Страсти Челси Кейн - Барбара Делински

– Ну что ж… – задумчиво протянула Маргарет. Будучи неглупой женщиной, она поняла, что надо изменить тактику разговора, и после непродолжительного молчания произнесла: – Знаете, они вас считают ведьмой.

Челси изумленно переспросила:

– Ведьмой?!

– Да, поскольку вы поселились в Болдербруке. Им кажется, что вы заодно с тамошними привидениями.

– Да нет там никаких привидений! – воскликнула Челси. Нелепые телефонные звонки продолжались, но она была уверена, что они – дело рук каких-нибудь юных озорников.

– А вы обратили внимание, что местные жители сторонятся вас?

– Я приписывала это тому, что я здесь всем чужая.

– И это тоже, безусловно, играет свою роль, – кивнула Маргарет. Воинственно выпятив вперед острый подбородок, она резко произнесла: – Вам не удастся ее заполучить, так и знайте!

– Что заполучить? – недоуменно спросила Челси.

– Гранитную компанию, разумеется. Мне все известно о заключенной вами сделке. О, мой Оливер предпочитает не беспокоить меня разговорами о делах. Он-то ни словечка не сказал мне о вас и ваших намерениях. Но другие не столь сдержанны на язык. – Она снова бросила исполненный тревоги взгляд в сторону входной двери. И опять, оглянувшись, Челси не увидела там никого и ничего. Недоумевая по поводу того, чем именно так обеспокоена ее собеседница, она, склонив голову, продолжала слушать Маргарет. – Гранитная компания принадлежит семье Пламов с незапамятных времен, – веско и безапелляционно произнесла та. – И вам не удастся прибрать ее к рукам!

На мгновение Челси мысленно перенеслась в гостиную их дома. Она словно воочию увидела перед собой искаженные злобой и алчностью лица Махлеров, наперебой уверявших ее, что она не имеет права владеть рубиновым перстнем – их семейной реликвией.

– До этого ведь может и не дойти, – как можно более мягко ответила она. Всеми работами в карьере и цехах по обработке распоряжался Джадд. Челси почти не сомневалась, что при его глубоком знании дела и организаторских талантах он сумеет добиться максимальной отдачи от рабочих и нового оборудования, и все заказы, которыми она снабдит "Плам Гранит", будут выполнены качественно и в срок. И ее это вполне устраивало. Ведь ей нужен был только год. К концу его она родит свое дитя и узнает все, что ее интересует.

Чтобы успокоить Маргарет, которая продолжала хмуриться, вцепившись в папку побелевшими от напряжения пальцами, она пояснила:

– Поверьте, у меня нет ни малейшего желания владеть гранитной компанией. У меня в Балтиморе есть свое дело, которым я вполне довольна и которое приносит мне неплохой доход. Я уеду отсюда, заработав деньги на модернизации "Плам Гранит", и компания снова окажется в полном распоряжении семьи Пламов.

– И ведь вы далеко не единственная, кто хотел бы завладеть ею, – пробормотала Маргарет, будто не слыша слов Челси. – Хантер Лав желает того же. И это после всего, что мой муж для него сделал. Боже, сколько зла в этом человеке!

– А мне он показался вполне безобидным.

– Он совершал поджоги. Вам это известно?

– Поджоги?!

Маргарет кивнула. В глазах ее блеснуло торжество.

– А что именно он поджег?

– Службы в нескольких домах.

– И дома сгорели?

– Не сами дома, а гаражи и сараи во дворах.

– Это произошло недавно?

– Несколько лет тому назад. Я видела вас с ним, Челси. Имейте в виду, вы очень рискуете. Этот человек непредсказуем и способен на любое зло.

Челси ни в коем случае не склонна была считать Хантера лучше, чем он был на самом деле. Она отдавала себе отчет в том, насколько у него тяжелый, импульсивный характер, как мало склонен он придавать значения существующим нормам и обычаям. Но в то же время Хантер нисколько не казался ей опасным. Да, он рисковал своей и ее жизнями, несясь тогда на мотоцикле с безумной скоростью, но, когда ей стало плохо, он проявил к ней неподдельное участие, был терпелив и внимателен.

– А его привлекали к ответственности за поджоги? – спросила она.

– Нет. Он слишком умен и прекрасно умеет заметать следы. Прямых улик против него не обнаружили. Как и тогда, в случае с насильственной смертью его матери.

– Тогда почему же вы обвиняете в этом именно его?

– Потому что это могло быть делом только его рук.

– А Оливер разделяет вашу точку зрения?

– Да.

– И тем не менее он не увольняет Хантера с работы. Мне это кажется несколько странным. – Однако если Хантер и впрямь сын Оливера, подумала она, то все становится на свои места. Тогда ненависть к нему со стороны Маргарет также получает вполне правдоподобное объяснение. Но Челси не могла поверить, что Хантер – поджигатель. И уж тем более нелепым казалось ей уверение Маргарет в том, что он, будучи пятилетним ребенком, убил свою мать.

– А вы не задумывались над тем, – воскликнула Маргарет, еще крепче вцепившись в края пухлой папки, – сколько странного и непонятного случается в этой жизни на каждом шагу? Разве не странно, что Бог не дал мне сыновей? А я так мечтала о сыне! Он теперь взял бы бразды правления компанией в свои руки, и никто из посторонних даже близко не смог бы к ней подступиться! Вот как все должно было сложиться. – Она кивнула головой и задумчиво повторила: – Вот как все должно было сложиться…

– Маргарет, дорогая! – воскликнула высокая, полная женщина, стремительно входя в комнату. Челси вспомнила, что, знакомя их, Маргарет представила ее как «Дотс». Она подошла к качалке и, обняв Маргарет за узкие плечи, с мольбой произнесла: – Мы без тебя просто пропадаем! Ведь ты говорила, что покинешь нас ненадолго… – Взглянув на папку, она бодро продолжала: – Почему бы тебе не отдать это мисс Кейн и не оставить ее наедине с подшивкой? Боюсь, мы без тебя все перепутаем.

Взгляд Маргарет, глубоко погрузившейся в воспоминания, поначалу выражал лишь растерянность и недоумение, но не прошло и нескольких секунд, как она вернулась к действительности и, одарив Дотс мягкой улыбкой, возразила:

– Но ведь я много раз объясняла вам, что и как надлежит делать.

– Ну, так расскажи нам это еще разочек! – ответила Дотс и, взяв в руки папку, протянула ее Челси, ни разу за все это время не взглянув на нее.

Маргарет поднялась из кресла и, не произнеся больше ни слова, удалилась в сопровождении Дотс.

Челси, сколько она себя помнила, чрезвычайно трепетно относилась ко всем материальным свидетельствам своего прошлого. Она хранила фотографии и почтовые открытки прошлых лет, ленточки и призы за победы в различных соревнованиях, засушенные цветы, табели успеваемости, корешки театральных билетов и программы концертов начиная с первых классов школы и кончая последним годом, проведенным в стенах университета. Она складывала книги, спортивные принадлежности и одежду в большие картонные коробки в надежде, что когда-нибудь все это еще пригодится ей. Она полагала, что чем больше таких вещей, связанных с далекими воспоминаниями, будет храниться в ее нынешнем жилище, тем более уверенно станет чувствовать себя она сама, лишенная корней и каких бы то ни было сведений о своем происхождении. Ей предстояло разобрать и упаковать еще множество таких реликвий, для того чтобы отвезти все это в Норвич Нотч.