Малая трилогия - Сергий Булгаков

Глава VIII. ИОАНН И ИЛИЯ

В своей речи о Предтече Господь сказал: «Если желаете принять, он есть Илия, имеющий прийти» (Мф. 11, 14). (Согласно пророчеству Малахии 4,5–6: «вот Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшнаго, и он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их».) Имя Илии называется вместе с именем Иоанна, как некое общее имя обоих; в каком–то смысле Иоанн есть и Илия, хотя не наоборот, — Илия не есть Иоанн. Предтеча как–то совмещает в себе Илию, не сливаясь с ним и превосходя его. Как мы знаем, еще до его рождения ангел сказал Захарии, что Иоанн предыдет пред Господом в духе и силе Илии. И имя Илии приметается к Иоанну не только книжниками и фарисеями, к нему скорее враждебными (Ин. 1, 21), но и самим Господом. Учение о перевоплощении душ, именно праведников (столь укоренившееся в позднейшей еврейской мистике в Каббале), было свойственно фарисеям, а через них распространилось и в народ, в качестве некоторого суеверия. Следы его встречаются и в Евангелии. Суеверный страх Ирода перед Предтечей выразился, прежде всего, именно в этом предположении: «царь Ирод, услышав об Иисусе (ибо имя Его стало гласно), говорил: это Иоанн Креститель воскрес из мертвых, и потому чудеса делаются им» (Мк. 6, 14, также 6, 16; Мф. 14, 1–2;Лк. 9, 7–9). Такое же предположение, как ни противоречило оно очевидности, высказывалось и народом, допускавшим, что Иисус это Илия, или Иеремия, или один из пророков (Мк. 6, 15, Мк. 8, 28; Мф. 16, 14; Лк. 9, 19). В этом выразились смущение и растерянность, суеверием оборонявшиеся от веры. Но это же указывает, сколь легко воспринималось сознанием представление о том, что Илия может, так сказать, повториться в Иисусе.

Спаситель, кроме речи Своей ко всему народу, имел об этом еще беседу с тремя избранными учениками после Преображения.

Во время его они видели Илию вместе с Моисеем, беседующими с Господом об Его страданиях. Ученики уразумели уже, — после беседы на пути в Кесарию Филиппову и на горе Преображения, что Иисус и есть обетованный Мессия, и им известно было из пророчества Малахии, что пришествие Его уготовляется пророком Илией. Посему и спросили Его ученики Его: «Как же книжники говорят, что Илии надлежит прийти прежде? Иисус сказал им в ответ: правда, Илия приходит прежде и устроит все. Но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, и поступили с ним как хотели; и Сын Человеческий пострадает от них. Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе» (Мф. 17, 10–13; Мк. 9, 11–13).

Итак, Спаситель неоднократно и определительно говорит об Иоанне как об Илии. Означает ли это прямое личное отожествление их? Но, помимо общих соображений, против этого достаточно свидетельствует ответ самого Иоанна посольству священников и левитов: «Что же — ты, Илия? он сказал: нет» (Ин. 1,21). Нужно помнить, что евангелист Иоанн уже имел пред собою рассказ синоптиков о свидетельстве Христовом об Иоанне как Илии. Иоанн не Илия, и, однако, «если хотите принять, он есть Илия», «Илия уже пришел, и не узнали его». Это, прежде всего, относится к сходству служений Предтечи и Илии, из которых первый предваряет первое пришествие Христово, а второй — второе, чего не различали Иудеи, сливавшие оба их воедино. (Церковь воспевает Илию: «во плоти ангел пророков основание, второго предтеча пришествия Христова Илие славный» — тропарь.) В смысле сродства служения толкует это Златоуст[159], и, вслед за ним, большинство толковников. Слова Спасителя, однако, содержат больше, чем простое сближение служений. В них указуется некая тайна личного соотношения Илии и Иоанна, для нас не раскрытая. Углубляться в нее нескромно, однако и не замечать ее неверно. Мы должны, разумеется, отстранить то грубое истолкование, которое дается сторонниками учения о личном перевоплощении. Но, помимо этого, грубого и нехристианского воззрения, могут быть и иные, доселе неведомые нам соотношения между душами, параллельные отношениям родства или происхождения. Связь Илии и Иоанна, столь непререкаемо установленная Спасителем, во всяком случае побуждает нас внимательнее всматриваться в черты сходства и различия обоих пророков.

