Огонь любви, огонь разлуки - Анастасия Туманова

– Да! Но я не могу! Прошу вас, Марко, объясните это Джемме!

Он долго вздыхал и уверял, что сердце его разбито навсегда, но с Джеммой, видимо, тем не менее поговорил, потому что та стала чаще улыбаться Софье и даже однажды экспромтом спела с ней сцену Аиды и Амнерис, слушать которую сбежалась под окна театра половина Неаполя: оперу здесь любили все, от аристократов до рыбных торговцев.

В театре в то время полным ходом шла репетиция «Травиаты». Софья никогда прежде не слышала этой оперы Верди и, очаровавшись прелестными мелодиями, простодушно поинтересовалась у синьоры Росси, кто написал такую красивую музыку. Итальянка сначала недоверчиво посмотрела на ученицу своими вишневыми глазами; затем, поняв, что она действительно не шутит, схватилась за голову, провозгласила, что учиться бельканто и не знать при том Верди – преступно, преступно! – и помчалась за либретто и клавиром «Травиаты».

– Но хотя бы «Даму с камелиями» вы читали? – воинственно спросила она у смущенной Софьи. – Нет?!. О, mamma mia, как же так?! Я знаю, что эта вещь переведена на русский…

– Синьора Росси, я сожалею, но мы жили в такой глуши…

– О да, я помню, несчастное мое дитя… – смягчилась та. – Вы читаете по-итальянски? Нет? По-французски? Benissimo, у меня есть французский роман!

Поздним вечером, вернувшись после спектакля (давали «Риголетто») и еще не остыв от впечатлений, оставленных пением Марко и Джеммы, Софья поняла, что заснуть все равно не сможет. Отослав ворчащую Марфу («Вот как хочете, а я вас до света нипочем будить не стану! Взяли моду – спать не ложиться за полночь! Вот Федор Пантелеич приедет, я ему пожалуюсь ужо!»), она уселась с ногами в огромное кресло и открыла «Даму с камелиями» c намерением прочесть хоть несколько страниц.

Софья читала всю ночь и лишь под утро, когда бледный рассветный луч подобрался под занавеску и размытым пятном улегся на полу, медленно закрыла книгу. Сердце бухало, как чугунная баба, забивающая сваи, и молодая женщина, сама не замечая, сжимала руки у горла. Слез, медленно ползущих по щекам, она тоже не замечала и не понимала, почему никак не удается вздохнуть всей грудью. История красавицы-куртизанки Виолетты Валери, день за днем гаснущей от чахотки и от любви к тому, с кем она никогда не сможет связать свою жизнь, потрясла Софью. Воспоминания, казалось, так надежно похороненные в глубине души, вдруг нахлынули с новой силой, и серые спокойные глаза человека, поцеловавшего ей руку на обрывистом берегу реки год назад, опять встали перед ней. Горло сжала судорога, и Софья, повалившись головой на ручку кресла, беззвучно зарыдала. Книга с ее колен упала на пол.

Успокоившись, Софья долго еще сидела не двигаясь, бездумно глядя на то, как солнечный луч ползет по полу, взбирается на стол, на стену, на рояль, наливается ярким светом, становится четким и золотым. А когда всю комнату наполнил чистый, сильный свет утра, Софья поднялась, умылась и засела за чтение либретто «Травиаты».

Через час она входила в комнату для занятий синьоры Росси.

– Девочка моя, что с вами? – поразилась итальянка, увидев лицо Софьи. – Вы дурно спали?

– Я вовсе не спала, я читала… Синьора Росси, можно ли мне это спеть? Не в театре, нет, я понимаю, насколько партия сложна, но… мне хочется уметь ее петь. Можно ли?

Софья старалась задать вопрос спокойно, но голос ее все-таки дрогнул, и синьора Росси внимательно посмотрела на нее.

– Признайтесь, София, вам оказалась близка эта история?

– Да… более чем, – коротко сказала Софья. – Вы полагаете, я смогу спеть Виолетту?

– Разумеется, – пожала плечами синьора Росси. – Я и прежде вам говорила, что все партии для лирико-драматического сопрано – ваши.

– Но Виолетту, кажется, поют колоратурные сопрано…

– И напрасно, я всегда так считала! Да, это традиция, и первая ария со всеми своими завитушками в верхнем регистре, безусловно, в их исполнении великолепна… Но потом!.. Потом же им не хватает голоса! И сил! И даже просто темперамента! Мне всегда хотелось услышать Виолетту – лирико-драматическое сопрано, и вы, моя девочка…

– А как же поет Джемма?.. Ведь она выдерживает всю партию до конца…

– Allora, beninteso, выдержать, при большой работе, можно… Джемма, конечно, великолепная певица, она очень старается, но для Виолетты ей не хватает… – Синьора Росси задумалась, подбирая правильное русское слово, и, наконец, медленно произнесла: – Джемма – это ребенок, дитя. Она мало видела несчастья в своей жизни. Она не может почувствовать… Вы понимаете?

– Да, но… – Софья глубоко вздохнула и твердым голосом сказала: – Синьора Росси, я хочу спеть Виолетту только для себя. Исполнять ее на сцене я НЕ БУДУ! У меня нет опыта, я никогда не пела в опере, я не хочу ссоры с Джеммой, и, в конце концов, через месяц я уеду в Россию!

– О-о-о-о… – страстно простонала синьора Росси, воздевая к потолку руки и закатывая глаза. – Мадонна, но почему?! Allora, bene, bene, bene… Поступайте как знаете. Я помогу вам выучить партию, а дальше… Надеюсь, вы передумаете.

Партию Виолетты Софья выучила за неделю. Для дуэтов приглашался Марко, который готовился петь Альфреда с Джеммой во время премьеры, и через несколько дней он и синьора Росси уже в два голоса твердили, что подобной Виолетты им еще не приходилось слышать. Софья тоже чувствовала, что выходит хорошо: ни одна нота не давалась ей с трудом, фиоритуры и группетто первой арии вскоре полились легко и непринужденно, переходы по регистрам получались словно сами собой. Марко, разумеется, не держал языка за зубами: скоро вся труппа театра знала, что русская ученица синьоры Росси учит партию Виолетты и уже добилась невероятных успехов, bellissima! Однажды на урок пришла Джемма, вежливо попросив разрешения послушать. Синьора Росси нахмурилась, но позволила. Софья предчувствовала недоброе и не ошиблась: посередине урока, во время исполнения Софьей последней арии уже умирающей Виолетты, Джемма вскочила, закрыла лицо руками и бросилась вон из комнаты. Марко, провожая девушку глазами, рассмеялся. Софья кинула на него испепеляющий взгляд и помчалась вслед за Джеммой.

Софья нашла итальянку возле спуска к мосту: та лежала ничком на каменной, поросшей мхом скамье, закрыв лицо руками, и рыдала так, что пожилой торговец апельсинами, сидящий на тротуаре в двух шагах рядом со своим ослом и корзиной, сокрушенно качал головой и вздыхал.

– Джемма! Господь с вами, разве можно так… – взволнованно сказала Софья, садясь рядом и обнимая девушку за узкие плечи. – Это же просто смешно! Вы с двенадцати лет на сцене, вы опытная певица, вас знает публика, боготворит весь Неаполь, вас в Ла Скала приглашали…

– Ах, нет… София, нет… Вы, ради Мадонны, простите меня, это было глупо, но…