Ночные грехи - Тэми Хоуг

— Шериф, вы считаете, что именно этот человек похитил Джоша Кирквуда?

— Мы допросим мистера Свэйна в связи с этим делом так же, как и с ожидаемым решения делом по его обвинению в штате Вашингтон. Это все, что я могу сказать на данный момент.

— Как вы вышли на подозреваемого?

Шериф повернулся к ней в профиль, демонстрируя свой орлиный нос. Его волосы блестели, словно свежее нефтяное пятно, в лунном свете.

— Хорошая, годами проверенная полицейская работа.

Митч подвел Оли к пассажирской стороне «Форда» шерифа и окликнул Нога:

— Забери его в свою машину.

Нуги растерянно переводил взгляд с шефа на Стайгера и обратно.

— Но, Шеф…

— Сажай его в свою чертову машину и вези в полицейский участок, — заорал Митч. — Если Стайгер будет мешать, пристрели его!

Брови Нуги поползли вверх.

— Да, сэр!

— Я поеду следом за тобой в центр, — сказала Меган полицейскому. Она дотронулась до руки Митча ладонью. — Здорово сработано, Шеф. Ты отлично надрал ему задницу.

— Да? — пробормотал Холт, зло поглядывая на не отошедшую от другой стороны автомобиля Пэйдж. — Ну, ты еще ничего не видела.

Меган воздерживалась от комментария и повернулась к Нога. Патрульный пригнул голову Оли своей огромной рукой в перчатке и повел его мимо автомобиля Стайгера на улицу, где зеленые с белым патрульные полицейские машины сбились в кучу, сверкая мигалками, словно карнавальными огнями. Заметив Нуги и Свэйна, Стайгер оставил Пэйдж и поспешил за ними следом.

— Эй, Нога! Загрузи его в свой автомобиль!

— Хорошо, шериф, — отозвался Нуги. — Мы можем захватить его. Тем не менее спасибо за прежнее предложение!

Жители соседних домов с интересом выглядывали из окон, выходящих на улицу. Оскар Радд показался в проеме кухонных дверей в домашних брюках с красными подтяжками, свисающими большими петлями, в туфлях на босу ногу и в неопрятной теплой нижней рубашке, которая покрывала его грудь и огромный живот. Седые волосы торчали из его ушей, и казалось, что их там было гораздо больше, чем на голове.

— Эй! — крикнул он Стайгеру. — Ну-ка, убери свою машину с лужайки! И смотри, не врежься задом в мои «Саабы»! Это коллекционные экземпляры!

Митч, проигнорировав небольшой цирк, направился прямо к Пэйдж. Она держала свой микрофон перед собой, как крест, будто защищалась от вампиров.

— Шеф Холт, у вас есть какой-либо комментарий?

Он выхватил микрофон из ее руки и зашвырнул его метров за шесть, затем ухватился за язычок застежки-молнии ее лыжной куртки и дернул его вниз.

— Так что, мисс Прайс? — язвительно процедил он. — Куда ты спрятала «жучок»? Запихнула в лифчик?

— Н-нет, — заикаясь, ответила она, отступая назад.

Митч, не отрывая взгляда от лица Пэйдж, двинулся шаг в шаг за ней. Оператор попытался прийти ей на помощь.

— Эй, приятель, это была дорогая вещь, а ты ее разломал. Тебе крупно повезет, если студия не выставит тебе счет за испорченное оборудование.

Митч повернулся к нему. Его голос был устрашающе мягок.

— Мне повезет? Да, мне повезет. — Он склонился к оператору, почти касаясь носом его лица. — Вот что я скажу тебе, приятель. Меня нисколько не беспокоит, что там случилось с твоей гребаной камерой. Ты и твоя сука вмешались в полицейское расследование. Это преступление, малыш. И если Джош Кирквуд умрет, потому что вы впутались в это дело, вы пойдете в моем списке, как соучастники. — Митч круто развернулся к Пэйдж. — Ну, и как тебе понравится такой репортаж? — Он взмахнул рукой в ее сторону и заорал, имитируя интонацию диктора-ведущего: — Прямой эфир из женской исправительной колонии в Шейкопи. Это Пэйдж Прайс!

Пэйдж затрясло от страха и гнева. Как же она сейчас ненавидела Митча. Он так напугал ее и заставил чувствовать себя виноватой.

— Я просто делаю свою работу, — попыталась защититься она. — И не я превратила Лесли Сьюика в педофила. И не я похитила Джоша Кирквуда. Я не собираюсь отвечать за происходящее с ним.

Митч с отвращением и изумлением покачал головой. Он чувствовал боль в легких — наверное, наглотался слишком много холодного воздуха во время спринта за Оли. Голые руки также саднило от холода, но он и не подумал вынуть перчатки из карманов или застегнуть свою куртку. Больше всего его убивала упущенная возможность найти Джоша. Оли с большой степенью вероятности мог бы вывести их на след мальчика. И женщина, которая сейчас стояла перед ним, украла этот шанс и, похоже, не испытывала никакого желания извиниться.

