Дюна - Фрэнк Герберт

— Послушай, парень, но ведь они убили твоего отца!

— Возможно. И если это так, я скажу тебе то, что обычно говорил мой отец тем, кто действует необдуманно: «Камень — тяжелая штука, песок — тоже, но ярость глупца тяжелее того и другого».

— Так что же, ты собираешься оставить все как есть?

— Я так не говорил. Я сказал только, что я не позволю посягать на наш договор с Гильдией. Гильдия требует от нас осмотрительных действий. Есть много разных способов погубить врага.

— Гм-м-м.

— Именно, гм. Если ты настроился отыскать ведьму, ищи сколько тебе угодно. Но хочу тебя предупредить, что ты скорее всего опоздал… к тому же мы сомневаемся, что она та, кого ты ищешь.

— Хайват редко ошибался.

— Он оказался в руках Харконненов.

— Думаешь, он предатель? Туйк пожал плечами.

— Все это бесполезные рассуждения. Мы думаем, что ведьма мертва. По крайней мере, так считают Харконнены.

— Я вижу, ты много чего знаешь про Харконненов.

— Предположения, догадки… слухи и сплетни.

— Нас семьдесят четыре человека, — сказал Халлек, — Если вы серьезно намерены оставить нас у себя, мы должны быть уверены, что наш герцог мертв.

— Есть люди, которые видели его тело.

— А мальчик… молодой господин Поль? — Халлек попытался сглотнуть и не смог из-за комка в горле.

— Последнее, что нам известно, что он вместе с матерью затерялся в песчаной буре. Похоже, даже их костей никто никогда не увидит.

— Так ведьма тоже погибла… все погибли.

Туйк кивнул.

— А Зверь-Раббан, говорят, снова усядется на Дюне.

— Граф Раббан Ланкевайльский?

— Да.

Халлеку понадобилось некоторое время, чтобы подавить ярость, которая чуть не прорвалась наружу. Задыхаясь, он произнес:

— С графом Раббаном у меня личные счеты. Я должен ему отплатить за свою семью… — он потер шрам на нижней челюсти, — и за это тоже.

— Нельзя безрассудно рисковать сразу всем, чтобы свести личные счеты, — нахмурился Туйк, глядя, как заиграли желваки на лице Халлека, а в глазах под голыми веками появилось вдруг отсутствующее выражение.

— Я знаю… я знаю… — Халлек глубоко вздохнул.

— Своей службой ты и твои люди можете заработать право покинуть Аракис. В Империи много мест, где…

— Я освобождаю своих людей от всех обязательств. Пусть выбирают сами. А я остаюсь здесь — с Раббаном.

— Пока ты в таком настроении, я не уверен, что мы будем в тебе очень заинтересованы.

Халлек уставился на контрабандиста.

— Ты сомневаешься в моих словах?

— Не-е-т.

— Вы спасли меня от Харконненов. Герцогу Лето я больше не нужен. Поэтому я останусь на Аракисе — с вами… или с вольнаибами.

— Мысль — неважно, высказанная или невысказанная, — это уже реальность, и человек сразу становится зависимым от нее. Что ж, тебе придется узнать, что у вольнаибов граница между жизнью и смертью не слишком отчетлива и ее можно перейти совсем незаметно.

Халлек на миг закрыл глаза, чувствуя, как снова наваливается усталость.

— «Где ты, Господь, что вывел нас из пустыни и пропасти?» — прошептал он.

— Не спеши, и день мести придет, — отозвался Туйк. — Спешка — орудие шайтана. Отвлекись от своего горя — мы тебе в этом поможем. На свете есть три вещи, дающие облегчение сердцу: зеленая трава, вода и красота женщины.

Халлек открыл глаза.

— Я предпочел бы кровь Раббана Харконнена, текущую по моим ногам, — он посмотрел на Туйка. — Ты думаешь, этот день придет?

— Мне нет дела до того, как ты встретишь завтра, Джерни Халлек. Я могу только помочь тебе пережить сегодня.

— Тогда я принимаю твою помощь и остаюсь здесь до того дня, пока ты не прикажешь мне отомстить за своего отца и за остальных, кто…

— Послушай-ка, славный воин, — оборвал его Туйк. Он наклонился через стол так, что его голова оказалась на уровне плеч, и пристально посмотрел на Джерни. Лицо контрабандиста внезапно сделалось похожим на иссеченный ветрами камень.

— Вода моего отца… я сам отплачу за нее. Собственным мечом.

Халлек в свою очередь уставился на Туйка. В эту минуту контрабандист напомнил ему герцога Лето — храброго предводителя, уверенного в своем положении и своих действиях. Он очень походил на герцога… каким тот был до Аракиса.

— Хочешь, чтобы мой меч был рядом с твоим? — спросил Халлек.

Туйк снова откинулся назад и расслабился. Он молча изучал собеседника.

