Коромысло Дьявола - Иван Катавасов

Скажем, вам захотелось закурить, и у асилума, оп-па, для вас готов красивейший кисет с крепчайшим табаком, который вы едва ли сможете курить. Да и курительной трубки или кальяна вовсе может не оказаться поблизости.

— То-то я к «Салему» давеча получил препоскуднейшую розовую зажигалку, китайскую или еще хуже…

— Ты, надеюсь, догадался захватить ее с собой?

— Нет. Зачем мне зажигалка типа «сто раз щелкнул — один раз прикурил»?

— Очень зря. Впредь имей в виду — диссонирующий объект может оказаться довольно ценным теургическим артефактом…

— Я тогда промашку дал, спешка-чехарда, будь она неладна, и с диванчиком, кожаный такой был, желтенький, мог во весь рост на нем вытянуться… Чего ж вы мне раньше-то о видениях в асилуме не сказали?

— Вот еще! А кто тебе файл об убежищах, как сейчас помню, во вторник на мобильник скинул? Похерил инструкции арматора, разгильдяй?

— Виноват, Ник Фанасивна, простите засранца.

— Чего уж там… Откушайте лучше, Фил Алегыч, вот этого салатика с мидиями. Рецепт парижский, некогда одна хорошая девчушка из школы ваяния научила. А вы, Пал Семеныч?

— Благодарю вас, позвольте изначально с сим лобстером-лангустом управиться.

Эх, мне бы такой аппетит как у нашего юного друга! Сызнова бы плотскую радость жизни прочувствовал…

Припоминаю, как-то раз, при государе императоре Павле Петровиче сие было, едали мы преогромного осетра, а приготовили нам его с князем Малинским следующим манером…

После кофе, сигар, ликеров и краткой прогулки в парке Вероника Афанасьевна сюрпризом предложила гостям отвести душу в тире. Спустились они туда по неглубокой лестнице через боковую дверь в одной из служб — наверное, гараж — и оказались перед бронированным порталом.

Немедленно сплошной стальной занавес пополз вверх при одном только виде хозяйки сего обзаведения, не столь часто встречающегося на землях белоросских состоятельных людей. Или же, наоборот, подземных стрельбищ в наших местностях довольно, но отнюдь не любому встречному-поперечному мирянину они доступны.

В местном государственном гимне утверждается: они, белороссы — мирные люди. Так им и надо, если они ведать не ведают, чем спусковой крючок отличается от курка или собачки, а огнестрельный ствол путают с печным дулом-поддувалом.

Филипп канал ствола от дульного среза чисто теоретически различал, но общаться и обращаться с «глоком», «багирой» или «гюрзой» практически не умел. Чего уж тут упоминать прочие, намного более экзотические образцы стрелкового вооружения на стеллажах у задней стены полностью автоматизированного тира?

Выбрал он слегка знакомый ему пистолет Макарова и горько пожалел о своем неумении и военном бескультурье. С двумя снаряженными магазинами в мишень на 25 метрах он, конечно, три раза попал — в руку, ногу и в туловище. Но сравниться с прецептором Павлом, раз за разом точнехонько поражавшим в десяточки-девяточки свою мишень из древнего револьвера «смит-и-вессон», Филипп и помыслить себе не мог. «Поразительно!!!»

Совсем уж бедного рыцаря Филиппа опозорила, поразила и добила арматор Вероника с короткоствольным «баярдом». Презрительно ухмыляясь, держала она его так, словно у нее в руках игрушечный пластмассовый пистолетик. Но в сердце ростовой фигуры хрупкая девочка Ника засаживала утяжеленные девятимиллиметровые пули точнее и кучнее, чем прецептор Павел.

— Не огорчайтесь, мой друг, у вас еще будет возможность ликвидировать сей досадный пробел в вашем начальном военном образовании, — мягко утешил Филиппа его наставник после того, как светодиодное табло высветило результаты стрельбы.

— Лейтенант Триконич! Ежели я не ошибаюсь, у вас за плечами участие в трех или четырех военных кампаниях?

— Простите, вы немного ошиблись, полковник Булав, сэр. Две большие войны эпизодически и три локальных конфликта, сэр.

— Ах, да. Филиппины, Вьетнам и Эритрея.

— Да, полковник Булав, сэр. Джапы, вьетконговцы и черномазые мусульманские ублюдки, сэр.

«Мадре миа! Куда я попал? Они оба вояки покруче Гореваныча».

— Не боись, неофит. Вскорости научу я тебя огнестрельные дырья в доспехах сверлить. И кое-чему другому, например, саперному делу. Или как презерватив на сапог натягивать, салага…

— В нашей профессии и не такое подчас бывает необходимо, вольноопределяющийся Ирнеев…

На долю секунды Филипп представил Веронику вовсе не в полупрозрачном сиреневом брючном костюмчике и в босоножках на шпильке, а в лейтенантском мундире, скажем, армии США. «Белый китель, юбка, попка, ножки… Блеск!»

Прецептора Павла с погонами полковника ему не было нужды воображать. Военной прусской выправкой Павлу Семеновичу, ясное дело, блистать ни к чему. Все же волевое командное начало в нем всегда чувствуется. Даже если не прибегать к духовным дарованиям инквизитора.

— В миру я — полковник в отставке внутренних войск, рыцарь Филипп. Вертухай, из матушки России, как на духу, пенсионер союзного значения. Однако ж на войне между американским Югом и Севером такожде в полковничьем чине хаживал…

Пойдемте-ка, друзья, распишем партию в преферансик. Повоюем за ломберным столиком. Как намечено…

В военном деле планы, карты, женщины и бутылка старого портвейна насущно, замечательно необходимы, мой дорогой Филипп Олегыч. Не правда ли, Вероника свет Афанасьевна?

— Истинная правда, Пал Семеныч, когда б воевать в сочинку, по десять евроцентов за вист. Э-э-э… до 30 в пуле. Как оно тебе, Фил Алегыч, не слабо?

— Годиться…

Угождая достопочтенным гостям, Вероника Афанасьевна оставила их на ужин. Спальни на втором гостевом этаже тоже для них приготовлены. Как ни порывался Филипп вернуться в город, гостеприимная хозяйка все же его не отпустила.

На сон грядущий прецептор Павел и рыцарь Филипп вдвоем степенно прохаживались по парку. Оба молча курили после вечернего сражения за бильярдом, где наш герой так же не смог взять реванш за оплошные колкие поражения и мелкие зудящие огорчения субботнего дня.

«О девочке Нике в натуре и думать не моги, стрелять не умею, в преф надрали будто серого козлика. Ни рожек, ни ножек. К утру не отыгрался бы…

В бильярд с Булавиным мне тягаться нечего, когда он уж триста лет играет во все игры вподряд и стреляет из того, что под руку подвернется. Верняк, у него и кочерга стрельнет в цель и веник…

Или же… Мадре миа! Ну, я и олух царя небесного!..»

— Пал Семеныч! Я, неофит недоношенный, правильно понял? Вы с Никой постоянно берете на себя мое искупление за непроизвольное и необоснованное использование харизмы?