Гендерное общество - Майкл Киммел

штат Джорджия. Ей выплатили 6 млн долларов в возмещение ущерба.

К весне 1993 г. почти половина всех дел по сексуальному преследованию в Отделе

гражданских прав Департамента образования США касалась начальных и средних школ. Но

проблема не исчезает. Сравнительно недавно в Верховном суде [Дэвис против Министерства

просвещения графства Монро (1999)] мать предъявила иск руководству школы в том, что ее

десятилетняя дочь постоянно подвергалась «сексуальному преследованию» со стороны

одноклассника, в то время как

255

преподаватели и школьные должностные лица это игнорировали. Суд удовлетворил иск, и

школа понесла ответственность за невнимание к возмутительному поведению. Согласно

исследованию, проведенному по заказу Американской ассоциации женщин с

университетским образованием, почти четыре пятых девочек (78%) и более двух третей

мальчиков (68%) подвергались сексуальному преследованию. Как правило, виновниками

почти неизменно оказывались другие мальчики. Бернис Садлер писала:

«Сексуальное преследование начинается в очень раннем возрасте. В некоторых начальных

школах есть день „задирания юбок"; в других девочки отказываются носить юбки на резинке,

потому что мальчики стягивают их вниз. Мальчики постарше приклеивают зеркальную

пленку на ботинки, чтобы заглядывать под пяатья девочкам. В некоторых средних школах

мальчики садятся за столы около продовольственного блока. Всякий раз, когда мимо идет

девочка, они поднимают карточки с числами: единица для непривлекательной девочки и

десять для суперзвезды. В некоторых школах объявляют „лучшую попку недели" или

распространяют списки, например, „20 шлюх школы"»'б.

Позорный случай произошел с так называемым «Отрядом шпоры» в Южной Калифорнии,

куда входили обеспеченные юноши. В 1993 г. довольно большое число девушек и девочек —

самой младшей было 10 лет! — стали утверждать, что члены отряда нападали на них и

насиловали; они явно соревновались друг с другом, кто одержит больше «побед» в

присутствии других, и вели сложный закодированный счет своих деяний, используя имена

спортсменов для сообщения о количестве своих сексуальных «подвигов». Само название

«Отряд шпоры» было выбрано по имени любимой ими баскетбольной команды «Шпоры Сан-

Антонио» (San Antonio Spurs). Таким образом, «Шон Эллиот» означал 32, по номеру на майке,

а «Дэвид Робинсон» — 50 сексуальных побед. Вот так юноши открыто соревновались между

собой, а девушки не понимали, что являются «снарядом» в гомосоциальном соревновании.

Когда несколько молодых женщин предъявили юношам обвинение в изнасилованиях, многие

жители этого богатого пригорода были потрясены. Матери мальчиков испугались, узнав, что

их 15-летние сыновья имели половые контакты с тридцатью двумя или пятьюдесятью

девушками. А отцы, казалось, пылали гордостью. «В меня пошел», — хором объявили они.

«Мой мальчик делал то, что сделал бы в его возрасте

256

любой другой здоровый американский мальчик», — злорадствовал один отец. «Мой отец

часто хвастался мною перед своими друзьями», — признался один член «Отряда шпор» на

телевизионном ток-шоу. А мы удивляемся, откуда у детей это берется?17

При таком резком разрыве можно подумать, что систематическое разрушение чувства

собственного достоинства у девочек, клевета на их способности и снижение их статуса могут

пойти на пользу мальчикам — они станут лучше во всех отношениях. Но происходит иное. В

начальных классах каждый из четырех мальчиков будет отправлен к детскому психологу, и,

скорее всего, ему поставят диагноз дислексии или расстройства внимания. Начиная с

младших классов, мальчики хуже успевают и чаще остаются на второй год. Мальчикам в

девять раз чаще ставят диагноз гиперактивности; в специальных классах для умственно

отсталых мальчики составляют 58%, 71% — в классах с отставанием в развитии; 80%

мальчиков показывают эмоциональную нестабильность. Почти три четверти всех неуспева-

ющих школьников составляют мальчики. Их чаще выгоняют из школы за неуспеваемость и

плохое поведение на уроках. Кроме того, в юности резко падает их самооценка — не так

сильно, как у девочек, но все же снижается.

