Клинки против смерти - Фриц Лейбер

— Два сокольничих в одну ночь, — произнес Мышелов, подражая женщине. — Неплохо, Фафхрд. — И он безжалостно добавил: — Маскарад закончен Атиа. Хватит мстить высокородным женщинам Ланхмара. О, как удивится жирный Муулш, узнав про свою голубку. Ты крала даже собственные драгоценности! Не слишком ли ты хитроумна, Атиа?

Крик горького разочарования и полнейшего поражения сорвался с губ женщины, униженной и побежденной. Но она перестала раскачиваться, безграничное отчаяние проступило на ее породистом лице.

— В Горы Тьмы! — дико закричала она. — В Горы Тьмы! Уносите дань Таиа в последнюю ее твердыню! — За словами этими прозвучал странный пересвист, трели и вскрики.

И тогда птицы взмыли в воздух, стараясь, впрочем, держаться подальше от алтаря, они кружили, вскрикивали на разные голоса, и женщина, похоже, отвечала им.

— Не вздумай шутить, Атиа! — выдохнул Мышелов. — Смерть перед тобой.

Тут одна из черных птиц нырнула к полу, схватила усыпанный изумрудами браслет, снова взмыла вверх и скользнула наружу через глубокую амбразуру в стене храма, выходящую на реку Хлал. Одна за одной птицы следовали ее примеру.

Словно гротескная вереница свершающих странный обряд жрецов, исчезали они во тьме, унося в когтях сокровища: ожерелья, броши, кольца, булавки, золотые, серебряные и электровые, усыпанные камнями разного цвета, едва поблескивавшими в лунном свете.

И когда исчезли три последние птицы, для которых уже не хватило добычи, Атиа простерла руки под черной тканью к двум изваяниям крылатых женщин, словно вымаливая у них чудо, и с отчаянным последним воплем безрассудно спрыгнула с алтаря и метнулась следом за птицами.

Мышелов не нанес ей удара, наоборот, он спешил за нею; меч его лишь угрожал беглянке. Вместе вспрыгнули они на амбразуру. Раздался новый крик; немного помедлив, Мышелов спрыгнул на пол и вернулся к Фафхрду. Перерезав остатки пут, он оттащил в сторону кресло, помог другу встать. Раненый сокольничий не шевелился, только тихо постанывал.

— Она бросилась в Хлал? — спросил Фафхрд пересохшей глоткой.

Мышелов кивнул.

Фафхрд очумело тер себе лоб. Действие яда слабело, разум его прояснялся.

— И даже имена схожи, — пробормотал он тихо. — Атиа и Таиа!

Мышелов двинулся к алтарю и принялся перерезать путы на карманнике.

— Твои ребята пытались насолить мне сегодня, Стравас, — непринужденно бросил он, — пришлось немного потрудиться, пока удалось отделаться от них и пробраться по заваленным хламом лестницам.

— Я прошу у тебя извинения за это… немедленно, — отвечал Стравас.

— И не твои ли люди сегодня охотились за камнем в доме Муулша?

Стравас кивнул, потирая онемевшие конечности.

— Надеюсь, здесь мы союзники, — отвечал он, — хотя делить нам теперь нечего, разве что кучку нелепых безделушек из стекла и латуни. — Он мрачно усмехнулся. — Неужели не было способа отделаться от этих черных демонов и хоть что-нибудь сохранить?

— Для человека, едва извлеченного из клюва смерти, ты, пожалуй, жадноват, Стравас, — отвечал Мышелов, — но, должно быть, это у тебя просто работа такая. А я, наоборот… просто счастлив, что птицы улетели. Более всего я боялся, что они разлетятся вокруг, — а так бы и было, если бы я убил Атиа. Только она одна могла справиться с ними. Тогда мы-то уж точно погибли бы. Погляди-ка на руку Фафхрда, видишь, как ее раздуло?

— Быть может, птицы еще принесут сокровища обратно, — с надеждой проговорил Стравас.

— Сомневаюсь, — отозвался Мышелов.

Через две ночи Муулш-меняла, кое-что узнавший об этих событиях от сокольничего с переломанной рукой — тот давно уже ходил за певчими птицами жены купца, — лежал раскинувшись на роскошной кровати в спальне жены. В одной пухлой руке его был кубок с вином, в другой — ладошка пригожей девицы, укладывавшей волосы Атиа.

— Я вовсе не любил ее, — промолвил он, привлекая блаженно улыбающуюся девицу поближе. — Просто она привыкла дразнить и тиранить меня.

Девушка мягко высвободила руку.

— Я хочу завесить эти клетки, — пояснила она, — слишком уж их глаза напоминают о ней. — И она томно повела плечами под тонкой тканью туники.

Постепенно страх оставил Ланхмар. Но многие богатые женщины все носили серебряные клетки, прикрывавшие лица, считая эту моду обворожительной. Постепенно клетки начинали уступать место гибким маскам из серебряной сетки.

Через некоторое время Мышелов сказал Фафхрду:

— Тогда я тебе кое-чего не договорил. Когда Атиа бросилась в Хлал, светила полная луна. Но почему-то я так и не видел, как она упала, даже всплеска, а я ведь был совсем рядом, не послышалось. Потом я поднял голову: неровной чередой птицы удалялись в сторону луны. А позади, мне показалось, летела громадная птица, мощно взмахивая крылами.

— Так ты думаешь… — начал было Фафхрд.

— Для меня Атиа утонула в Хлале, — отрезал Мышелов.

IX. Заплатил — и не болит

Громадный варвар по имени Фафхрд, изгой Холодных Краев, что лежат на севере Нихвона, вечный иноземец в земле Ланхмарской и в самом Ланхмаре, самой знаменитой части Нихвона, и невысокий, но искуснейший в бою на мечах Серый Мышелов, без определенного положения даже по меркам отнюдь не бюрократического и беспечного Нихвона, человек без родины (по крайней мере ему самому она была неизвестна), были неразлучнейшими из друзей и товарищей с того самого момента, когда познакомились в самом центре старого города Ланхмара у пересечения улиц Монетной и Денежной. Но под одной крышей они никогда не жили по весьма простой причине: во всем, кроме дружбы, были они одиночками, что в известной степени предполагает и бездомность. Была и другая причина. Они вечно где-то бродяжничали, разнюхивали, принимались за всякие авантюры или просто старательно изворачивались, чтобы избежать гибельных последствий собственных неразумных решений и деяний. Нельзя забывать и про третью: женщины, с которыми связывала их первая и самая главная в жизни любовь — у Фафхрда она звалась Вланой, а у Мышелова — Ивриан, — были злодейски убиты, правда, месть последовала кровавая, но утешения она им не принесла. Все случилось в ту самую ночь, когда юноши познакомились. Да и что есть дом без любимой? — Зябкое место. А в-четвертых, по бедности им всегда приходилось красть для себя все пожитки, в том числе мечи и кинжалы, которые положено было именовать Серым посохом и Кровопийцей — у одного и Скальпелем и Кошачьим когтем — у другого. Так не будем допытываться, как часто они теряли свои вещи и возмещали потерю… Ну а дом не так просто украсть. Здесь, конечно, речь идет не о палатках, постоялых дворах, пещерах и дворцах, где некоторым случается работать или… скажем, гостить у какой-нибудь там королевы или принцессы… не будем здесь вспоминать о наемной хибарке, которую Мышелов и Фафхрд ненадолго сняли в переулке неподалеку от Площади Мрачных Увеселений.