Донбасский декамерон - Олег Витальевич Измайлов

годом) как месте, откуда «татарский царь перелезал через Донец» и «шел к тульским да рязанским украинам», все-таки многие историки склонны считать, что монастырское общежитие со своим уставом появилось здесь в семнадцатом веке.

Понятно, что у церковных деятелей было свое мнение и, например, еще в 1851 году настоятель Святогорского монастыря архимандрит Арсений уже заявлял, что первые насельники в пещерах, вырубленных в меловых горах, взметнувшихся высоко над Донцом, появились сразу после татарского нашествия, и пришли они из Киева. «Мы не можем сомневаться, что выходцы Лавры Печерской основали нашу обитель…» – утверждал он.

Арсения можно было понять – Святогорский монастырь в конце царствия Екатерины Великой неожиданно попал в список закрывавшихся в ходе затеянного императрицей отъема монастырских имуществ в разоренную войнами российскую казну.

Возродился он только в сороковых годах позапрошлого века. И монастырю необходимо было упрочить свое положение, в том числе и за счет привязки к самой почитаемой в православном мире лавре.

Без Потемкиных ничего бы и не было.

Первый раз Свято-Успенский монастырь в Святых Горах был восстановлен стараниями знаменитой семьи Потемкиных. И по сей день остатки их имения «Святые Горы» можно видеть чуть в стороне от памятника Артему. Вид оттуда сказочный.

Хозяйке имения, набожной благотворительнице Татьяне Потемкиной, и принадлежит заслуга возрождения древнего русского монастыря. Надо сказать, что попытки сделать это предпринимались и ранее, но только Потемкина подошла к делу по-хозяйски и пристрастно, с желанием.

Два года подряд (1842–1843) Татьяна Борисовна, что называется, «ходила по инстанциям». И добилась своего – 15 января 1844 года император Николай I высочайше утвердил доклад Священного синода «О восстановлении Святогорского монастыря с именованием Святогорской Успенской общежительной пустыни по уставу Софрониевской и Глинской пустыней Курской епархии».

В Глинской пустыни же в лице иеромонаха Арсения нашли и наместника обители. Руку к делу приложил и харьковский архиепископ Иннокентий. Напомним, что Святые Горы до двадцатых годов прошлого века располагались на территории Харьковской губернии, той ее южной части, что стала севером Донецкой области УССР.

С Арсением в новую обитель перешли 12 монахов Глинской пустыни, и в августе 1844 года монастырь был открыт. 15 августа «радостная весть о восстановлении Святогорской обители разнеслаcь повсюду, и со всех окрестных и отдаленных стран притекло несметное количество народа и дворянства. Одних карет насчитано до четырехсот». Так писал в письме знакомому брат Татьяны Потемкиной князь Николай Голицын, которому суждено было найти последний приют в монастырской усыпальнице.

Святогорский монастырь быстро пошел в гору. В 1861 году его посетила августейшая семья и сам Александр II. Обитель возглавил энергичнейший игумен Герман, который оказался талантливым хозяйственником. Богатства монастыря начались с отписанных ему Татьяной Потемкиной 300 десятин земли и 10 000 рублей.

Монастырь быстро строился: в считаные годы были возведены настоятельский, братский, палатный и трапезный корпуса, приличная гостиница для приезжающих, описание которой встречаем и у Аверченко с Чеховым, и у многих других знаменитостей, посетивших обитель.

Богатства ее росли особенно быстро после реформ Александра II, и не последнюю роль в этом сыграло освобождение крестьян от крепостной кабалы.

Выпукло и очень емко связь между монастырем и его работниками описана знаменитым до революции писателем Василием Немировичем-Данченко, братом основателя Московского художественного театра. Вообще, его книжка «Святые Горы» – не только кладезь тонких психологических наблюдений, но и очерк быта и экономики монастыря. Причем очерк не всегда лицеприятный.

В декабре 1787 года в Екатеринославской и Таврической епархиях был создан Корсунский мужской старообрядческий монастырь. Его учреждение стало важным этапом деятельности Григория Потемкина по хозяйственному освоению Новороссии, а также по преодолению последствий русского церковного раскола XVII века.

Вот как Немирович-Данченко описывает начало своего путешествия в монастырь. Он сразу берет быка за рога:

«– Это все монашеское! – махнул рукою кругом мой спутник, когда мы отъехали верст десять от Славянска.

– И поля, и луга?

– Да… Прежде иноки хлебопашеством сами занимались, ну а как пошли неурожаи, они и сдали крестьянам… У нас крестьяне малоземельные, бедные. Промыслов скудость. Соляной едва-едва кормит только… Да и тот для горожан. У нас случается, что с крестьянина сходит податей и всяких оброков больше, чем он зарабатывает в год!

– Кто же выручает?

– Обитель. Ей выгодно помогать. Вся окрестная местность потому в ее руках. И землю арендуют у монахов. Монастырю лучше и желать нельзя. Посев крестьянский, а треть урожая – обители…

– Это много.

– Да ведь куда денешься… К жиду идти – еще хуже».

От «церковных туристов» отбою не было.

Достаток монастыря базировался не только на аренде земли, конечно, но и на многочисленных ремеслах, освоенных его насельниками, но в основном – на деньгах богомольцев, которые в Святые Горы шли и специально, и возвращаясь из той же Киево-Печерской лавры.

Природа этих мест, река, лес, меловые горы – все это делало Святогорье еще более привлекательным для богомольцев.

Официальная история самого монастыря тот период его жизни описывает так: «В окрестных селах (Голая Долина, Банное и Пришиб) были заведены школы, в которых святогорцы преподавали грамоту, церковное пение, прикладное искусство и прочее. Число учеников в них превышало 300 человек.

Много способствовали процветанию обители странноприимство и гостеприимство, которые привлекали благочестивых верующих людей всякого сословия: монастырь кормил и поил бесплатно, принимая всех, кто бы ни посещал его.

Обычаи и порядки были так прекрасны, что среди местного населения ходила поговорка: “Хорошо, как в Святых Горах”. Церковное богослужение и устав были взяты из Глинской пустыни и отличались чинностью, продолжительностью служб, а братский хор славился древними напевами и отборным качеством голосов».

Но все-таки для верующих людей главным в обителях всегда было то, что в них жили особые люди – старцы, люди непорочной святой жизни, порой удивлявшие окружающих не только благочестием и мудростью, но и чудесами. Для Святогорского Свято-Успенского монастыря таким человеком был преподобный Иоанн Затворник. Семнадцать лет он провел в затворе, в сердце меловой скалы.

Современник описывал его подвиг так:

«Представьте себе, читатель, тесную и низкую келию, своды которой не выше роста человеческого, иссеченную в мелу, свет в которую проникает через узкую скважину, пробуравленную наружу скалы на довольно большом расстоянии. Атмосфера келии резко холодная и сырая, напоминает собою ледник: она как бы колет вас и возбуждает в теле озноб лихорадочный. Все убранство келии составляет деревянный открытый гроб с большим надмогильным деревянным крестом у изголовья, на котором написан распятый Господь; в гробе немного соломы и возглавие, и в таком виде служил он ложем успокоения затворнику».

Иоанн скончался в 1867 году, но с тех пор на его могиле в монастыре и