Переплёт - Коллинз Бриджет

— Больше, чем за кого-либо еще. — Она искоса смотрит на меня.

— Что ж... хорошо.

Она шагает по высокой траве. Снег липнет к подолу ее платья. Сучковатая ива дрожит под натиском речного потока. Мисс Ормонд поворачивается ко мне лицом. Ее щеки и нос порозовели от мороза.

— Ты не любишь меня. Но я не возражаю. — Я никогда...

— Я не возражаю. Но ты должен пообещать... что будешь добр ко мне.

— Разумеется.

Она прищуривается и подходит ближе. Я машинально отступаю назад, но мисс Ормонд хватает меня за руку, внезапно разгорячившись.

— Моя сестра вышла замуж три года назад. До замужества она была художницей, писала картины и собиралась... Неважно. Сейчас она никто. Ее супруг... Мать говорит, он очень заботлив — оплачивает ей джин, настойку опия и приглашает к ней переплетчика. — Я отшатываюсь и выдергиваю руку. — Переплетчик приходит к ним раз в месяц, — продолжает она. — Ты, верно, слышал о них. Они делают книги из человеческих воспоминаний.

— Я знаю, что такое переплет.

— Не хочу, чтобы со мной случилось то же, что с ней. Прошу, Люциан. Я видела, что ваша братия делает с теми, кто не похож на остальных. С теми, кто кажется досадной помехой. Пообещай мне...

— Я же сказал — разумеется.

Она моргает и отворачивается. Ветер шепчет в кронах деревьев и гонит мимо редкие снежинки. Ступая по высокой траве, она идет обратно к калитке. — Как холодно, правда? Хотелось бы мне знать, начнется ли снова снегопад. я откашливаюсь. Ледяной воздух обжигает легкие. — Мисс Ормонд... Онорина... — Я впервые называю ее по имени.

— Пойдем лучше в дом. Иначе твоя мать сочтет меня грубиянкой.

Она открьшает калитку и идет по тропинке впереди меня, придерживая юбки, хотя те уже насквозь промокли по подолу. Ее блестящие волосы цвета полированного дерева закручены в замысловатый узел. Шея у нее белая, тонкая и вся в маленьких родинках. Спина узкая, прямая. Она идет, не оглядьшаясь.

Я спешу за ней. Мы выходим на лужайку, и на пороге появляется Бетти; она делает торопливый книксен. — Мистер Люциан?

Д а ?

Онорина останавливается и ждет, пока Бетти освободит ей проход.

— К вам джентльмен с визитом.

— Он передал вам свою карточку?

— Нет. — Она колеблется. — Сказал, что вы его ждете. — Если это портной из лавки Эсперанда, передайте, что серый меня устраивает.

— Это переплетчик, сэр. Тот, что приходил к Нелл. Онорина поворачивается и смотрит на меня через плечо долгим оценивающим взглядом. Затем проходит мимо Бетти и скрывается в доме.

— Должно быть, он пришел к отцу, — замечаю я. — Нет же, сэр. Он yro4HPJV, что хочет видеть мистера 7юциана Дарне. Сказать ему, что вас нет?

Б глубине дома хлопает дверь. Б окне гостиной я вижу Онорину; та садится и аккуратно расправляет намокшие */ -ОС» ттЧ) <*

юбки. Мать жестикулирует и улыбается. Наверняка опять говорит о нарядах. Лицо Онорины застыло и ничего не выражает. В окно она не смотрит.

— Нет, Бетти, спасибо. Пойду узнаю, что ему нужно. — Он в Голубой гостиной, сэр. — Служанка отходит в сторону.

Лишь на полпути к гостиной я понимаю, как сильно бьется мое сердце. Остановившись перед зеркалом, смотрю на свое отражение поверх папоротниковых зарослей. Я вижу свое лицо, оправляю воротник и приглаживаю волосы. Но взгляд остается напряженным и встревоженньпл, и сколько бы я ни моргал, мне не удается от него избавиться.

В Голубой гостиной Эмметт Фармер разглядывает картину с речными нимфами. На нем плотные мешковатые штаны и коричневая рубаха без ворота. Волосы растрепаны, а не прилизаны, как в прошлый раз; он небрит. Услышав звук отворяемой двери, он оборачивается; лицо его бледно, как у речных нимф. Под глазами круги.

— Мистер Фармер. — Он не отвечает. Я поднимаю брови. — Чем могу служить?

— Люциан... Дарне, — произносит он, запинается и сглатывает слюну.

— Да. Что тебе нужно?

