Насмешка (СИ) - Цыпленкова Юлия

Заметив купца, Ригн поднял руку и дружелюбно махнул:

— Валдар!

И то, что наемники запросто общались со своими нанимателями, так же было в порядке вещей, все-таки наемник оставался благородным лассом, а наниматель смердом. Однако, если ласс зарывался, его временный хозяин мог расторгнуть уговор, и королевские судьи были на его стороне, если, конечно, удавалось доказать, что дворянин повел себя вероломно и непотребно. В таком случае, наниматель мог и не платить лассу, заработанные им деньги шли на оплату судебной пошлины, и как ущерб, который понес купец морально, или же в звонкой монете. Но сверх этого с дворянина требовать запрещалось.

— Раздели с нами трапезу, — приветливо улыбнулся Гаэрд, подвигаясь и давая место Валдару Хёрту.

Имя своего «нанимателя» троица уже знала, как знала, откуда и куда направляется обоз. Он о них знал гораздо меньше, практически ничего, но купца это не смущало. В комнате ему отдали одну из кроватей. Дальвейг присмотрел себе место на полу, возле каминной трубы. Лишения — это такие мелочи, когда ты идешь к своей цели, и цель эта благородна и честна. Лиа с братом должны были занять вторую свободную кровать.

— Пусть Святые не оставят нас своей милостью, — степенно произнес Валдар.

Лассы согласно кивнули. Ужин проходил за неспешной беседой, которую вели Хёрт и Гаэрд. Дальвейг интересовался затеянным предприятием, насколько оно прибыльно, и не часто ли тревожат достопочтенного купца в дороге разбойники. Поговорили и о пошлинах, и поборах, взимаемых некоторыми дворянами с проезжих, возмущаясь их наглостью. Ригнард лениво посматривал на остальных постояльцев, особо ни на ком не задерживая взгляда.

Лиаль, поковырявшись в своей миске, некоторое время слушала беседу Гаэрда и Хёрта. Впрочем, она не столько слушала слова, сколько его голос. Взгляд помимо воли благородной лаиссы, то и дело, устремлялся на лицо мужчины, вызывая на устах девушки мечтательную улыбку. И приходилось заставлять себя отворачиваться, злясь на собственную слабость.

Беседа все не заканчивалась, и монотонное течение спокойных голосов начало действовать усыпляющее. Лиаль клюнула носом один раз, затем второй, и Гаэрд, казалось, вовсе не смотревший в ее сторону, произнес.

— Лил, ты засыпаешь, идем, я провожу тебя.

Лиаль поднялась на ноги, благодарно кивнув, и тут же перевела умоляющий взгляд на брата, потому что на лице Ригнарда отразилось недовольство. Он уже сам поднимался на ноги, чтобы проводить сестру в комнату, но увидев мольбу в глазах Лиаль, усмехнулся и незаметно погрозил ей пальцем. Девушка с достоинством кивнула и направилась наверх, сопровождаемая Гаэрдом.

Они прошли по узкому коридору, храня на лицах равнодушие, вошли в комнату, и Лиаль тут же оказалась сжата в крепких мужских объятьях.

— Как же невыносимо не иметь возможности коснуться своей возлюбленной, — тихо произнес, блуждая взглядом по лицу лаиссы.

— Ах, Гаэрд, — прошептала Лиаль, прижимаясь щекой к его груди. — Мне не хватало вас.

— А мне вас, Лиа, — ответил мужчина, приподнимая голову девушку за подбородок. — Дайте же наглядеться на вас.

Он еще одно короткое мгновение вглядывался в лицо лаиссы, а после накрыл ее уста своими. Лиа тихо вздохнула, доверчиво прижимаясь к Гаэрду. Ладони ее скользнули по его груди, замерли на плечах, но вскоре снова ожили, поднимаясь к шее, и пальчики нырнули мужчине в волосы.

Дальвейг оторвался от лаиссы, восторженно глядя на нее, однако через мгновение вновь целовал, щедро делясь с девушкой своей любовью.

— Гаэрд, — задыхаясь, произнесла Лиаль. — Гаэрд…

Он с улыбкой взглянул на нее, ожидая, что скажет лаисса, но она отрицательно покачала головой и повторила:

— Гаэрд. Твое имя пронизано силой. Мне так нравится произносить его… Гаэрд.

— В твоем имени звук весенней капели и запах первого смилеварна, — ответил мужчина, осторожно заводя прядку волос за девичье ушко. — Такое нежное, такое ласковое. Лиаль.

— Ты, правда, любишь меня? — взволнованно спросила Лиа.

