100 знаменитых харьковчан - Владислав Карнацевич

Даниил Борисович Крамер родился в Харькове 21 марта 1960 года. С самого раннего детства (то ли с трех с половиной, то ли с четырех лет) он, как и положено будущим профессиональным пианистам, занимался музыкой. Учился Даниил в Харьковской средней специальной музыкальной школе, и, конечно, его учили как музыканта академического направления. В его способностях сомневаться не приходилось. В 15 лет Крамер уже был победителем республиканского конкурса как пианист и серебряным призером как композитор. О джазе Даниил знал лишь понаслышке. Как-то ему в возрасте 12 лет попалась в руки пластинка японского джаз-оркестра «Шарпс энд флэтс». На обложке диска, выпущенного фирмой «Мелодия», было написано: «Джаз-оркестр играет джазовую музыку». Действительно, там исполнялись известные джазовые мелодии типа «Воздушной кукурузы», но в эстрадированном варианте. Даниил Борисович вспоминает, что тогда подумал, что под такую музыку можно потанцевать с красивой девушкой, можно попить кофейку, но серьезно заниматься ею наравне с Чайковским, Шопеном, Бетховеном, наверное, не стоит. Это его мнение только подтвердила чуть более поздняя встреча с полуподпольными харьковскими джазистами. «Я не понимал тогда, — вспоминает музыкант, — что эти люди настоящие герои, пробивающиеся к «Голосу Америки», копирующие нотка за ноткой настоящий джаз». У подвального ансамбля, который наблюдал Крамер, были разбитые инструменты, и любительский уровень их игры настроил будущего выдающегося джазиста на скептический лад.

В 1978 году Даниил Борисович уехал в Москву и поступил в Государственный музыкально-педагогический институт имени Гнесиных, в класс Евгения Либермана, ученика знаменитого пианиста Генриха Нейгауза. На вопрос, чему его научил Либерман, Крамер отвечает: «Великолепной классике! В результате я стал обладателем многих секретов фортепьянной техники и психологии игры на фортепьяно: как узнать инструмент, как договориться с ним, как завоевать его, даже когда он не хочет с тобой разговаривать… Как играть на плохих инструментах. Как играть там, где у тебя не хватает техники. Как сделать так, чтобы никто этого никогда не узнал и не заметил. Ведь у Генриха Густавовича были маленькие, слабые руки, очень плохой аппарат. И один из самых главных секретов школы Нейгауза — это секрет, как маленькими, слабыми руками играть так же, как играл Рахманинов, как играли музыканты, обладавшие гениальным, мощным аппаратом».

Здесь есть два очень важных для характеристики Даниила Борисовича момента. Первый — его уважение к классической музыке. Для него она всегда оставалась волшебным миром. А второй — истоки его потрясающего умения общаться с инструментом. На концерте Крамера ловишь себя на мысли, что пианист владеет инструментом так, как будто он сам и есть рояль, — что хочет, то и говорит, то и играет.

А на первом курсе талантливого пианиста-классика однокурсница повела на концерт его земляка, Леонида Чижика, теперь уже мэтра отечественного джаза. Спасибо этой однокурснице огромное от всех поклонников творчества Даниила Крамера. Он говорит, что этот концерт и открыл для него джаз. Друзья по институту показали ему записи мэтров мирового джаза — Кейта Джаррета, Чика Кореа, Оскара Питерсона. Больше расстаться с этим стилем Крамер уже не мог. А Леонид Аркадьевич Чижик стал его учителем. С подачи Чижика Крамер стал участником первого в своей жизни джазового фестиваля в Витебске. Эксперты тогда сказали, прослушав классико-джазовые композиции в исполнении Даниила: «Этот мальчик никогда не будет играть джаз». Впоследствии Леонид Аркадьевич уехал в Германию и, по мнению многих, уступил место первого отечественного джазиста Даниилу Крамеру.

На окончательный выбор Даниила Борисовича повлияло несколько факторов. Кроме увлеченности джазом, было и еще кое-что. Музыкант проходил отбор на Международный конкурс имени Чайковского — самый престижный для молодых классических музыкантов. Крамер с возмущением вспоминает фарс, происходивший во время этого отбора. Бесконечный пересчет баллов помогал жюри проталкивать своих людей. При первом пересчете Крамер был первым, а при третьем — тринадцатым. Багровый от стыда и возмущения, Либерман покинул комиссию, бросив на ходу своему ученику: «Я не смог тебя защитить!» А Даниил решил, что, может, оно и к лучшему, и сделал резкий разворот в сторону джаза.

