Польша или Русь? Литва в составе Российской империи - Дарюс Сталюнас

сути, соответствовала общим тенденциям национальной политики империи: поскольку литовский язык попал в категорию признанных «местных языков» Северо-Западного края, он получил те же права, что и другой «местный язык» Северо-Западного края – польский: на литовском разрешалось преподавать Закон Божий в школах всех уровней, также разрешалось преподавать его как предмет в средних школах. Поскольку Ковенская губерния и часть Виленской[1077], где компактно проживало литовское население, обычно не попадали под понятие русской «национальной территории», она была «отдана» литовцам[1078], таким образом власти позволили преподавать литовский язык как предмет в начальной школе и использовать его при преподавании арифметики. Если бы, как мы уже отмечали, чиновники установили, что Гродненская территория является территорией компактного проживания поляков, то такие же права в начальной школе получил бы и польский язык. По логике чиновников, в начальной школе «местный язык» мог преподаваться как предмет лишь в том случае, если был родным языком большинства жителей. Но в период революции 1905 года и в последующие годы чиновники различного ранга подумывали о том, что было бы полезно взять в свои руки литовское национальное движение и таким образом ослабить позиции поляков в Северо-Западном крае.

В исторической литературе таким «благосклонным к литовцам» и «всегда встававшим на сторону литовцев в спорах литовцев и поляков» изображается Петр Владимирович Веревкин[1079], в 1904–1912 годах занимавший должность ковенского, а в 1912–1916 годах – виленского губернатора. Никто из высокопоставленных чиновников начала XX века не служил так долго в Северо-Западном крае, как П. В. Веревкин, кроме того, занимая такие высокие должности в Ковенской и Виленской губерниях, он должен был озвучить свое мнение о многих вопросах национальной политики, касавшихся литовцев.

Некоторые обстоятельства, на первый взгляд, подтверждают приведенный выше тезис. Не раз П. В. Веревкин предлагал виленскому губернатору П. Д. Святополк-Мирскому оказать финансовую поддержку литовской периодической печати[1080]; он поддерживал некоторые просьбы литовской общественности, например высказанную в 1906 году просьбу о назначении учителей-литовцев в начальные государственные школы Ковенской губернии[1081]; в 1906 году он предлагал позволить учреждать частные школы только с литовским языком обучения (без польского)[1082]. Но анализ других предложений губернатора, особенно сформулированных в более поздние годы, показывает, что концепция национальной политики этого чиновника была более сложной. Взгляды П. В. Веревкина на культурную и просветительскую деятельность литовцев иллюстрирует дискуссия 1910–1911 годов между местными и центральными государственными учреждениями о будущем литовского католического просветительного общества Saulė (Солнце)[1083].

Дискуссия была невозможна без участия в ней ковенского губернатора, особенно с учетом того, что именно П. В. Веревкин утвердил в 1906 году устав этого общества, а позже, не консультируясь с руководством Виленского учебного округа, утвердил и новую редакцию устава. Сначала Веревкин подчеркнул положительные аспекты деятельности общества Saulė: им руководит католический священник Константин Ольшевский (Konstantinas Olšauskas), который старается разбудить в душах литовцев «чувство национального самосознания», «ярый противник польского влияния», считает, что литовский народ «исторически тесно связан с Россией и должен для дальнейшего мирного преуспевания и благополучия своего неразрывно пребывать в этой связи», кроме того, он принес властям много пользы во время революции 1905 года. Поэтому, по мнению губернатора, председатель общества не должен считаться вредным лицом, и его позиция в отношении поляков «имеет с правительственной точки зрения вполне положительные стороны, так как умаление польского влияния среди литовского населения составляло всегда одну из главных задач местной администрации, и противопоставить этому влиянию некоторый рост национального самосознания литовцев является, в видах общей окраиной политики, вполне целесообразным»[1084]. Однако положительное отношение П. В. Веревкина к делам литовской культуры имело четкие границы: поскольку цель любой школы – воспитание лояльных подданных, необходимо учреждать как можно больше школ и таким образом вытеснять какие бы то ни было частные школы, в особенности инородческие, поэтому желательно, чтобы общество Saulė не открывало отдельных школ, но путем сбора средств способствовало учреждению государственных школ, а для большей привлекательности этих школ для литовцев следует будущим русским учителям как можно лучше выучить литовский язык[1085]. И по другим поводам П. В. Веревкин высказывает подобное мнение о Saulė и о других литовских просветительских обществах, а также о политике образования в принципе: в работе обществ имеются черты антиправительственной деятельности, начальное образование должно контролироваться властями, литовцы в государственных начальных школах должны работать только вторыми (вспомогательными) учителями, из компетенции земств после их утверждения следует изъять образование, чтобы начальные школы не стали инструментом укрепления сепаратистских настроений[1086].

Не вызывает сомнений, что политические взгляды П. В. Веревкина во многом отличались от взглядов многих чиновников, служивших в Северо-Западном крае во второй половине XIX – начале XX века. Часть чиновников Виленского учебного округа, как и ковенский вице-губернатор (в 1905–1910 годах) Николай Дмитриевич Грязев, ставший позже ковенским губернатором (1912–1917), предлагали придерживаться жесткой, можно сказать националистической, стратегии национальной политики, поскольку они считали инородцев «естественными врагами русской государственности» и усматривали в деятельности литовских просветительских обществ «полный сепаратизм и стремление к созданию литовской автономии», почему и предлагали закрыть эти общества[1087]. Реакция же П. В. Веревкина на многие ситуации показывает, что в пропагандируемой им национальной политике было больше элементов имперской, а не националистской интеграции. Он считал, что власти должны удовлетворять культурные потребности литовцев, чтобы оградить эту недоминирующую группу от польского влияния, но не более.

Участвовал П. В. Веревкин и в петербургском совещании 1914 года, на котором рассматривались меры антипольской политики. Проблема в том, что в сохранившихся документах приводится только обобщенное мнение большинства и меньшинства участников совещания без конкретных указаний, кто из чиновников поддерживал ту или иную позицию. Мнения участников совещания о политике в отношении литовцев разошлись. Меньшинство считало, что государство в принципе не должно поддерживать инакость нерусского населения, «а в случае литовцев этого не следует делать и потому, что такая помощь латышскому движению в Прибалтийских губерниях себя не оправдала, поскольку, окрепнув, движение стало не только антинемецким, но и антирусским»[1088]. По мнению меньшинства, то же должно было произойти и с литовским движением, потому что подобные действия властей предоставят «литовской национальности независимое положение от русской государственности», и тогда литовцы, «вероятно, вместе с польской народностью будут вовлечены в борьбу против правительства»[1089]. Опасность того, что литовцы будут действовать заодно с поляками, считало реальной достаточно большое число чиновников. Так, Н. Д. Грязев, сменивший П. В. Веревкина на посту ковенского губернатора, подозревал, что враждебное отношение литовцев к полякам наиграно с целью обмануть власти[1090]. Однако большинство членов совещания придерживалось мнения, что литовцы не представляют такой опасности, поскольку они католики, а католическая церковь – «одна