— Больше жизни, душа моя, — со светлой улыбкой ответил он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ох, Гаэрд, — она снова уткнулась лбом ему в грудь. — Я более не мыслю своей жизни без тебя, но я принадлежу другому по законам небесным и человеческим. Это так ужасно. Худшего со мной и выйти не могло. — Лиа вскинула голову. — Нет, есть худшее. Ежели ты исчезнешь…

— Пока мое сердце бьется, я всегда буду идти за тобой, — ответил ей благородный ласс. — Ты хочешь клятвы?

Лаисса снова покачала головой и улыбнулась.

— Твое слово уже подобно клятве. Мне достаточно и его. — В коридоре послышались приближающиеся шаги. Лицо Лиаль исказилось, и она горько вздохнула. — Как же быстротечны мгновения. — Но сразу же обхватила ладонями лицо Гаэрда, лихорадочно сверкая глазами. — Скажи мне еще раз!

— Люблю, — прошептал мужчина, коротко целуя лаиссу.

— Люблю, — эхом отозвалась она и бросилась к кровати, изображая на лице усталость.

Выходило у нее это плохо, потому что глаза, все еще горящие от переполнявших ее чувств, выдавали свою хозяйку с головой. Не став более мучиться, Лиаль упала на кровать, отвернувшись ко всем спиной. Улыбка тут же скользнула ей на уста и не еще долго не покидала их, как бы лаисса с ней не боролась. Она была счастлива.

Когда открылась дверь, Гаэрд стоял у окна, скрестив на груди руки, заставляя себя думать, о чем угодно, только не о девушке, находившейся за его спиной. Он не обернулся на звук шагов, сразу узнав Ригнарда. Тот оглядел комнату и хмыкнул, понимая, что спугнул двух влюбленных. Однако долг велел ему быть рядом с сестрой, следя за тем, чтобы слабая женщина не уронила свою честь. Он и так дал им время, понимая, что Гаэрд и Лиаль ждут эти краткие мгновения, чтобы поделиться друг с другом накопившейся нежностью, но большего позволить младший мужчина рода Магинбьорн не мог. Ригнард настоял на том, чтобы ласс Дальвейг и лаисса Ренваль обращались друг к другу на «вы», дабы ни у кого не возникло даже мысли, что мужчина и девушка могут быть близки. Гаэрд и Лиа приняли его требование, признавая, что оно справедливо.

— Как только король разорвет мерзкий брак, — говорил не так давно Ригн, — и наступит лето, я с радостью передам тебе руку моей сестры, Гаэрд. Сейчас же держись от нее подальше.

Лиаль слушала его слова с замиранием сердца, пытливо глядя на Дальвейга и ожидая, что он ответит. Намерения Гаэрда казались ей неведомыми, ведь их по-прежнему разъединял Ландар Ренваль, да и времени до лета столько, что благородный ласс, пылавший благодарностью к своей спасительнице, мог остыть и передумать. К тому же он так еще не произнес этого волнующего слова — свадьба.

— Да будет так, — кивнул тогда Гаэрд.

Большего он не сказал, что немного опечалило благородную лаиссу, так и не услышавшую ни слова о том, что желает ласс Дальвейг на самом деле. Но он, чуть помолчав, все-таки договорил:

— Ежели Святые не оставят меня своей милостью, я с честью закончу своего дело, и тогда вернусь под стены вашего замка, чтобы услышать окончательный ответ, и буду молить Небесных Покровителей, чтобы лаисса Магинбьорн была ко мне благосклонна.

Щеки Лиаль зарумянились, и она успокоилась, но ненадолго. Потому что, осознав до конца слова, сказанные Гаэрдом, поняла, что он вовсе не уверен в успехе своего предприятия. Сразу же вспомнились его раны, кровь на снегу и горячка, которую мужчина пережил с трудом. Поняла она и то, что молчал Дальвейг о своих намерениях по тем же причинам. И тревога вновь зажглась в преданном сердечке юной лаиссы.

Вскоре подвернулся случай поговорить без строго надзора брата, и Лиа ей воспользовалась. На их ночной стоянке, на очередной ферме, когда Ригн уснул, Лиаль, все это время притворявшаяся спящей, подкралась к Гаэрду, осторожно тряхнув его за плечо. Мужчина тут же открыл глаза и сел. Оказалось, что он так же не спал, предаваясь своим мыслям. Лиа воровато оглянулась на брата и устроилась рядом, позволив себя обнять.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты так и не рассказал легенду о том, как мечи Святых вернулись в наш мир, — прошептала девушка едва слышно.