Месси. Гений футбола - Гильем Балаге

Но всегда футбол – замена официальной религии. Серому миру низких экономических показателей, безработицы, неверия и общего разочарования футбол придает цвет, украшает жизнь людей. В стране, терпящей неудачу практически в каждой области, только футбол еженедельно обеспечивает положительные результаты. Как комментирует Серхио Левински: «Многие заходят настолько далеко, что готовы утверждать: государственный герб следует заменить аргентинской футболкой, потому что она более точно отображает то, чем является Аргентина, чем все прочее вместе взятое. Это единственная область, в которой мы побеждаем».

При этом футбол – прекрасная питательная среда для расстройства, неосуществленных мечтаний, источник демонов, богов и всей гаммы человеческих эмоций – хороших и плохих. Сакери добавляет: «В стране, где нас приучили, что каждый сам по себе практически всегда, где процветает пылкий индивидуализм, национальная сборная – единственное, что нас объединяет, потому что даже аргентинец, ставший папой римским, оказался неспособным нас объединить. После его избрания мы начали драться не на жизнь, а на смерть, выясняя, был он хорошим человеком или плохим».

Что поставлено на карту в аргентинском матче: принципы, гордость, мировосприятие или просто некие преимущества и титулы? «Футбол всегда дает любому парню из бедного района право иметь то, что было отобрано у него еще в колыбели: гордость». В этом убежден футбольный тренер и интеллектуал Анхель Каппа: «В футболе я могу стать кем-то в самом глубинном смысле этого слова. Я обретаю чувство собственного достоинства и уважение людей. В пригородах тому, кто лучше всего играет в футбол, обеспечено самое глубокое уважение. Какие еще у него есть средства не только стать известным, но заявить о себе как о личности? Только мяч. Умение хорошо играть имеет огромное значение».

Игра на поле идет не только ради очков, но еще и ради возможности обрести чувство собственной значимости, завоевать восхищение окружающих. Практически все мужское население и большой процент женщин играют или вовлечены в организацию подобных соревнований. «В пригороде человек, который не играет в футбол, – редкость. Игра служит отправной точкой для формирования всех жизненных правил, – продолжает Каппа. – Футбол учит, как быть храбрым, чтобы победить страх перед поражением, перед неудачей, перед потерей мяча. Он также учит поддерживать баланс между успехом и поражением, потому что вы знаете, что порой совершенно глупая малость может означать различие между успехом и поражением. В результате вы становитесь мудрее. В глубине души вы понимаете, что можете преуспеть в игре или проиграть, потому что иногда вы удачно бьете по мячу и он ударяет в штангу, а в другой раз вы промахиваетесь по мячу, а он все равно попадает в ворота. По-моему, это очень важно. Но, прежде всего, речь идет об уважении».

Ныне, как и повсюду, аргентинский футболист стал наемным работником, парнем, имеющим хорошую работу. «После массированной индустриализации шестидесятых «фабричная этика» перешла в футбол, затмив чистую радость игры, и разрушила это чувство гордости, о котором мы говорили ранее, – анализирует Каппа. – В итоге мы создаем стандартных игроков, как на поточной линии. В целом, футболист, произведенный подобным образом, зарабатывает все больше денег, поскольку владельцы крупных капиталов быстро ухватились за футбол как за бизнес-нишу – спортивная одежда, телевидение, радио и т. д. В результате двадцатилетние парни вроде Рональдо Насарио и Рауля превратились в унылую молодежь с кучей денег».

Помимо того, что аргентинский футболист стал наемным рабочим, он, как уже говорилось, снова оказался эмигрантом: между 2009 и 2010 годом Аргентина «экспортировала» около 1800 футболистов, в то время как Бразилия – 1440. «Очень хорошие, хорошие и просто средние – все уезжают, – добавляет Анхель Каппа. – По сути все уезжают. А здесь, в Аргентине, играют только те, кто собирается уехать, и те, кто возвратился в конце своей карьеры».

Хороший футболист уезжает, а поклонники, страдающие от огорчения шесть дней в неделю, остаются и позволяют себе унестись на волне страсти на стадионе… именно так и возникают землетрясения! Это – футбол в Аргентине. Сакери резюмирует это в виде двух сценариев. «Для меня футбол имеет два лица. С одной стороны, это то, что мы называем campito [мини-поле] – кусок бесплодной пустоши без ворот, где дети собираются поиграть в футбол. Обычно это поле располагается довольно далеко от города. Другой вариант – группа людей, беснующаяся на трибунах, – так мы здесь смотрим футбол. Нам трудно усидеть на своем месте… Я иду со своим сыном, чтобы посмотреть за игрой, и я, человек взрослый, говорю: «Давай лучше сядем и посмотрим игру». Но я не могу это сделать, потому что сын говорит мне: «Нет, давай пойдем туда, откуда плохо видно, где палит и слепит солнце, где нас будут толкать в течение всей игры, но где мы будем кричать и скакать вместе со всеми остальными». Это форма непрерывного коллективного обсуждения, когда кто-то отпускает комментарий, кто-то другой его высмеивает, а еще кто-то огрызается. А потом вы мудро анализируете матч с типом, которого даже разглядеть не можете, потому что он стоит на две ступеньки позади вас, и вы не можете даже обернуться и посмотреть на него».

Танго, вернувшееся наконец в мир танца, несмотря на то что сегодня не столь популярно, как несколько десятилетий назад, многое говорит о том, что значит быть аргентинцем. «Оно выражает негодование, страх, печаль и лукавство», – объясняет Маркос Агинис. Действительно ли это в генах у аргентинцев? И существует ли специфический «аргентинский ген»? Проявляется ли он в футболе? Как в противном случае объяснить, что трое из лучших игроков в истории футбола, ставшие символами эпохи, – Альфредо Ди Стефано, Марадона и Месси – были аргентинцами? Да, сюда следует включить Ди Стефано. Те, кто его не знает, должны послушать разговор Хорхе Вальдано с Кларин: «Он руководил игрой и был тем, кто нарушил все правила своего времени. Он был режиссером: королем замка, разрушающим устои, сильным, невероятно талантливым. Он не был типичным аргентинским футболистом своей эпохи. Его талант был необычным».

Эти трое родились в стране с населением меньшим, чем у многих других чемпионов мира (Бразилия, Англия, Франция, Испания, Германия, Италия). Возможно, дело в том, что они играют на улицах или на ухабистых полях: «Техника улучшается на хороших полях, не на плохих», – говорит бывший игрок «Реал Мадрида» Сантьяго Солари. Возможно, дело в том, что в Аргентине делается больший акцент на силу игрока и навыки дриблинга в обход коллективной игре. Играют ли и чувствуют футбол в других странах так же, как в Аргентине? Анхель Каппа любит определять аргентинского футболиста как носителя исторических генов. «Были, – я говорю именно «были», а не «есть» – фундаментальные понятия, которые вы впитываете, слушая, смотря, еще до того, как начинаете ходить. И еще есть скромность, которая обязывает вас стремиться к совершенству. Скажем иначе: если я не могу сделать что-то сам, если у меня нет умения или таланта, то, по крайней мере, я могу передать мяч своему товарищу. Хулиганы никогда не были самыми уважаемыми людьми – ими обычно были те, кто лучше всех умел играть в футбол».