Сезон костей - Саманта Шеннон

– Порежь ей пальцы.

– Что?!

– Мне нужна ее кровь.

Джулиан покосился на меня. Я кивнула.

Трясущимися руками он стиснул рукоять.

– Прости, Лисс.

Острие прошлось по кончикам пальцев. Выступила кровь.

– Пейдж, Майкл, разложите карты, – скомандовал рефаит.

Мы повиновались, расстелив колоду полукругом. Страж провел рукой Лисс по картам, смазывая картинки кровью.

Потом протер нож чистой тряпицей, снял левую перчатку и сжал лезвие в кулаке. По бараку пронесся изумленный вздох. Рефаиты никогда не снимали перчаток, заставляя думать, что у них вовсе нет рук. Однако они были. Мы как завороженные смотрели на длинные крепкие пальцы, сплошь покрытые шрамами. У нас снова вырвалось дружное «ах!», когда рефаит прокрутил лезвие в кулаке и раскрыл ладонь, обнажая длинную рану с сочащейся эктоплазмой. На каждую карту пришлось по нескольку капель. Страж орошал своей кровью колоду, как когда-то Афродита поливала нектаром кровь Адониса. В каморке начали собираться фантомы; их влекли карты, Лисс и рефаит. Вскоре в эфире образовался призрачный треугольник. Потусторонняя дверь наконец отворилась.

Страж натянул перчатку, собрал карты в колоду, сунул ее Лисс в декольте, чтобы те касались кожи, и прижал сверху рукой.

– А из крови Адониса явилась жизнь, – проговорил он.

Лисс открыла глаза.

27

Торжество

Первое сентября 2059 года. Два века, как с неба посыпались странные оранжевые звезды. Два века, как лорд Палмерстон заключил сделку с рефаимом. Два века с начала гонений на ясновидцев. И самое главное, два века с момента становления Шиола I и славной традиции Сезона костей.

В зеркале с позолоченной рамой отражалась девушка. Щеки впалые, челюсти сжаты. До сих пор не верилось, что это суровое лицо принадлежит мне.

Меня нарядили в белое платье с коротким рукавом и квадратным вырезом. Эластичная ткань лишь подчеркивала мою худобу. Хотя страж старался меня подкармливать, достать еду получалось не всегда, а спрашивать и вызывать лишние подозрения не хотелось. Поэтому мне частенько приходилось довольствоваться баландой и сухарями.

На пиры к Нашире меня больше не звали.

Я разгладила складки на платье. В честь праздника мне разрешили надеть белое взамен ненавистного желтого. Якобы жест доброй воли со стороны наследной правительницы. Но в действительности белого агнца готовились принести в жертву. На шее у меня висел кулон, подаренный когда-то стражем. Несколько недель подвеска провалялась без дела и вот наконец понадобилась. За голенищем моих белых полусапожек лежал стилет. Ходить в такой обуви было жутко неудобно, но рефаиты хотели показать нас во всей красе – не жалкими и убогими, а сильными личностями. Сегодня ночью нам предстоит оправдать это гордое звание.

В покоях царила тишина; одиноко горела свеча на столе. Страж вместе с другими рефаитами отправился поприветствовать эмиссаров. На проигрывателе лежала записка. Опустившись на стул, я коснулась выведенных чернилами букв.

Час пробил. Встретимся в «Гилдхолле».

Я швырнула записку в камин и в полумраке поставила диск. В последний раз слушала этот проигрыватель. Каков бы ни был исход, в башню мне больше не вернуться.

Комнату наполнили мягкие чарующие звуки. Надпись на пластинке говорила: «Пора домой». Верно, пора. Если наш план сработает, уже к утру буду в Лондоне. Хватит смотреть, как арлекины умирают с голоду, хватит называть их арлекинами. Хватит мириться с тем, что Лисс давится баландой и сухарями, не имея лучшей альтернативы. Хватит чертовых «алых» и эмитов, а главное – хватит откликаться на унизительное «Сороковая!». Меня достала эта проклятая дыра и все, что тут есть. Еще одну ночь мне не пережить.

В щель под дверью просунули бумажку. Я наклонилась.

Записки стража подали отличную мысль. Я уговорила Джулиана набрать группу осведомителей, подобно той, что была у Джекса в цитадели, чтобы обмениваться письмами с невидцами из резиденций.

Я подняла записку и прочла:

Орфей закончил. Все готово. Удачи.

На моих губах промелькнула улыбка. Феликс молодец. По моей инициативе он придумал псевдонимы для своих исполнителей. Орфеем прозвали Майкла.

