Дорога Отчаяния - Йен Макдональд

— Бабах! — завопила она, снова нажимая на нее. На стоянках под ней три грузовых лихтера превратились в сгустки огня.

— Ииииии! — верещала она, закладывая вираж. Радио захрипело и в ушах у нее раздался знакомый голос.

— Персисссс, дорогая это я. Джиммммм Иерихон, помнишь меня?

— Ага, помню! — крикнула она. Тахионные бластеры вспахивали Стальград, как раскаленные плуги. Мартены рушились сами в себя, трубы валились во все стороны.

— Важжжжная инфффформация. Дорога Отчччччаяния окккуппппирована, повторяю, оккуппппирована Такккктичччессской групппой Армии Родннной Зззземли, повторяю, Армммией Родддной Земммли. Компания разззбита, повторяю, раззззбита. — Ракеты веером сорвались с земли и ринулись к ней.

— Тадам! — сказала она и испарила их. — Разбита?

— Да. Я обращщщщаюсь к тебе из подвввала Бар/Отеля чччерезз нелегальнный передатчччик. Предлллагаю атаковать военные ццццели, повторяю, военные цццели. Командует ззздессссь Арни Тенебра.

Она пролетела над Дорогой Отчаяния на небольшой высоте и на сей раз увидела траншеи и блиндажи. Она пролетела над утесами и увидела распятые тела и блики на солдатских шлемах. Арни Тенебра? Здесь?

— Группа ангелов, смена формации, — приказала она.

— Умниццца, — прошипел господин Иерихон и дал отбой. Ангелы, зеленый и голубой, заняли свои места, восстановив стреловидный строй. Молодцы. Она коротко обрисовала им изменения в ситуации.

— Вас понял, — сказала Каллан Лефтеремидес.

— Вас понял, — сказал ее брат Венн.

Ангельская эскадрилья развернулась как единое целое и ринулась на позиции Армии Родной Земли. Они летели в нескольких метрах над поверхностью пустыни. Тахионные бластеры на кончиках крыльев принялись полосовать оборонительный периметр, ответивший ракетным залпом.

— Зеленый ангел, зеленый ангел, ракета у тебя по… — ракета Лонгбразерс 337 «Феникс» класса земля–воздух, в панике выпущенная рядовой Кассандрой О. Миссини, достала Венна Лефтеремидеса, начисто снеся хвостовое оперение его самолета. Зеленый ангел закрутил смертельную спираль и врезался в заброшенный жилой комплекс у железнодорожной линии.

Персис Оборванке показалось, что она заметила трепетание парашюта. Ну что ж, Арни Тенебра, это тебе. Она развернула самолет носом к Стальграду и вдавила гашетку.

Арни Тенебра наблюдала за воздушным налетом из окна, испытывая восторг и любопытство.

— Они хороши. Дьявольски хороши, — пробормотала она, когда два уцелевших участника Летающего Цирка Оборванки пронеслись на высоте крыш, заходя на новую атаку на Стальград.

— Мадам, не следует ли вам покинуть эту уязвимую позицию? — спросил Леннард Хеке.

— Конечно, нет, — сказала Арни Тенебра. — Они не причинят мне вреда. Для меня опасна только Мстительница.

Мария Квинсана, Мстительница, следила за собачьей свалкой с Земли Кристаллических Ферротропов.

— Кто бы это ни был, они хороши. Проверь регистрационные номера. Я хочу знать, кто это.

— Слушаюсь. Маршал, сигнал из города, от заложников. — Альби Весарян, подобострастный сикофант, никогда не нюхавший пороха, подал ей записку из центра коммуникаций и побежал выполнять приказ об идентификации пиратских самолетов.

Она изучила коммюнике. Темпоральное оружие? Она отбросила листок и посмотрел в сторону битвы как раз вовремя, чтобы увидеть, как взорвался самолет Венна Лефтеремидеса.

— Итак, — выдохнула она. — Сейчас. Скомандуйте наступление!

Пятнадцать секунд спустя второй самолет был сбит и врезался в Базилику Серой Госпожи.

— Скомандуйте наступление! — заорал генерал Эмилиано Мерфи.

— Скомандуйте наступление! — заорали майор Ли и майор Во.

— Скомандуйте наступление! — заорали разнообразные капитаны, лейтенанты и младшие лейтенанты.

— В атаку! — заорали сержанты с командирами взводов и сорок восемь длинноногих боевых машин сделали первый шаг в направлении Дороги Отчаяния.

— Парламентарии атакуют, мадам.

Арни Тенебра выслушала известие с таким безразличием, что Леннард Хеке решил, что она не расслышала.