В 1982 году его пригласили на Всесоюзный конкурс фортепьянных джазовых импровизаторов в Вильнюсе. И здесь не обошлось без закулисных интриг. Декан факультета отдала именное приглашение Крамера кому-то из своих людей. А Даниилу она объяснила, что его поведение не позволяет ему быть участником конкурса. Крамер плюнул и поехал самостоятельно, нарушив правила Гнесинки. А на конкурсе он занял первое место. По возвращении его вызывал к себе ректор и грозил отчислением из института (это студента пятого курса). Числились к этому времени за Крамером и другие грехи. Так, в день смерти Брежнева руководители музыкально-педагогического института потребовали от студентов и преподавателей, чтобы они сегодня «знали, что играть». Крамер сидел в классе и наигрывал ля-минорную гамму с пониженной пятой ступенью. Влетевший преподаватель не с фортепьянного отделения кричал, что завтра студент будет сидеть в тюрьме, поскольку позволил себе джаз в «такой» день. Крамер искренне удивился, поскольку эту же пониженную пятую ступень активно использовал, например, Шостакович — уж никак не джазист. Прорабатывали Крамера и за джазовые импровизации на тему «Рапсодии» Листа.

Впрочем, Крамеру дали окончить институт. Более того, в 1983 году он стал преподавать в Гнесинке, в том же году стал солистом Московской государственной филармонии. С 1986 года Крамер — солист Москонцерта. В 1984 году началась активная гастрольно-концертная деятельность музыканта. Уже с этого времени он стал постоянным участником множества джазовых фестивалей. С 1988 года его начали пускать на концерты за границу. Его сольные концерты и выступления с различными отечественными и зарубежными музыкантами проходили во многих странах — в Испании, Франции, США, Финляндии, Чехословакии, Италии, Германии, Швеции, Венгрии, Польше, Австрии, Австралии, Китае, в странах Африки и Центральной Америки. Даниил Борисович участвует во многих крупных международных джазовых фестивалях, таких как Munchner Klavier sommer (Германия), Manly Jazz Festival (Австралия), European Jazz Festival (Испания), Baltic Jazz (Финляндия), Foire de Paris (Франция) и т. д. Он становится почетным членом Сиднейского профессионального джаз-клуба (Professional Musicians Club), членом джаз-клуба г. Хаппаранда (Швеция).

Игра Крамера — это нечто совершенно невероятное. Как только не называла его пресса Франции, Германии, Англии, России: «русский корифей», «циркач на клавишах», «виртуоз классики и джаза», «колдун клавиатуры», «неистовый джазмен», «человек-оркестр», «бог импровизации». Так отражен характер исполнения музыки российским пианистом. Совмещение классики и джаза стало для Даниила Борисовича основным делом всей жизни. В исполняемых им композициях органично сочетаются хорошо всем известные темы Моцарта, Баха с джазовыми фразами. Причем сам музыкант говорит, что его интересует не форма, а содержание получающейся музыки. Ему хочется верить, что он развивает «третье течение», которое дает современной музыке новый толчок к развитию. Выступая с симфоническими оркестрами и струнными квартетами, Крамер доказывает, что музыка едина — если это хорошая музыка. Да, классических музыкантов и джазовых учат по-разному. Классические для начала узнают, как играли другие, и учатся по известным нормам, а джазовые, наоборот, сначала ощущают ритм, играют свое, а потом доходят до чьих-то произведений. Но если музыканту удастся пройти оба пути, открываются волшебные перспективы — слушая Крамера, начинаешь в это верить. Кстати, кроме классики (которую он иногда исполняет полностью академично — от начала до конца) и джаза Даниил Борисович может играть и рок, и еще много чего.

«Я занимаюсь тем, что с помощью джазовой, классической музыки, word музыки, авангарда, композиционной музыки я рисую картины с определенным сюжетом, с определенной историей. Я, в общем-то, совсем не возражаю, когда мне говорят: «Но ведь это совсем не джаз!»

Импровизация — конек Крамера. Здесь ему трудно найти равных. Вообще, склонность к импровизации и отличает, по словам музыканта, джазиста от классика. Кстати, Крамер отмечает, что в свое время и классика отличалась тем же. Послушаем самого пианиста:

«Еще триста лет тому назад трудно было себе представить музыканта, который бы не импровизировал. И даже более. Собственно, до сих пор величайшие композиторы в истории классической музыки были величайшими импровизаторами, включая Листа, Шопена, Шостаковича, Прокофьева. То, что в классике это утеряно, просто связано с гигантским усложнением самой классической музыки в процессе ее развития. В джазе импровизация просто составляет на сегодняшний день суть существования джаза».