Донбасский декамерон - Олег Витальевич Измайлов

смириться с тем, что лавры союзного чемпионата достаются столичным командам да киевлянам. Всеми правдами и неправдами стал «покупать» футболистов, тренеров, говорят, и судей. И своего добился – в 1972 году ворошиловградская «Заря» стала первым нестоличным клубом, выигравшим «золото» союзного первенства.

Но Шевченко поплатился за страсть креслом. Республиканская прокуратура УССР устроила проверку, вскрыла вопиющие факты финансовых поборов в пользу команды «Заря». Будь у Шевченко меньше заслуг, неизвестно еще как сложилась бы его судьба. Прокуроры жаждали крови. Но Брежнев приказал спустить дело на тормозах, и любитель футбола и родного Донбасса отправился всего лишь горным инспектором в Горловку. Владимир Васильевич умер в 1997 году и еще успел увидеть, как команда, ради которой он сломал свою карьеру, превратилась в ничто на спортивном олимпе.

Кого назовем ровней этим двум в новейшее время? Конечно, дончанина Рината Ахметова и уроженца Енакиево Виктора Януковича. Не будем говорить здесь о них много. Всем и так все известно. Донбасс поминает их сегодня не лучшим образом. Заметим только, что в обоих случаях кроме банальной жажды обогащения не обошлось без тщеславия – оба-то вышли из самых что ни на есть низов пролетарских. И комплекс бонзы явно помешал обоим принять в нужные дни верные решения. Оба переоценили свою роль в жизни Донбасса. Ни история, ни Донбасс такого не прощают.

Кстати, об истории. Есть у нас еще один персонаж для этих заметок. Небезызвестный академик Анатолий Фоменко. Уроженец Сталино (Донецк), сын горного инженера, он рос в Луганске. Действительно, без дураков, выдающийся русский математик современности. Заслуги его перед наукой многообразны и велики, он абсолютно правильный академик. Какая муха укусила его, не понять никому. А только в 90‑х вместе с коллегой по кафедре на матфаке МГУ Носовским он изобрел и стал проповедовать печально известную «Новую хронологию», которая ничтоже сумняшеся объявила, что ничего из того, что преподают историки в школах и вузах, никогда не было в действительности.

Поведение этого сына Донбасса осталось загадкой для коллег-ученых. Степень растерянности от появления «Новой хронологии» столь велика, что описать ее можно разве что словами выдающегося русского лингвиста Александра Зализняка: «Признаюсь, я сам не могу до конца отделаться от мысли, что для А.Т. Фоменко его сочинения на гуманитарные темы – это забавный, хотя и изрядно затянутый, фарс, мефистофелевская насмешка математика над простофилями гуманитариями, наука которых так беспомощна, что они не в состоянии отличить пародию от научной теории. Если это так, то главные кролики этого изысканного эксперимента – его (А.Т.Ф.) последователи».

Ну и наконец, о «богах». Тут с нашей стороны есть определенное лукавство, потому что «богом» объявляла себя только донецкая журналистка Марина Цвигун. Помните «Белое братство» и Марию Дэви-Христос? Шум тогда стоял невероятный по всему бывшему СССР.

Началась эта история в 1990 году, а завершилась в 1993‑м, когда «Белое братство» попыталось захватить и сжечь Софийский собор в Киеве. Как скромной журналистке из многотиражки донецкой фабрики удалось стать единственным светом в окошке для десятков тысяч адептов по всей стране – это большая загадка. Долго еще будет Марина символом внезапного помешательства масс. А может, она и вовсе предтеча многих себе подобных «богов» и «богинь». То Донбассу неведомо, эту дамочку он забыл.

Еще больше хотел бы забыть трудовой край тот факт, что на его территории в селе Благодатное в семье шахтера родился чуть не девяносто лет назад великий грешник и раскольник русского православия, так называемый киевский патриарх Филарет.

И у него было два пути. Ведь мог остаться в истории как один из столпов обновленной Русской православной церкви. Авторитет у него был бешеный. Судите сами. В 1958–1960 годах был ректором Киевской духовной академии, с 1966 по 1990 год – митрополит Киевский и Галицкий, Патриарший экзарх всея Украины, затем – предстоятель Украинской православной церкви. В мае-июне 1990 года был местоблюстителем Патриаршего престола Русской православной церкви. Являлся одним из кандидатов на патриарший престол в ходе избрания патриарха на Поместном соборе в июне 1990 года.

И вдруг в одночасье лишился всего, восстав против церкви, которая не его на патриарший трон поставила: лишен сана, отлучен, предан анафеме, подобно Мазепе. Казалось бы, полный крах на самом краю жизни. Ведь отлучен от церкви, которой до того служил 60 лет (Филарет был на пороге 70‑летия). Как бы не так – в ответ заблудший оперся на националистов, повел раскол в Украинской православной церкви, объявив себя Киевским патриархом, и вот, как мы видим, одной ногой стоя в могиле, упорно пытается устроить религиозную войну.

Как нам оценивать донецких бонз и «богов»? Конечно, кроме прямого осуждения всех тех нелепостей или прямых преступлений против Бога или людей мы можем говорить, что налицо – свойственная всем донецким боевитость. Кроме того, в каждом (или каждом втором) из донецких с детства сидит свойство характера, заложенное историей и ходом русской цивилизации вообще и местной инженерно-технологической, горно-металлургической цивилизации в частности. Оно, это свойство, было точно формулировано одним из донецких журналистов уже после начала войны с киевским режимом: «Когда все уже согласятся с тем, что цель недостижима, что ничего не поделать, что надо успокоиться, смириться и т. д., донецкий человек все-таки обязательно спросит: “Можно, я все-таки попробую?”»

Эта нацеленность на непременное (имя, карьера, здоровье, жизнь могут не приниматься в расчет) выполнение задачи, работы, учебы коренится в крестьянской первооснове, принесенной из внутренних районов России на юг и здесь многократно усиленной в ходе войн и научно-технических революций. Доказательство – в судьбах тех, кем Донбасс вместе со всей страной гордится. Судьбы же бонз и «богов», приведенные в этом очерке, дают возможность понять, до какой степени внутренней свободы и небрежения общинным интересом может дойти человек, рожденный и воспитанный в подобной среде.

Понимание этого приводит нас к необходимости серьезной научной работы по осознанию феномена донбасского психотипа и попытке практического его применения на всеобщее благо. Знание – сила.

* * *

После обеда долго совещались, сколько надо читать еще. Панас, ссылаясь на инструкции и свой статус, говорил, что читать надо по максимуму. У Палыча сложилось впечатление, что он готов сидеть на печальном крымском берегу до конца жизни. Донна говорила, что, несмотря на все приказы, полученные ею и Палычем, бессмысленно тащить все в нору, уподобляясь жукам навозникам. Кажется, ей хотелось что-то где-то расставить по своим местам. И поскорей. Теперь, когда она открылась Палычу, он старался увидеть в ее словах и действиях тайный смысл, но постичь его пока не мог. Что ж, он прервал спорящих и