Страсти Челси Кейн - Барбара Делински

Была середина августа, и они с Джаддом приехали в Балтимор по делам компании. Цех по обработке гранита работал уже на полную мощность, и у Джадда были с собой образцы гранита из всех пяти каменоломен для показа их потенциальным клиентам. Они провели весь день в помещении "Харпер, Кейн и Ку". Деловые встречи следовали одна за другой, и оба порядком устали. Лишь поздним вечером они вернулись в старый дом.

В подвале царил запах пыли и плесени. Значительную часть просторного помещения занимал котел отопления, почерневший от времени. Вдоль одной из стен располагались стиральная машина, сушилка и гладильная доска, неподалеку от которой стоял запасной холодильник. Когда-то он буквально ломился от продуктов в ожидании гостей, которые в несметном количестве стекались в их гостеприимный дом в преддверии праздников. Теперь он был совершенно пуст и настежь открыт для проветривания. Другие стены были уставлены широкими и прочными металлическими полками. На них громоздились стопки одеял, мешки с одеждой, всевозможные электроприборы и картонные коробки. Некоторые из последних были уже заклеены липкой лентой и готовы к отправке. Сбоку на них было написано «Кевин» или «Челси». Почти все свободное пространство пола занимали груды еще не рассортированных вещей.

– Чемпионат по плаванию среди юниоров? – спросил Джадд. Сидя на перевернутом ящике, он разглядывал ленточку с надписью, вынутую им из коробки для обуви.

– О, это последнее свидетельство моего былого конформизма, – усмехнулась Челси. – Вскоре после этого я объявила, что остальные члены команды – ужасные зануды, и покинула их ряды. – Она вынула из коробки стопку фотографий и принялась с улыбкой рассматривать верхнюю, затем, пробежав глазами надпись на обратной стороне, протянула снимок Джадду. – Это я в возрасте восьми лет, если верить папиным записям.

– Ты здесь похожа на мальчишку. Челси молча кивнула.

– Мама почти всегда ходила со мной на тренировки. Она и сама любила плавать. Ей это очень помогало в борьбе с недугом, – сказала она, с любовью вглядываясь в старую фотографию.

Джадд тоже взглянул на снимок.

– Она, судя по всему, была очень привлекательной женщиной.

– Она была очень жизнерадостной, энергичной и общительной до конца своих дней. Ей так нравились праздники и всякие торжества! У нас всегда очень пышно отмечались дни рождения и все более или менее значительные события.

Знаешь, я уверена, что ей по душе пришлось бы Четвертое июля в Норвич Нотче! – Челси невольно удивилась тому, что говорит о городке без прежнего чувства горечи и разочарования.

Она продолжала рассматривать фотографии из стопки и снова протянула одну из них Джадду.

– Это мой отец, – сказала она, хотя в данном комментарии и не было нужды. Джадд много раз видел портреты обоих ее родителей в ее спальне в Болдербруке.

– Он, как всегда, величествен и импозантен.

– О да, уж чего-чего, а величественности ему не занимать! – горячо согласилась Челси. – И упрямства – тоже. Я надеялась, что он сегодня приедет сюда из Ньюпорта, – грустно добавила она.

– Но ведь он будет здесь завтра!

– Знаю. Но мы так мало видимся с ним теперь! Было бы замечательно, если бы он постарался приехать пораньше!

Джадду было известно, что Челси – приемная дочь Кейнов. Но о том, что она родилась в Норвич Нотче, он пока не знал. Челси собиралась сказать ему об этом, так же как и о своей беременности, но что-то все время удерживало ее от этого разговора. В глубине души она боялась, что Джадд будет возмущен услышанным и покинет ее. А терять его она не хотела.

Ей пришло в голову, что подобными же чувствами она руководствуется и в том, что касается Норвич Нотча. Ей не удалось узнать ничего нового о своем рождении в Историческом обществе городка. Разве что из старых газет выяснилось, что погода в том далеком марте, когда она появилась на свет, была на удивление теплой и мягкой. Челси не подавала объявлений о серебряном ключике и не пыталась разыскать повитуху, которая принимала роды у ее матери. Временами ее охватывало желание, встав с церковной скамьи, во всеуслышание объявить прихожанам, где и когда она родилась, и назначить крупную награду за какие-либо сведения о своих родителях. Но она не могла решиться на подобный отчаянный шаг, который поставил бы под угрозу ее спокойную, размеренную жизнь в Болдербруке. Жизнь эта многими своими сторонами устраивала ее как нельзя больше. Ей очень хотелось выносить и родить свое дитя в Норвич Нотче.

– Ему, должно быть, чертовски нелегко так резко менять свой образ жизни, – предположил Джадд, окидывая взглядом подвал.

Челси вздохнула и покачала головой.

– Это он принял решение продать наш дом. Никто не заставлял его делать это.

– Он принял разумное решение. Которое, к тому же, далось ему нелегко. Обычно так и бывает. Чем правильнее поступок, тем труднее решиться на него.

В голосе Джадда слышалась горечь, и Челси знала, что он думает сейчас о старом Лео, которого ей пока не довелось увидеть. Джадд редко говорил об отце, и Челси старалась не затрагивать этой болезненной для него темы. Она чувствовала, что не имеет права спрашивать его о столь сокровенных вещах. Ведь она тоже не делилась с ним своими секретами. Но ей было чрезвычайно жаль его, когда он вот так внезапно умолкал, уносясь мыслями к безнадежно больному отцу.

На сей раз она все же отважилась спросить его:

– Ты думаешь о своем отце?

– Некоторые считают, что держать его дома бессмысленно.

– Нет, не отдавай его в дом призрения! – горячо воскликнула Челси, но внезапно осеклась и добавила: – Ты сам должен решить, как будет лучше для вас обоих.

Джадд, опершись локтями о колени, бессильно свесил руки между широко расставленных ног.

– Трудно сказать, что для него лучше. Он нуждается в постоянном бдительном присмотре. В больничных условиях с этим все будет в порядке. Во всяком случае, там в этом смысле гораздо безопаснее, чем у нас дома. Не далее как вчера он опять ушел из дома, когда Милли прилегла вздремнуть. Прошел целую милю, пока старина Бак не догнал его.

Челси поняла, как тревожно на душе у Джадда. Ведь в следующий раз все может закончиться далеко не столь благополучно.

– Главная проблема в том, – продолжал Джадд, – что временами, хотя и очень редко, память частично возвращается к нему. И он узнает меня. Правда, длится это обычно недолго. Но вот представь себе, как он будет чувствовать себя в такие периоды просветления в окружении чужих людей, зная, что я бросил его.

– А сейчас ты очень беспокоишься о нем?

– Нет. Сейчас с ним Сара Хевитт. И Бак. Он находится среди друзей. Если он вдруг спросит обо мне, Сара скажет ему, куда я уехал и когда вернусь. – Помолчав, он с улыбкой добавил: – Сара – молодчина. Она знает, что он может отмочить. Ведь он включает газ, а потом уходит, забыв зажечь конфорку. Или, налив себе стакан воды, оставляет кран не завернутым. Если за ним не присматривать постоянно, он может попросту утонуть в собственном жилище. Или потянется к электророзетке, стоя по щиколотку в воде… – Он сцепил пальцы и понурился.