Стажировка по обмену - Екатерина Полтева

Даже смешно отчего-то… улыбчивый толстячок и сухая жердь с нездоровым цветом лица… морщится… геморрой у него, что ли?.. сейчас будут играть в доброго и злого… как у нас в спецкурсе "Допрос противника в полевых условиях".

Могли бы и не пристегивать.

Досуха, досуха я себя выжимала — до последней заначки…

Так что мне теперь и муху не обидеть.

Тем более, что муху — не за что.

Лыбу давит из себя толстячок.

Что ж ты, говорит, девонька, такая глупенькая… не копить тебе надо было ценную информацию… ты ведь ее копила, да?.. умная, хорошая девочка… не копить — а сразу к нам бежать, про шпиона-диверсанта вражьего рассказывать… а мы бы уж тут тебе и пособили, и листочки на петлички присобачили за бдительность, и вопросничек бы тебе составили, чтобы агента темного на чистую воду побыстрее вывести, и машинку его дьявольскую изъяли бы…

Ты, говорит, малышечка, на наших мордоворотов не обижайся — рьяные они до вражьей нечисти да усердные, вот и погорячились немножко… сейчас ты в креслице у нас посидишь чуточек, отдохнешь, а потом как почувствуешь в себе силы держаться самостоятельно, кофейку с булочкой мы с тобой попьем, и все-все-все с тобой подробно распишем. Как склонял тебя к противоестественным утехам этот монстр, как тайные тайны корпуса выведывал, как заговор составлял вместе с наглецом разжалованным и демоницей, Святыням омерзительной… не случайно она, отпущенная, тут же обратно в Корпус вернулась, долго зрел гнойник вражьего комплота — но вскроем мы его, вскроем и очистим от скверны с твоей помощью.

А пока ты отдыхаешь, да сил набираешься, расскажи нам, золотце про машинку, голосом говорящую — что это такое и чем она силам Добра грозит… и что может, и что умеет, и как ее обезвредить можно… и как этот негодяй, притворно своим дядей разжалованный, чудовищный план богомерзких эльфов в союзе с демоницей претворять хотел… и в чем он состоял, этот план…

Сижу я и чувствую, как у меня башню сносит.

Этот солдафон тупой, Клавкин чувак — эльфийский князь?!

Если Его высочество, Командор Корпуса его дядя — значит…

Постой, дура!

Эльфийский заговор…

Это они не в сеструхиного метят, это же они в Командора метят!

Но почему?!

Неужели те байки про бунт третьекурсников — чистая правда?

И Окормители… они хотят Корпус под себя подмять?

Но почему — сейчас?

Почему — я?

Дура набитая, не об этом думай!

У них, наверное, и не такие признания подписывали… полумертвые, искалеченные… из мертвых поднятые…

Не об этом, идиотка!

Нет, они же меня не бросят… вытащат, до Его высочества дойдут, все подвалы наизнанку вывернут… а то Окормители дожидаться этого станут…

Заткнись, дура!

Но как же… я же ничего, ничегошеньки не успела… ни прапору моему сказать, ни к Свену забежать, ни к Хозяйке Конторы в гости напроситься…

Заинька! Заинька же…

Сижу, слезами давлюсь — дочушка моя нерожденная, сиротинушка…

Расквасился жирный, доволен, тварь… Ну что, говорит, девонька, набралась уже сил, работать будем?

Трясу я головой согласно, а сама выпущенные когти втягиваю, чтобы не сразу заметили.

Нож бы мне мой ритуальный для верности — чтобы в последнюю минуту себя по горлу полоснуть, чтоб не подняли меня, гады… дома мой клиночек остался.

Расстегивают мне браслетики, запись включают, бумагу подсовывают, карандашик протягивают.

Беру я этот карандашик, писать начинаю.

Его преосвященству, Верховному Духовному Окормителю…

Улыбается, козлина жирный… как только харя не треснет… слюнки пускает, мне за разодранный вырез пялится.

Наклоняюсь я пониже, размер потихоньку увеличиваю — и когда он уже глазенки свои масляные закатил и поплыл, вставляю ему карандашик в глазницу… добросовестно так вставляю, как на занятиях учили — чтобы до жизненно важных центров дошел…

И броском — к тощему, когтями вцепляюсь — и глотку ему вырываю.

И падаю тряпкой на пол.

Все…

Сдулась.

Растворяюсь, уплываю, и уже не чувствую, как топчут меня чьи-то сапоги…

И где-то там, вдалеке скучный, усталый голос — в работу ее, сучару…

Наставник

Быстро он с ними…

Я даже еще прикинуть не успел, где эта девочка снарягу прячет — а что она тут безоружная сидит, это вы бабушке своей расскажите… если она в Корпусе не служила, глядишь, и поверит — лампочка на селекторе мигнула. И нам опять на дверь показывают.

Входим.

Сидит Его высочество за столом, в бумажку уставился. Интересно, это психологический этюд какой — или действительно бумажка ему важнее, чем мы, грешные?

Щелкаю каблуками, и только рот разеваю привычно гаркнуть очередное "по вашему приказанию..", машет Команор брезгливо так рукой, глаз от листочка не отрывая, и пальцем в кресла тычет.

Садитесь, мол, засранцы, не отвлекайте.

Садимся.

Я — уже привычно, Шняга — робко. Шняга — и робко?

Контра с Нотом на краешке кресла устроился, глаза внутрь себя обращены — явно опять треплются.

Молчим.

Открывает ящик стола Его высочество, опять же на нас не глядя, вытаскивает оттуда коробочки — и в нашу сторону толкает — делом, мол, займитесь, тунеядцы, нечего дырки во мне глазами своими жалобными сверлить.

Открываю я коробочки и своим передаю: Шняге — ее "Доблесть", Страйку — такую же, плюс коробочку с двумя золотыми листиками.

Мог бы для приличия и оторваться от бумажки, руку пожать, слово сказать, вручить торжественно…

Ладно, обойдемся.

Вскрываю свою, достаю листочек, наощупь прокалываю петлицу. А чего — петлицы-то я не менял, дырка осталась… пусть и не по уставу были расположена листва, с местечком под третий, но вот ведь как знал…

Ухмыляюсь, глядя на Контру.

Ему хуже — у него один серебряный в петлице, а это значит, что его, во-первых, надо снять, во-вторых, два золотых прикрепить, дырки для них пробить…

Не может быть, чтобы дядюшка об этом не подумал.

Или это он нас на место ставит, чтобы не возгордились ненароком?

Отбираю у Страйка коробочку, переворачиваю подложку — точно, есть заготовленная петлица… Вставляю листочки, закручиваю гаечки и прикидываю — рвануть старую и по-быстрому новую примотать?

Поднимает Его высочество глаза и устало так: прекрати балаган, парень… вам ведь еще их вечером обмывать, так?.. так и не пришпандоривай — все равно отрывать в баре придется.

Мляяя…

Вот скажите, откуда наш отец-командир про это пронюхал, а?

Или так бурно народ подготовку к вечеринке начал?

Смотри-ка, дочитал…

Головой качает — заварили вы кашу, ребята…