Илия и Иоанн оба являются проповедниками истинной веры и покаяния, а постольку и обличителями, с той разницей, однако, что образ Илии и в этом отношение является ветхозаветно суровым и грозным (история избиения жрецов Вааловых: ЗЦар. 18, 40, истребление пяти десятков Охозии, 4 Цар. 1). Есть внешнее сходство в общей строгости жизни и в аскетическом облике обоих пророков, и оно, конечно, поражало народное воображение: Илия описывается, как «человек тот весь в волосах и кожаным поясом подпоясан по чреслам своим» (4 Цар. 1, 8). Иоанн «имел одежду из верблюжьяго волоса и пояс кожаный на чреслах своих» (Мф. 3,4). Илия, подобно Иоанну, получил свое главное богооткровение в пустыне, где «в веянии хлада тонка» было ему явление Славы Божией. Илия явился великим чудотворцем, чем он отличается от Предтечи, который не творил знамений. При всей ветхозаветности духовного облика Илии в нем оказалось, однако, нечто настолько новозаветное, что он, вместе с Моисеем, явился предстоящим Господу на горе Преображения. Этим лицезрением Господа на земле (во славе Его), он сближается с Предтечей. «Таинника показа тя Христос, яко чистоты садителя и девства пребожественное прозябение на Фаворе божественнаго воплощения», поет о нем св. Церковь (служ. пр. Илии, кан. п. 8, тр. 3). И, надо думать, в этом же новозаветном существе ветхозаветного пророка заключается и основание, почему он является вторым Предтечей, т. е. ему дано пророческое служение и в Ветхом, и в Новом Заветах, чем он, конечно, также сближается с «ходатаем Завета Ветхого и Нового», с Иоанном. Илия не вкусил смерти в своем взятии на небо, подобно Еноху, и, согласно Откровению, оба они являются на землю в последние времена для последнего вразумления (11, 3–6), пока не будут убиты антихристом (11, 7) к общему ликованию, «потому что два пророка сии мучили живущих на земле» (11, 10). Они вкусят смерть, отдав дань общему человеческому уделу, чтобы воскреснуть и взойти снова на небо на облаке пред лицом всех (11, 13). Здесь Илия соединяется с Енохом , но в речах Господа, в пророчестве Малахии и в общецерковном Предании он выделяется как нарочитый и преимущественный предтеча второго пришествия Христова, подобно тому, как первый Предтеча уготовляет первое пришествие. Постольку они имеют сродство, как проповедники неумолимого покаяния. Однако служение Предтечи, который, как первый из рожденных между женами, очевидно первенствует и над Илиею и над Енохом, состоит в том, что он есть не только Предтеча, но свидетель о Христе и друг Жениха, а сверх того проповедник во аде. Поэтому он есть Илия, лишь «если хотите принять», т. е. только в известном ограниченном смысле, и именно превосходство служения Предтечи в сравнении со служением Илии препятствует их полному личному отожествлению. Можно сказать так, что служение Илии как предтечи есть лишь одна из сторон жизни и деятельности того, кто ублажается Церковью как «проповедник Христов и креститель, ангел, апостол, мученик, пророк, предтеча, связник, друг ближний, пророков печать, из рожденных пречестнейший, ходатай ветхия и новыя благодати». Как ни велик тот, кто есть «во плоти ангел, пророков основание», но он не есть ни самовидец Слова, ни друг Жениха, ни апостол. Спаситель говорит об Иоанне, как об Илии, в свидетельстве о Самом Себе, которым является Его свидетельство о Предтече, одинаково и в речи об Иоанне, и в беседе после Преображения. В обоих случаях спрашивается, Он ли Мессия и, следовательно, соответствуют ли и другие обстоятельства мессианскому пришествию, а в частности, всеми ожидаемому пришествию Илии. Господь отвечает на первый и основной вопрос утвердительно, подтверждая, что и остальные условия этому соответствуют, в частности и подготовление его прихода через Илию, хотя на этот раз оно совершилось иным, человеку неведомым образом: в качестве Илии, на служение его, в одном из своих служений выступил Иоанн. Поэтому отожествление Илии и Иоанна логическое ударение имеет на тожестве не личного, но мессианического момента, а отсюда и должно быть понимаемо в своем значении. И, тем не менее, в этом сближении Илии и Иоанна остается некая неразгаданная тайна.

Глава IX. ЧЕСТНАЯ КОНЧИНА ПРЕДТЕЧИ

«Ему должно расти, а мне малитися» (Ин. 3, 10), сказал о себе Предтеча. После встречи Господа, крещения Его и свидетельства о Нем земное дело Предтечи было совершено, и земная жизнь его внутренне окончена. Его звало теперь новое, дальнейшее служение — проповедь пришествия Христова сущим во ад: он «предпосылается и сушим во ад Христов провозветник» (служба 29 янв., ст. на Г.В.). И вместе с тем Предтече надлежало, сверх уже данной ему славы, приять еще венец мученика: «что тя наречем, пророче? (поет ему св. Церковь) ангела ли, апостола ли, или мученика? ангела, зане яко бесплотный пожил еси; апостола, яко научил еси языки; мученика же, яко твоя глава за Христа усечеся» (ст. на лит. 29 янв.). Убиение Предтечи есть одно из самых бесславных злодеяний и страшных преступлений, которые знает мир, захлебывающийся в преступлениях. И им, однако, обличается все бессилие зла, ибо именно в нем совершается величайшая победа добра. Разве же есть большее для него торжество, нежели непреклонность даже до смерти? разве умолкли онемевшие уста усекновенного Предтечи? разве безмолвствует язык, который, согласно Преданию, в своей сатанинской злобе пронзила иглой Иродиада? разве может быть более победное торжество истины, нежели принятие за нее страдания и смерти?