Бинарная плащаница - Андрей Фролов

Вооружены жители виллы были чем попало, от обрезов до старых армейских винтовок. А вот физически выглядели так, что легко бы намяли бока и телохранителю богатой леди, и еще десятерым таким же. Упитанные, смуглые от щедрого загара, с крепкими мускулами под легкими льняными рубашками – по всему выходило, что загородная жизнь идет помощникам старого мастера только на пользу.

Тот, кстати, тоже обнаружился неподалеку, лично выйдя встретить дорогую гостью. Улыбаясь и что-то бормоча, бодро хромал от скопления разноэтажных построек виллы, опираясь на черную витую трость и приветливо помахивая белой панамой. Заметив приближение хозяина крепости, женщина в высоких сапогах и кожаной куртке отбросила за плечо тугую косу. Оправила хиджаб, стянула перчатки для верховой езды и заткнула за пояс.

– Да благословит Аллах переступивших порог моего дома с добрыми помыслами! Добро пожаловать, уважаемые!

Расул Камаль Ригамонти, чей род уже несколько веков владел виллой и спрятанным в ее недрах необычным бизнесом, подковылял ближе, улыбаясь приветливо и открыто.

Точный возраст старика определялся с трудом, темная кожа была груба, обветрена и густо покрыта морщинами. Белоснежные борода и волосы указывали на немалое количество лет, проведенных под знойным солнцем Италии. Но сильный голос, порывистые жесты и лучащаяся энергия мастера позволяли предполагать, что лесная глушь и чистый воздух сохраняют не хуже омолаживающих процедур самых дорогих клиник. А уж если старший Ригамонти решит пройти курс пластики, вообще сможет выглядеть на сорок с хвостиком…

– Здравствуйте, уважаемый Расул Камаль, – приятным низким голосом поздоровалась гостья, с легким высокомерием протягивая итальянцу холеную руку. – Пусть будут ваши дни легки и удачливы… Я бесконечно рада наконец-то добраться до вашего гостеприимного жилища.

Бережно накрыв длинные пальцы девушки «лодочкой» из ладоней, старый хозяин виллы не стал пожимать руку наездницы – жарко припал к ней губами, не скрывая восхищенного взора.

Широкоплечие крючконосые охранники виллы тоже раздевали всадницу взглядами, за ее телохранителем приглядывая куда реже необходимого. Рассматривая их блестящие глаза, раздувающиеся ноздри и приоткрытые рты, тот усмехнулся в усы, принявшись отстегивать объемные седельные сумки.

– О, всемилостивые небеса, я ждал скупердяя и жадного торгаша, а вместо этого Аллах ниспослал мне одну из своих чудеснейших гурий! – прошептал смуглый мастер, поглаживая тонкую бородку, но продолжая удерживать руку гостьи.

Он покачал головой, восхищенно цокнул, прищурился, не отводя глаз от ее безупречного лица. Девушка, осторожно выдернув ладонь из сухих и крепких пальцев старика, поинтересовалась все тем же прохладным тоном, намеренно игнорируя восторг главы дома Ригамонти:

– Вы знаете, кто я такая, уважаемый Расул Камаль?

– Ну конечно, знаю, – натягивая бесформенную панаму на седую копну, важно ответил тот.

Сделал знак охранникам у ворот. Те забрали у путешественников лошадей, по неровной брусчатке внутреннего двора уводя животных в конюшни особняка.

– Вы, – владелец горного гнезда восхищенно щелкнул пальцами, – цветок пустыни, затмевающий своим светом даже звезды. Вы Елизавета Саар-Якин, профессиональный посредник и очень недешевый переговорщик. В настоящее время являетесь уполномоченным эмиссаром одной высокопоставленной особы из Эль-Парижа, имеющей склонность к искусству и его покровительству…

– В таком случае, уважаемый Расул Камаль, не советую недооценивать мою роль в предстоящих переговорах, – произнесла Елизавета без тени улыбки, небрежно стягивая дорогущую куртку, словно дешевку, которую не жалко порвать, и оставаясь в строгой белой блузе. – Я тоже умею быть скупердяем и жадным торгашом, поверьте на слово.

– О, как больно слышать такие слова из столь прекрасных уст! – притворно схватился за грудь старый итальянец, качая головой. И тут же сменил тон, поинтересовавшись: – Любезная госпожа Саар-Якин, вы должны знать о нескольких правилах поведения в стенах этого дома…

– Безусловно. – Девушка кивнула, приподнимая край хиджаба и тугую косу и вынимая из затылка «балалайку». Убрала устройство в золоченый футляр, спрятав коробочку в карман блузы. Властным жестом приказала телохранителю тоже вынуть чип. – Съемку не вести, «раллером» не пользоваться, с работниками напрямую не общаться. Без разрешения гостевых комнат не покидать, в подвалы не спускаться. Я что-то упустила?