— Я хотел увидеться. — Он путается в словах. — То есть...

Напольные часы предостерегающе жужжат перед боем. Фармер вздрагивает и оглядывается. Гулкий перезвон оглашает комнату. Когда стихает последняя нота, я подхожу к окну и смотрю на присыпанную снегом лужайку. Тучи нависли над городом; смеркается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— С чем бы ты ни пришел, попрошу меня не задерживать. Я жду портного.

— Портного? — По говору трудно определить, откуда он родом, но явно не из Каслфорда, а из провинции. Точно так говорит дядина повариха.

— Да, портного. Через неделю у меня свадьба, а костюм еще не готов. — Не знаю, зачем я ему это рассказываю. Скрестив руки на груди, я жду, решив больше ничего не говорить. Но он молчит. Вытягивает руку и хватается за каминную полку, будто пол под ним проваливается. — Если ты пришел в связи с письмом, которое пытался передать мне, я его не прочел.

Он таращится на меня. Кожа под его глазами такая темная, будто ему наставили фингалов. Наконец он спрашивает: — Но почему?

Я пожимаю плечами.

— Ты женишься? — Его голос срывается, и он откашливается. — Я не знал.

— А почему ты должен знать? — Я выдергиваю из занавески торчащую серебряную нить.

— Мне очень жаль.

— Что?

— Ничего. — Он качает головой и отворачивается, чтобы я не видел его лицо. А когда поворачивается снова, в его глазах слезы. Отвожу взгляд и выдергиваю из занавески еще одну нить; вышитая ткань морщится.

— Зачем ты пришел, Фармер? Мне некогда. — Он не отвечает. — Что-то не так с книгой Нелл?

— Нет. То есть не совсем. Жаль, что ты не прочел мое письмо. Даже не знаю. — Он корчит гримасу.

— Там было что-то важное? В письме?

— Да. — Он вытягивает руку, словно видит что-то, чего не вижу я. Я останавливаюсь на полпути к выходу. Руки у него сильные, мускулистые, с толстыми пальцами; такими руками ножи точить да строить стены. — Я должен тебе коечто сказать.

— Говори. — Я достаю карманные часы, открываю крышку и проверяю время.

— Когда я был учеником на болотах — еще до того, как стал работать в переплетной де Хэвиленда... — Его голос вдруг начинает звучать странно, словно издалека, неразличимо, будто кто-то зовет меня из-под воды. Но это длится всего секунду; вскоре я снова явственно его слышу. Он молчит и смотрит на меня. — Тебя переплели. Я видел твою книгу. — Это абсурд.

— Нет. Я говорю правду. Послушай...

Я пытаюсь сунуть часы в карман, но руки не слушаются. Я чуть не роняю часы.

— Ты лжешь. Зачем тебе это? Что за игру ты затеял? Он делает шаг мне навстречу. Его губы шевелятся, но комната темнеет, вспыхивает и плывет перед глазами. Мерцают серебряные нити на серо-голубых занавесках. Мое дыхание звенит в ушах. Пол уплывает из-под ног, как зыбучие пески. Я успеваю схватиться за спинку стула, но качка не утихает. Как будто бы я пьян.

— Люциан? — Он дотрагивается до моего запястья. — Убери руки! — отдергиваюсь я.

Он делает глубокий вдох.

— Нет, — произносит он, словно отвечая на чей-то вопрос. — Ты не слышал ни слова из того, что я сказал, верно?

И не смог бы прочитать письмо, даже если бы захотел. Проклятье. Я должен был догадаться.

— Ни слова из чего? — Он начинает говорить, но я обрываю его на полуслове. — Убирайся.

— Что?

— Убирайся. Сейчас же. Иначе я вызову слуг, чтобы вышвырнули тебя вон.

— Но... ты же понимаешь, правда? Где-то лежит книга с твоими воспоминаниями. Я не могу рассказать тебе о том, что ты забыл, но ты должен мне верить.

— С какой стати? Это возмутительно. Наглая ложь! — Зачем мне тебе лгать? — Он замолкает. В трубе воет ветер и шуршит бумагами на столе. В нос ударяет острый запах пепла и тут же ускользает.

— Не знаю, — отвечаю я. — Ты так и не ответил, зачем пришел. Хочешь меня шантажировать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он смотрит на меня округлившимися глазами и наконец произносит:

— Нет. — Делает резкий выдох. — Я решил... даже не знаю, зачем я пришел.

— Лучше уходи.

Он оглядывается с таким видом, будто что-то потерял, и наконец говорит:

— Что ж, тогда прощай.