Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Юрьевна Вико

Мрачный Иван Фомич и печальная Стелла Петровна стояли в фойе, явно кого-то ожидая.

– Доброе утро! – направляясь в их сторону, весело помахала рукой Александра, вернувшаяся от египтологов. Настроение у нее было чудесным. Впереди еще целый день, а вечером они с Онуфриенко поедут к таинственному Гуде, а потом… потом она наконец-то попадет в пирамиду.

– Поч-ч-чему не ночуешь дома? – вместо приветствия выкрикнул Иван Фомич, покрываясь красными пятнами. – Что это такое? Где была?

Александра остановилась. Последний раз подобный вопрос она слышала от маман, когда, еще в институтские времена, впервые осталась ночевать у подружки на даче без телефона. Даже революционно-беспощадная мама не смогла тогда подавить бунт на семейном корабле и через несколько дней скорбного молчания признала, что дочь уже выросла.

«Да как ты смеешь орать на меня? Я тебе кто? Жена? Секретарша?» – хотела ответить Александра и… широко улыбнулась. Ивану Фомичу был необходим контрастный душ.

– Замуж я выхожу, Вань. Ты не поверишь! К обеду здесь будет караван верблюдов с дорогими подарками. – Лукаво посмотрела на сдувшегося крикуна.

Иван Фомич оторопел.

– А ты тут орешь, как белый медведь в жаркую погоду. Народ пугаешь, – Александра указала на замершего охранника-араба.

– А почему это вы не здороваетесь? – нервно вступила Стелла Петровна.

– Ой! Стелла Петровна! Дорогая! Здравствуйте! – радостно воскликнула Александра. – Желаю вам хорошего дня и долгих лет жизни!

Стелла Петровна, поджав губы, выпала из беседы, пытаясь переварить услышанное.

– Я же волнуюсь. Дежурный доложил, ушла, домой не возвращалась, не ночевала! А я тебе папайю утром хотел занести попробовать, а тебя нет, – бормотал Иван Фомич.

– Какую еще папайю? – удивилась она.

– Папайю. Египетскую. Ты говорила, что не ела. А я ж беспокоюсь. Я за тебя отвечаю.

– Я не глухая! Вы не здоровались! И не надо врать! – снова попыталась ввязаться в схватку Стелла Петровна.

– Иди домой, – приказал Иван Фомич.

Не говоря ни слова, побледневшая Стелла Петровна послушно, но гордо удалилась.

«Благотворное влияние Востока», – сделала вывод Александра.

– Насчет замуж соврала, да? – спросил Иван Фомич.

Александра неопределенно повела плечом.

– Так я принесу папайю?

– Вы с дипломатического приема? Не успели переодеться? – удивленно спросил Онуфриенко, разглядывая Александру, одетую в скромные белые брючки, дополненные белоснежным шелковым пиджаком, из-под которого выглядывала тончайшая черная блузка, гармонирующая с аккуратно растрепанными волосами.

– Ага. Сначала хотела кеды и треники с растянутыми коленями надеть, да вовремя вспомнила, что постирать забыла, – отшутилась та. – Сумочку возьмите! – указала на объемистый спортивный баул, содержащий все минимально-необходимое для короткой поездки с ночевкой в неизвестное место к неизвестному Гуде. – Только поаккуратней, там много чего разбиться может.

– Как дела? У вас все в порядке? – поинтересовался Онуфриенко, бережно укладывая ценную сумку в багажник такси.

Александра неопределенно пожала плечами.

– А я послушал ситуацию утром и думаю, кто это на тонких планах меня дергает?

– Неужели я? – Она сделала вид, что поразилась, хотя и вправду сегодня вспоминала его.

Онуфриенко понимающе улыбнулся и распахнул дверцу машины.

Такси тронулось в путь. Сидящий на переднем сиденье Онуфриенко молчал. То ли завис на тонких планах, то ли вспоминал размолвку с Алиной из-за летающих фараонов или обдумывал текст покаянного письма своей пассии. В том, что они любовники, Александра почти не сомневалась. Иначе с чего бы это Алине так ревновать и нервничать из-за того, что она с Онуфриенко знакома и что он взялся сопровождать ее в пирамиду?

«Он, конечно, необычный человек, – думала Александра, с любопытством поглядывая в окно машины, везущей ее по вечернему городу в сторону плато Гиза к пирамидам. – И, похоже, изучает меня так же, как и я его. Наивный ловец потоков женского сознания! Женщину не то что изучить – понять невозможно. Потому что женщина – воплощение тайны! – Мысль показалась ей оригинальной, хотя немного феминистической. – Впрочем, что плохого в феминизме? Если есть женщины, которые не умеют управлять мужчинами, пусть дерутся за свои права».

Внезапный порыв ветра прошуршал песчинками по стеклам такси. Потом еще один, сильнее. И еще. Водитель поспешно закрыл окно.

– Хамсин, – обеспокоенно сообщил он пассажирам.

– Хамсин, – повторил Онуфриенко. – Не по сезону, – озадаченно сказал он и повернулся к Александре. – Хамсин не по сезону – это знак!

Заметив недоуменный взгляд Александры, пояснил:

– Мир вокруг нас полон знаков, которые надо уметь читать, чтобы выбрать правильный путь.

– Уже заблудились, Александр? – насмешливо спросила она. – Предупреждаю заранее, на меня не рассчитывайте, у меня географический кретинизм, – решила сыграть в блондинку.

– Главное, не заблудиться в самой себе, – глубокомысленно сказал Онуфриенко, – а с топографией мы справимся. Всегда ношу с собой, – похвастался он, с торжественным видом извлекая компас из кармана.

– Чтобы знать направление на Мекку для совершения намаза? – не преминула пошутить Александра. – Вы, помнится, вчера были даосом? Неужели вы так переменчивы?

– Религии для людей, а не люди для религий, – изрек он очередной афоризм.

«Надо же, какой простой ответ на сложный вопрос», – подумала она.

Ветер стих так же внезапно, как и начался. Такси остановилось на площади, освещенной по периметру яркими фонарями.

– Приехали. Прошу на свободу! – Онуфриенко вылез из машины и с удовольствием потянулся.

Александра последовала его примеру – тоже вышла и тоже потянулась.

– Сломали что-то? – поинтересовался Онуфриенко, привлеченный легким хрустом, который издал ее выгнувшийся позвоночник.

– Не надейтесь, – буркнула она и огляделась.

Они стояли возле небольшого дома, окна которого на первом этаже были превращены в витрины, заставленные сувенирами и манящими разноцветными пузырьками, бутылочками и хрустальными флаконами с ароматическими маслами. Справа, в дальнем конце площади, под фонарем, виднелась опущенная рука черно-белой зебры шлагбаума с сидящим около него военным, слева кафе, из открытых дверей которого доносилась восточная музыка.

– Ну и где же ваши пирамиды? – поинтересовалась она.

– Завтра увидите, – загадочно улыбнулся Онуфриенко.

Таксист, выгрузив багаж у двери магазинчика и получив деньги, весело махнул рукой, резко нажал на газ и скрылся за поворотом, обдав их облаком пыли. Онуфриенко чихнул. Потом