– Ни единой мелочи, о, ярчайшая жемчужина Средиземноморья!

– Тогда, полагаю, самое время перейти к делу…

– Быть может, венценосная, желаете отдохнуть с дороги? – Как будто не услышав треск льдинок в голосе госпожи Саар-Якин, старейшина рода Ригамонти продолжал источать елей. – Путь от города верхом утомителен даже для моих мальчиков, что уж говорить про такой нежный…

– Вы правы в одном, – мягко перебила старика его гостья. Отдала куртку бородатому спутнику, и без того навьючившему на себя несколько тюков с вещами. – Путь от города не был коротким. И если я смогу сделать соответствующие выводы без заминок, успею вернуться к рассвету.

– Уверен, – вкрадчиво понизил голос Расул Камаль, ласково маня за собой к внутренним постройкам, – что через считаные часы вы перемените свое мнение и примете приглашение бедного старика погостить…

– Не станем забегать вперед, – дипломатично попросила Елизавета и сделала белобрысому телохранителю очередной знак.

Оставив на плече единственную сумку, тот покорно сложил остальную поклажу у ног. Двинулся следом. Ни его пистолета, ни средств защиты охрана особняка отнимать не намеревалась, лишь проводила долгими внимательными взглядами. Почти сразу из привратной сторожки появились двое слуг, почти мальчишек, потащивших вещи приезжих в гостевые комнаты.

– Мои двоюродные племянники, – с гордостью сообщил Расул Камаль, подмигивая юношам. – На этой вилле вообще почти все – моя родня, у нас всегда была большая семья. Завистники судачат, что не меньше, чем своими красками, мы гордимся умением оставаться мужчинами до преклонных лет. Сей дар достался Ригамонти от далеких римских предков, и знаете, несравненная, эту легенду способны подтвердить все мои четыре жены…

И он еще раз улыбнулся, теперь персонально для девушки из Эль-Парижа. Охранник, тактично отведя взгляд, рассматривал гаражи, спрятанные на первых этажах глинобитных и кирпичных построек. Конюшни и коровники, мачты солнечных накопителей, пару ветряков, виноградник на специально вычищенном склоне горы и яркие черепичные крыши.

– О, звездоокая, вы даже не представляете, как дружно живет этот дом! – поделился седовласый Ригамонти, переходя на восторженный шепот. – Женщины готовят еду, стирают, рожают наследников, ухаживают за скотиной, шьют одежду и постельное белье, а также прибираются. До процесса изготовления, конечно же, допущены только мужчины. Те, что покрепче, несут оборону бизнеса и работают на тяжелых производствах. Кто послабее, пополняет коллекцию запасов и работает с тонкими смесями… Работы хватает всем.

Расхваливая семейное дело, мастер с усилием отворил скрипучую деревянную дверь, впуская очаровательную гостью в святая святых своего дома. Вошли в первую комнату длинной анфилады, уводящей вглубь особняка. И замерли – хозяин, наслаждаясь произведенным эффектом; посетители в приятном удивлении.

Переступив порог, Елизавета какое-то время стояла совершенно неподвижно, привыкая к полумраку и принюхиваясь к сотням ароматов, витавших в помещениях виллы.

В большой прямоугольной зале с низким потолком повсюду громоздились ящики, коробки, корзины и тюки. Главенствовал тяжелый морской запах, сперва показавшийся весьма неприятным. Освещение давали тусклые лампы, питаемые от солнечных батарей на черепичных крышах. Несколько человек – все, как и говорил старик, мужчины разного возраста – суетились вокруг сундуков, отмеряя, взвешивая, отсыпая и смешивая различные ингредиенты.

Елизавета прошлась вдоль плетеных корзин с моллюсками, вылавливаемыми на ближайшем побережье. Деловито осмотрела запасы.

Уловив ее взгляд, Ригамонти пояснил:

– Когда-то из перемолотых моллюсков мои предки получали так называемый тикрийский пурпур. – Трость мастера выстукивала по каменному полу. – Но истребление морских гадов привело к полной потере этого вида краски. Мы пытаемся восстановить технологию, экспериментируя с иными представителями подводной фауны…

– Египетский синий? – поинтересовалась Саар-Якин, ухоженным наманикюренным пальчиком указав на стеклянные банки с порошком цвета июньского неба.

– Он самый.

– Вы используете смальту или кобальт?

– О, наипрекраснейшая! – Расул Камаль лукаво улыбнулся. – Вы мне очень нравитесь. Но свои секреты мой род хранит уже не первое столетие, поэтому даже не пытайтесь вызнать, из чего Ригамонти создают свои пигменты. Конечно, я могу замешать ультрамариновую краску из обычной меди и белил. Но это не то, совсем не то, если вы действительно разбираетесь в настоящей живописи.