Эти данные часто используются в дебатах как доказательство, что именно мальчики, а не

девочки, являются новыми жертвами серьезной тендерной дискриминации в школах. В конце

концов, что с ними в школах делают? Их заставляют сидеть спокойно, носить носовые платки,

поднимать руку, быть послушными — все это является чудовищным насилием над их

«естественной», вдохновленной тестостероном раздражимостью и игривостью. «В школах

правят женщины в интересах девочек. Можно ли ожидать от полного сил, энергичного

мальчика второго или третьего класса, чтобы он вел себя как девочка», — комментирует

Кристина Хофф Соммерс, написавшая «Кто украл феминизм?». Образование приводит к

«патологизации мальчиковости», «В среднем мальчики чисто физиологически более

непоседливы и импульсивны, чем девочки, — отмечает школьный консультант Майкл Томп-

сон. — Мы должны признать физиологические потребности мальчиков и удовлетворять их».

Женщины теперь составляют большинство студентов университетов, получают 58% степеней

бакалавра в американских колледжах. Один репортер предсказывает страшные последствия,

если существующие тенденции продолжатся: «В 2068 г. среди выпускников университетов

257

будут одни женщины». (Он плохо учил статистику.) В социальных и поведенческих науках

соотношение числа женщин к числу мужчин составляет 3 к 1. Женщины вторглись в такие

традиционно мужские сферы, как инженерное дело (где они теперь составляют 20%),

биология и бизнес (примерно 50%). В то время как мы все внимание отдали девочкам,

развитию их самооценки, предоставлению им возможностей в науке и математике, мы

совершенно забросили мальчиков. «А как же с мальчиками?» — вопрошает хор18.

Не надо заблуждаться: потребности мальчиков действительно заслуживают нашего

серьезного внимания, и мы уже видели, что будет, если их игнорировать. Но едва ли можно

согласиться с критиками, которые сегодня, как и сто лет назад, говорят, что классная комната

оказывает феминизирующее воздействие. На мои лекции студентки приходят во фланелевых

рубашках, синих джинсах и футболках, кожанках и спортивных кроссовках. Они используют

обращение «ребята» («guys»), даже если группа полностью состоит из девушек. Классная

комната, как и работа, является общественным местом, и, когда женщины входят в

общественную сферу, они зачастую одеваются и ведут себя «по-мужски», чтобы к ним

отнеслись серьезно как к компетентным и способным людям. (Более детально о работе я

поговорю в следующей главе.) Недавняя рекламная кампания детской одежды для игры в

поло Ральфа Лорена показывала малышек лет пяти—шести в рубашках на пуговичках,

спортивных куртках и галстуках из рубашечной ткани. Кто феминизировался, и кто

маскулинизировался?

Мы видели, что агрессия мальчиков не имеет биологических оснований. Напротив, мы

понимаем, что негативные последствия агрессии мальчиков в значительной степени оказы-

ваются побочным социальным продуктом раздутого культа непоседливости и задиристости.

Сами мальчики думают, что такое поведение поможет им ладить с другими мальчиками, в

результате оно превосходит ожидания даже их сверстников. Вместо некритического

культивирования «мальчишеской культуры» нам следует подумать о том, что чувствует

мальчик, когда перестает быть самим собой и начинает демонстрировать свою маскулинность

перед оценивающими взглядами других мальчиков.

В этот момент мы могли бы найти психологический «разрыв», эквивалентный тому, который

выявила у девочек Кэрол Гиллиган. Гиллиган с коллегами описали, как уверенные в себе и

гордые девочки на пороге юности «теряют голос». В этот

258

период они впервые сталкиваются с всеобъемлющим тендерным неравенством, и это еще

больше увеличивает тендерный разрыв19. Мальчики же, наоборот, становятся более уверенны-

ми в себе независимо от своих способностей. Тендерное неравенство показывает, что в тот

момент, когда девочки начинают говорить тихо, мальчики набирают голос, но это ложный

голос бравады, постоянной позы, глупого риска и беспричинного насилия. Как пишет

психолог Уильям Поллак, мальчики в это время узнают, что от них ожидается, что они будут

верховодить, и начинают себя вести соответствующим образом: «Хотя голоса девочек теряют

силу, а голос мальчика звучит резко и полон бравады, он не передает подлинных чувств».