— Почему ты назвал меня славным воином?

— Ты единственный из приближенных герцога, кому удалось прорваться. Враг значительно превосходил тебя, но ты сумел его опрокинуть… Ты победил их так, как мы побеждаем Аракис.

— То есть?

— Не думай, что мы тут живем в свое удовольствие — нас здесь просто терпят. Аракис — наш враг.

— А-а-а, и вы не хотите, чтобы у вас появились новые враги?

— Именно.

— Интересная тактика. Это вольнаибы придумали?

— Возможно.

— Ты говорил, что жизнь у вольнаибов покажется мне несладкой. Это потому, что они живут в пустыне, в открытых песках?

— Кто знает, где живут вольнаибы? Мы, например, считаем Центральное плато необитаемым. Но сейчас я бы предпочел обсудить…

— Говорят, что Гильдия старается не прокладывать маршруты своих транспортов над пустыней. Но ходят слухи, будто там можно найти настоящие оазисы. Если только знать, где искать.

— Слухи! — фыркнул Туйк. — Похоже, ты выбираешь между мной и вольнаибами? У нас здесь достаточно безопасно: сич выдолблен в глубине скалы, есть тайные резервуары с водой. Мы живем как цивилизованные люди. А вольнаибы — просто несколько шаек оборванцев, которых мы используем для добычи пряностей.

— Но они умеют убивать Харконненов.

— Хочешь знать, к чему это приведет? Даже сейчас на них охотятся, как на диких зверей, — с лазерными пистолетами, потому что у них нет щитов. А скоро и совсем уничтожат. Почему? Потому, что они умеют убивать Харконненов.

— Харконненов ли? — спросил Халлек.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты разве не слышал, что среди людей Харконненов могли быть и сардукары?

— Опять слухи.

— А погром? Такие дела не в стиле Харконненов — слишком дорогое удовольствие!

— Я верю только тому, что вижу собственными глазами. Решай сам, славный воин. Я или вольнаибы. Я обещаю тебе убежище и возможность добраться до человека, чья кровь интересует нас обоих.

Халлек колебался: Туйк был явно расположен к нему и говорил мудрые вещи, но Джерни что-то смущало, и он никак не мог понять что.

— Полагайся на самого себя, — продолжал контрабандист. — Вспомни, кто принимал решения, когда нужно было вывести твоих ребят из окружения? Только ты. Так что решай.

— Придется. Значит, герцог и его сын погибли?

— Так думают Харконнены. В подобных вопросах я склонен им доверять, — мрачная улыбка пробежала по его лицу. — Но это единственное, в чем я им доверяю.

— Пусть будет так, — повторил Халлек. Он протянул вперед правую руку — большой палец плотно прижат к поднятой вверх ладони в традиционном жесте. — Я отдаю тебе свой меч!

— Принимаю.

— Хочешь, чтобы я уговорил моих людей?

— Ты собираешься позволить им выбирать самим?

— До сих пор они шли за мной, но большинство из них родилось на Каладане. Аракис оказался не таким, каким они его представляли. Они потеряли здесь все — кроме своих жизней. Я бы предпочел, чтобы они сейчас решали сами за себя.

— Сейчас нет времени для половинчатых решений. Они привыкли идти за тобой.

— Другими словами, они тебе нужны?

— Нам всегда нужны опытные бойцы… а сегодня нужнее, чем когда-либо.

— Ты принял мой меч. Хочешь, чтобы я уговорил их?

— Я думаю, они пойдут за тобой, Джерни Халлек.

— Надеюсь.

— Непременно пойдут.

— В таком случае, могу я действовать на свое усмотрение?

— Да, действуй.

Халлек откинулся на высокую спинку своего мягкого кресла и почувствовал, каких усилий стоило ему это незначительное движение.

— Тогда я сейчас же займусь размещением и обеспечу их всем необходимым.

— Поговори с моим прапорщиком. Его зовут Друск. Скажи ему, что я распорядился выдать вам все, что ты скажешь. Я подойду чуть позже. Мне нужно сначала присмотреть за отправкой пряностей.

— Удача бродит где захочет, — улыбнулся Халлек.

— Именно, — кивнул Туйк, — Смутное время — самое подходящее для нашей работы.

Халлек встал, услышал, как еле слышно прошуршал фотозамок, и почувствовал, как воздушная завеса качнулась за его спиной. Он развернулся, нырнул в открывшийся проход и вышел из помещения.

Он очутился в просторной зале — той самой, куда его и его ребят привели адъютанты Туйка. Длинная и узкая, она была выдолблена прямо в скале. По гладким, почти полированным стенам можно было догадаться, что здесь работали лазерными резаками. Потолок уходил вверх так высоко, насколько позволяла естественная кривизна горного склона, и благодаря этому внутри постоянно циркулировали воздушные потоки. Вдоль стен были стойки с оружием.