Шляпу можешь не снимать. Эссе о костюме и культуре - Линор Горалик

или мужских трусов с изображением женской ладони в области паха. Дизайнер Ричард Росс прямо указывает на требуемое действие, называя свое произведение tear-away bra[9]; бюстгальтер с круглыми вырезами, обнажающими соски, довольно внятно сообщает, к чему именно здесь необходимо приложить руку. Невербальный язык костюмного высказывания здесь зачастую (но, конечно, не всегда – вспомним про Drivescrewer и Screwdriver) теряет свою рафинированность, избавляется от недоговорок, перестает пользоваться эвфемизмами – и это ровно то, что происходит с нашим обычным, повседневным языком в момент, когда между нами и нашим партнером не остается ничего, кроме некоторых элементов эротического костюма.

Эротический костюм как повод для коммуникации

Уже упоминавшаяся книга «Сексуальная игра» настоятельно предлагает партнерам, ищущим сексуального разнообразия, использовать эротические костюмы в качестве предмета для игривой беседы. Поскольку предполагается, что читатель книги – гетеросексуальная женщина, автор предлагает ей задать своему мужчине семь вопросов о белье. Я приведу список полностью – его показательность кажется мне ценной:

«1. Опиши одним словом, какое белье ты бы хотел на мне видеть: игривое, непристойное, миленькое[10], гламурное, спортивное?

2. Тебе нравится смотреть на других – или чтобы другие смотрели на тебя?

3. Если я разденусь для тебя – что бы ты хотел увидеть у меня под одеждой?

4. Раздеваться для секса или одеваться для секса?

5. Если бы мы пошли на фетишистскую вечеринку – какое белье мы бы надели?

6. Ты приходишь с работы, я жду тебя в постели, ты медленно поднимаешь одеяло – что на мне надето?

7. Если бы мы покупали белье вместе, где бы мы это делали – в обычном универмаге, в магазине белья или на фетишистском веб-сайте?»

Этот список предлагается рассмотреть не только как метод возбудиться беседой перед сексуальной игрой, и не только как метод узнать о вполне конкретных пожеланиях партнера, но и как метод обсудить эротические фантазии, в том числе – такие, к обсуждению которых многим партнерам не слишком легко подступить (интерес к подчеркнуто «доступным» женщинам, фетишизм, вуайеризм, стыдливость, свинг). Этот список может служить иллюстрацией одного из самых интересных свойств эротического костюма: его способности служить коммуникационным эквивалентом желания, материальной метафорой плотского вожделения. В приведенном примере наиболее чувствительные вопросы коммуникации между сексуальными партнерами переведены на язык эротического белья – темы, позволяющей сохранять дистанцию между собеседниками и предметом разговора, обходить острые углы и свести беседу к невинным предметам, если кто-нибудь из участников разговора откажется продвигаться вглубь небезопасной территории. Эротический костюм как предлог для коммуникации позволяет так легко перейти с чулок на личности и с личности на чулки, поскольку в еще более явной манере, чем костюм повседневный, сообщает о том, какую идентичность в данный момент присваивает его носитель, кем он оказывается, сняв один слой одежды и продемонстрировав партнеру другой. Разговор об интересе к тем или иным элементам эротического костюма – это разговор о тех сторонах личности партнеров, к которым невозможно подобраться, не развязав галстук. Недаром Валечку, первую жену Гумберта Г., сразу насторожила «простая детская ночная сорочка», которую ему удалось украсть из платяного шкафа в сиротском доме.

Эротический костюм и идентичность

Практически при любой перемене костюма (и, конечно, при полном обнажении) мы, в некотором роде, меняем одно «я» на другое, и эту перемену ощущает, предположительно, не только тот, кто «считывает» наше высказывание, но и мы сами – что иногда важнее. Слово «образ» недаром используется в этой связи так часто: мы и «входим в образ», и «демонстрируем образ» окружающим. Когда мы меняем офисный костюм на вечернее платье, или вечернее платье – на джинсы с водолазкой, или джинсы с водолазкой – на офисный костюм, мы меняем один социально приемлемый, сравнительно отрефлексированный, относительно комфортный и внутренне структурированный образ себя на другой; какие-то из этих образов мы носим с большим удовольствием, какие-то – с меньшим.

Однако, когда мы меняем офисный костюм, или вечернее платье, или джинсы с водолазкой на кружевной корсет, трусы со шнуровкой и сапоги, доходящие до бедра, мы, возможно, демонстрируем совершенно особую часть своей идентичности – свое «сексуальное „я“». Мы можем сменить ненавистный офис на жизнь свободного художника и никогда больше не носить офисный костюм; мы можем отказаться от выхода в свет, если нам некомфортно в декольтированном платье или стесняющем движения фраке; мы можем, таким образом, уклониться от многих из своих социальных «я» и связанных с ними костюмов. Но наше сексуальное «я» зачастую остается с нами при любых обстоятельствах – и, как известно, даже с теми из нас, кто особенно яростно пытается от него отстраниться. Надевая эротический костюм любого рода – не гигиеничное белье, а именно эротической костюм, с его подтекстом и интенцией, даже если речь на деле идет о мужской майке и фланелевых трусах, – мы надеваем свое сексуальное «я» и, подойдя к зеркалу, оказываемся с ним лицом к лицу.

Есть ли у этой игры соучастник? Действительно ли кто-то играет роль «прочих гостей» на этом маскараде – и насколько важна эта роль? В подавляющем большинстве случаев речь идет о единственном зрителе – непосредственном сексуальном партнере того, на кого данный костюм надет. Однако довольно значительное число женщин (и некоторое вполне весомое число мужчин), если верить многим моим собеседникам и немалому числу письменных и других свидетельств, рассматривают эротический костюм в первую очередь как метод построения собственной сексуальной идентичности, поднятия сексуальной самооценки и – не в последнюю очередь – аутоэротического стимулирования (как психологического, так зачастую и физиологического, о чем речь пойдет несколько позже).

Построение идентичности (и собственного восприятия своей идентичности) путем надевания костюма – вещь довольно очевидная, но у ситуации с эротическим бельем или другими элементами эротического костюма есть занимательная особенность: ради этого самоощущения, ради контакта с собственным сексуальным «я» мы зачастую носим этот костюм, когда его никто не видит и, скорее всего, не увидит, – дома, под повседневной одеждой, под строгими пиджаками и медицинскими халатами. Безусловно, жизнь полна сюрпризов, нет-нет да и случится зритель у нашего эротического костюма, – но очень значительное число опрошенных мной отвечало, что покупает и носит элементы такого костюма «для себя». Нередко собеседница или собеседник настоятельно подчеркивали, что партнерам, по их утверждениям, довольно безразлично, что именно на них надето, – «да и вообще, – как уточнил один из участников опроса, – темно же». Но недаром уже цитировавшаяся здесь Энн Хупер заверяет своих читательниц: «Наденьте сексуальный костюм – и, возможно, вы обнаружите, что безо всякого труда ведете себя как сирена, как соблазнительница» (англ. The moment