Уговорить Бабая приготовить нам сногсшибательное зелье не составило труда. Пригрозив сдать его лавочку Нашире («Нет, пожалуйста! Пощадите старика!»), мы с Джулианом разжились убийственным сюрпризом для «алых», чтобы те не могли помешать, когда мы выступим против рефаима. Бабай, конечно, поворчал: «Сумасшедшие! Вас порубят в лапшу, как и первую партию», но свою задачу выполнил. В итоге мы получили пурпурную астру, смешанную со снотворным. Отлично.

Затем наш недобровольный помощник подвергся астразии. Когда имеешь дело с предателем, лишняя осторожность не помешает.

Получив гремучую смесь, Майкл с превеликим удовольствием подмешал ее «алым» в вино. Если все сложится, на самóм праздновании наши отважные бойцы будут валиться с ног и не смогут никого защитить.

Я выглянула в окно. К восьми прибыли эмиссары при полном параде и в сопровождении отряда легионеров. Этим представителям Сайена выпала честь присутствовать на торжественном подписании Великого территориального акта, разрешающего рефаиму основать новую колонию-поселение за пределами Англии, в Париже. Шиол II.

Отныне Сайен перестанет быть империей в зародыше. Он официально родится на свет.

И это только начало. Если рефаиты запрут в своих колониях всех ясновидцев, человечеству будет нечего им противопоставить. Единственное наше оружие – эфир. Без него мы превратимся в легкую добычу. Все до единого.

Но сегодня это меня мало заботило. Моя основная цель – вернуться в Севен-Дайлс. В преступный Синдикат. К моей банде. К Нику. Больше меня ничего не волновало.

Музыка все звучала. Я сидела за письменным столом и смотрела на луну. Точнее, на полумесяц. На небе не горело ни одной звезды.

Последние пару недель мы с Джулианом и Лисс старательно сеяли семена раздора среди пленников и часто собирались в убежище, чтобы обсудить наши планы, не боясь, что Сухейль или надсмотрщик смогут нас подслушать. Лисс полностью оправилась от болезни и теперь горела желанием помочь, всячески подбивая арлекинов на восстание. Поначалу она еще сомневалась, но потом не выдержала.

«Не могу так больше жить, – призналась она. – И отговаривать вас тоже не могу. А коли так, за дело».

Так мы и поступили. Большая часть «туник» и артистов переметнулись на нашу сторону. С особой готовностью это сделали те, кто присутствовал при чудесном исцелении Лисс. Участие в заговоре стража придавало мероприятию солидности. Мы копили припасы и прятали на стратегических пунктах. Группа арлекинов обчистила не успевшего отойти от астразии Бабая, стянув у него из-под носа несколько коробков спичек и жестянок «Стерно». Парочка отчаянных «белых» вознамерилась проникнуть в «Павильон», но после инцидента с Кразом там усилили охрану. Пришлось довольствоваться малым. Оружия у нас набралось немного, но с нашим умением убивать голыми руками оно может и не понадобиться.

Только мы с Джулианом и Лисс знали, где находится поезд. Больше никого не посвящали – слишком рискованно. Заговорщикам скупо сообщили, что в назначенный час сигнальная ракета укажет, куда бежать.

Сквозь приоткрытую дверь в зеркале ванной отразилась моя физиономия. Ну и видок. Прямо фарфоровая кукла. Впрочем, могло быть и хуже. Как с Иви, например. Последний раз я видела ее в компании Тубана. Вместе с каким-то товарищем по несчастью она плелась за рефаитом, невероятно грязная и худая. Но при этом не плакала. Просто шла. Молча. Чудо, что ей вообще удалось выжить после той кошмарной пытки в «Павильоне».

Страж никогда не допустил бы со мной такого. С приближением сентября он все больше замыкался в себе. Думаю, всему виной страх. Страх, что нынешнее восстание повторит судьбу прошлого. Но временами к страху примешивалось иное чувство. Злость. Рефаит злился, что может потерять меня. Проиграть в борьбе с Наширой. Нет, глупости. Он всего лишь хочет защитить мой дар, не более того.

Ладно, нечего тянуть. Пора отправляться в «Гилдхолл». Я поднялась и снова поставила иглу на диск. Меня странным образом успокаивал сам факт, что в этих стенах, несмотря на происходящее за окном, будет играть музыка. Пусть мелодия хоть на время развеет мертвую тишину покоев. Я вышла из башни, плотно затворив дверь.

Ночной портье только заступила на вахту. Волосы девушки были уложены в высокую прическу, на губах – розовая помада.

Завидев меня, она сверилась со своими записями.

– Номер двадцать сорок, тебя ждут в «Гилдхолле» через десять минут.

– Спасибо.

Как будто надсмотрщик не талдычил мне про это двадцать раз на дню.

– Мне велено напомнить тебе инструкции. К представителям Сайена не приближаться и не заговаривать без разрешения куратора. Представление начнется в одиннадцать. Твой выход сразу после шоу.