— Ты просто чего-то не понимаешь, Пэйдж! — прорычал Митч. — Речь вовсе не о тебе и твоей гребаной работе. Ты — никто. Ты — ничто. Твоя работа, твои рейтинги, твоя радиостанция и телевидение — все это дерьмо! Речь о маленьком мальчике, который должен быть дома и слушать сказку на ночь. Речь о несчастной матери, чей ребенок оторван от нее, и об отце, потерявшем сына. Это — реальная жизнь… И это может стать реальной смертью благодаря тебе.

Он резко развернулся и поспешил к зелено-белой машине, одиноко ожидающей его с работающим мотором. Густое облака белого дыма вырывалось из выхлопной трубы. Пэйдж смотрела ему вслед, впервые за долгое время чувствуя угрызения совести. Она думала, что уничтожила это чувство много лет назад, выбросила из своего сознания, как когда-то удалила неприглядную родинку со своего идеального подбородка. Совесть была лишним весом. Хотя Пэйдж знала, что некоторые ее коллеги не лишены ее и вовсе не жалуются на ее присутствие, она всегда чувствовала, что восхождение к карьерным высотам гораздо легче совершать без нее. Но сейчас…

Она избавилась от этого ощущения, как только повернулась к Гарсии.

— Все записал? — спросила она строго.

Оператор вынул микромагнитофон из нагрудного кармана своей парки и выключил его.

Пэйдж взглянула на светящийся циферблат часов.

— Поехали! Если я поспешу, то смогу подготовить репортаж к десятичасовым новостям.

22.27

— 34 °C, коэффициент комфортности: — 52

— Хотели бы вы, чтобы на этом допросе присутствовал адвокат, мистер Сьюик?

Оли вздрогнул, услышав имя, как будто оно было рукой, дотянувшейся из прошлого с единственной целью прихлопнуть его. Голос в голове вопил: Лесли! Лесли! Лесли! Как заезженная граммофонная пластинка, когда игла застревает в бороздке. Он не смотрел на женщину-полицейского, которая сидела напротив него. Он чувствовал на себе ее взгляд, горящий, обвиняющий, обжигающий его кожу, как кислота.

— Мистер Сьюик? Вы понимаете, о чем я вас спрашиваю?

— Это был не я, — пробормотал он.

Все поплыло в глазах, когда он перевел взгляд на свои руки, лежащие на столе. Попытался сфокусироваться на махровых краях полуперчаток, тщательно натянутых, чтобы скрыть напоминание о его пребывании в Уолла-Уолла. Он все еще помнил сокрушительный вес байкера, который сидел на нем, в то время как человек по имени Игла накалывал буквы на верхних фалангах его пальцев. Он все еще помнил резкий смех, когда умолял их прекратить. Татуировка была наименьшим злом из всего, что они сотворили с ним за те пять лет. На его неоднократные просьбы о милосердии они отвечали садизмом.

— …есть ордер на ваш арест за нарушение правил условно-досрочного освобождения…

Они могут отослать его назад. Эта мысль, как стрела, пронеслась сквозь него, доставив ужасные муки.

— Мы знаем, что ты сделал с тем мальчиком тогда в Вашингтоне, Оли, — сказал Митч Холт. Он шагал взад и вперед позади женщины, опустив руки на пояс. — А сейчас мы хотим знать, что ты сделал с Джошем Кирквудом.

— Ничего.

— Давай, Оли! Не тяни время! Ты уже засветился. У тебя была возможность, у тебя есть фургон…

— Это был не я! — прохрипел Оли, подняв лицо и впиваясь взглядом в Холта.

Полицейские никогда не верили ему. Они всегда смотрели на него как на грязь, которую надо соскоблить с обуви. Вроде куска собачьего дерьма. Уродливой козявки, раздавленной и истекающей слизью. В лице Митча Оли увидел ту же комбинацию недоверия и отвращения, какую он видел слишком часто. Но даже при том, что это повторялось раз за разом на протяжении всей его несчастной жизни, он продолжал чувствовать, когда еще не тронутые его кусочки ломались внутри.

Он никогда и никому не хотел причинять вреда.

Его губы задрожали и искривились от подступающих к горлу рыданий. Оли крепко сжал зубы, чтобы не закричать. Он положил руку на макушку и вытер похожие на щетину швабры волосы. Затем провел ладонью вниз по лиловому родимому пятну и над стеклянным глазом. Он чувствовал себя, как в парной бане из-за тяжелой зимней одежды. Его штаны и длинная нижняя рубашка прилипли к телу там, где он обмочился. Запах мочи ударял в нос.

— У тебя был сообщник?

— Джош в порядке?