— Мадам, парламентарии…

— Я слышала тебя, солдат. — Она продолжала брить голову, выкашивая волосы, пока обнаженная кожа не заблестела под солнцем. Она осмотрела себя в зеркале. Неплохо. Теперь она была олицетворением войны, Опустошительницей. Берегись, Мститель. Она неторопливо прознесла в ларингофон:

— Говорит командарм Тенебра. Враг атакует нас, используя неконвенционные бронированные машины и тахионное оружие: всем подразделениям действовать с предельной осмотрительностью. Майор Дхаврам Мантонес, мне нужен работающий времянамотчик.

Потрескивающий и несчастный голос Дхаврама Мантонесе возник в наушнике.

— Мадам, Темпоральная Инверсия еще не протестирована: мы по–прежнему не вполне уверены насчет одного знака в выражение: это может быть как плюс, так и минус.

— Я буду у вас через три минуты. — Переключившись на общий канал, она сказала: — Ну вот и все, девочки и мальчики. Это война!

Когда она отдала приказ контратаковать, на передовых позициях уже загремели первые взрывы.

62

Стрелок Джонстон М'боте относился к тому типу людей, что движутся по жизни как паровозы — по прямой. Будучи олицетворением предопределенности, эти люди к тому же совершенно неспособны это осознать и с грохотом несутся мимо бесчисленного множества других жизней, стоящих на обочине и приветствующих гордый экспресс. Поезд живет одним движением вперед, ни о чем не задумываясь, ни о чем не беспокоясь, а придорожные зеваки знают, куда мчится поезд. Они знают, куда ведут пути. Вот и госпожа Януария М'боте, едва поглядев на уродливого, неприглядного младенца, своего седьмого сына, лежащего руках у медсестры, сразу поняла, что независимо от его действий или бездействия ему суждено стать вторым подбрюшным стрелком на боевой машине парламентариев в битве при Дороге Отчаяния. Она увидела, куда ведут пути.

В детстве Джонстон М'боте был невелик ростом, и с тех пор не особенно вырос, то есть имел как раз подходящий размер, чтобы сидеть, скорчившись, в подбрюшной башне, подвешенной к телу шагающей машины, как одинокое яйцо. Голова у него была круглая, сплюснутая на макушке, как раз по форме армейского шлема; нрав он имел нервный и порывистый («шнеллер» на жаргоне военных психологов) — десять из десяти для своей специальности; длинные и тонкие — почти женские — руки как нельзя лучше подходили к довольно сложной системе управления огнем новейшей 27 модели тахионного орудия. И, наконец, его интеллект был настолько щеляст, что ему не светила ни одна профессия, требующая хотя бы самого слабого отблеска творческого начала. Джонстон М'боте, один из самых совершенных в истории человечества подбрюшных стрелков, был обречен изначально.

Джонстон М'боте нисколько об этом не беспокоился. Он отрывался на всю катушку. Свернувшись, будто эмбрион, в гремящем, раскачивающемся и воняющем маслом металлическом пузыре, он таращился сквозь амбразуры на несущуюся под ним пустыню, поливая развороченную песчаную поверхность очередями из крупнокалиберного пулемета. Эффект превосходил все самые смелые ожидания. Он дождаться не мог, когда можно будет опробовать пулемет на людях. Он извернулся и посмотрел в объективы дальновизора. Чертова прорва красной пустыни. Ноги сгибались и разгибались, боевую машину мотало туда–сюда. Стрелок Джонстон М'боте крутился в своем стальном яйце и боролся с неодолимым желанием нажать маленькую круглую кнопку, расположенную прямо перед глазами — гашетку большого тахионного бластера. Его особо предупредили о недопустимости нецелевого использования этого оружия: оно буквально пожирало энергию, а кроме того, командир не был уверен, что Джонстон М'боте по ошибке не отстрелит машине ноги. Топ–топ, кач–кач. Когда‑то его дядюшка Асда имел верблюда; разболтанный аллюр боевой машины напомнил ему о поездках на этой злонравной твари. Джонстон М'боте шагал на войну в двадцатиметровых сапогах и с мощным свингом оркестра Гленна Миллера в обоих наушниках. Он дергал плечами и тыкал указательными пальцами в воздух — вверх–вниз, вверх–вниз; единственный танец, который можно станцевать в подбрюшной башне боевой машины четвертой модели. Если это война, подумал Джонстон М'боте, то война ужасна.

Армейский сапог производства комании «Хэммонд и Тью», Новый Мерионедд, трижды ударил в крышку потолочного люка: бум–бум–бум, аккомпанирую приглушенному потоку оскорблений, извергающемуся сверху. Стрелок Джонстон М'боте перещелкнул тумблер на радиоселекторе. — … Медвежонку, Папа–Медведь Медвежонку, какогодьяволатытамвытворяешьнезнаешьчтоличтомынавойнедолбаныйтупойсу… пеленг на цель ноль точка четыре градуса, склонение пятнадцать градусов. — Высунув язык от невероятного напряжения, стрелок М'боте крутанул бронзовое колесико, повернул верньеры и навел большой тахионный бластер на ничем не примечательный участок рыжего утеса.