух Божий скажет за вас, и слова ваши, сказанные немногим, разнесутся везде, потому что они истина.

___________

Ὑπέστρεψαν δὲ οἱ ἑβδομήϰοντα μετὰ χαρᾶς, λέγοντες Κύριε, ϰαὶ τὰ δαιμόνια ὑποτάσσεται ἡμῖν ἐν τῷ ὀνόματί σου.

Εἰπε δὲ αὐτοῖς...

Πλὴν ἐν τούτῳ μὴ χαίρετε, ὃτι τὰ πνεύματα ὑμῖν ὑποτάσσεται˙ χαίρετε δὲ μᾶλλον, ὃτι τὰ ὀνόματα ὑμῶν ἐγράφη ἐν τοῖς οὐρανοῖς.

Лк. X, 17. Семьдесят учеников возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы1 повинуются нам о имени твоем.

И вернулись с радостью те семьдесят человек, что он посылал, и сказали: Господин! зло покоряется нам чрез твою силу.

18. Он же сказал им2...

Он же сказал им...

20. Однакож тому не радуйтесь, что духи3 вам повинуются; но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах.4

Но не радуйтесь тому, что зло покоряется вам. Радуйтесь более тому, что вы сами в царствии небесном.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) В стихе 17-м сказано: τὰ δαιμόνια, в стихе 20-м тоже названо τὰ πνεύματα. Если бы не было непонятных стихов 18 и 19, то δαιμόνια и πνεύματα никто бы не вздумал переводить бесом, а перевели бы во множественном, т. е. душами людей, т. е. смысл тот, что люди злые, зло покоряется его учению.

2) Стихи 18 и 19 исключаются, — не потому, чтобы они говорили что-нибудь несогласное с учением, но потому, что они в том виде, в каком они дошли до нас, говорят что-то непонятное.

3) Что же такое эти духи πνεύματα? Слово это встречается у Мф.; Мр., Лк., Иоан., в Посланиях и Деяниях, и везде в одном и том же смысле, в смысле сил невещественных, духа, но духа не Божьего, а духа ложного. Так именно слово это употреблено 1 Тимоф. IV, 1, и во многих других местах. Очень легко перевести это слово бесом, дьяволом и сказать себе, что те, кто писали, верили в дьявола. Но горе в том, что, переводя так, надо выкинуть это место, потому что диавол для нас ничего не значит. Поэтому нужно найти смысл слова. Смысл же слова ясно определен во всех местах и особенно в том, которое мы разбираем: πνεύματα значит ложный дух. Дух же есть разумение, и потому — ложное разумение, обман, ложное учение, разврат — в общем смысле зло.

4) «Имена написаны на небесах» не может ничего другого значить, как участие в царствии небесном.