Цветы пиона на снегу. Том 4 - Моргана Маро

Тоу Янь помрачнел, не сводя глаз с лица матери.

– Матушка… лишилась поддержки семьи Тэн. Они надеялись, что я смогу побороться за престол, но мне не хватает ума и силы для этого. Отцу-императору была важна семья Тэн, стоявшая за спиной матушки, а теперь, когда семья отказалась от нее… мы и ему стали не особенно нужны. Поэтому нам перестали давать отвар для продления молодости.

– Как давно это случилось?

– Лет… пять-шесть назад.

– Твоя мать и правда состарилась, однако ты выглядишь так, словно прожил не больше тридцати лет.

Тоу Янь хмыкнул, крутя на пальцах тонкие колечки с защитными знаками.

– Думаешь, я знаю причину? Я просто перестал стареть после двадцати. И я никогда не крал отвар!

Вэнь Шаньяо не стал с ним спорить: у него самого не было ядра уже несколько лет, и при этом он не старел. Так почему Тоу Янь должен был стареть?

– Мало кому довелось видеть дочь и третьего сына императора, – заметил Вэнь Шаньяо. – Почему так?

– Мы… не очень желанные дети, – тихо признался Тоу Янь, продолжая смотреть на мать. – В детстве я очень часто болел и за всю жизнь ни разу не выходил за пределы дворца… Ты первый заклинатель, которого я вижу так близко.

Если даже служанка спутала Вэнь Шаньяо с Тоу Янем, другие и подавно будут их путать, что поставит наложницу Тэн в затруднительное положение. Пока Вэнь Шаньяо во дворце, ему следовало бы изменить свое лицо, иначе придется отвечать на вопросы, ответов на которые у него нет.

Достав из мешочка цянькунь несколько пилюль, Вэнь Шаньяо передал их Тоу Яню.

– Они не излечат наложницу Тэн, но уменьшат ее боли. Думаю, тебе пора попрощаться с ней.

Сжав пилюли в ладони, Тоу Янь взглянул на Вэнь Шаньяо так, словно все еще надеялся, что тот разыгрывает его и вот-вот даст настоящее лекарство. Но было уже слишком поздно спасать наложницу Тэн.

– Мне пора.

– Ты так просто уйдешь? – Тоу Янь поднялся с кровати. – Разве тебе не интересно, почему мы так похожи?

– А ты можешь дать ответ на этот вопрос? – вскинул бровь Вэнь Шаньяо, и Тоу Янь растерялся. – Пилюли помогут наложнице Тэн прийти в себя. Тогда и узнаем, братья мы или нет.

Пройдя мимо служанки, несущей чай, Вэнь Шаньяо вышел на улицу и, накинув на себя тень, не спеша направился в сторону своей комнаты.

Он не мог вспомнить, встречал ли Тоу Яня в прошлых жизнях. Знал ли о нем Ян Сяо? Вероятно, не знал, ведь он ничего не сказал Вэнь Шаньяо тогда. Кроме того, Тоу Янь был бельмом на глазу для первой наложницы, способным помешать восхождению ее сына на трон, – если тому, конечно, удастся обойти Тоу Цанбая.

От мыслей о борьбе наследников у Вэнь Шаньяо заболела голова. Пока он понимал лишь одно – ему нужно изменить лицо.

Вернувшись в комнату, Вэнь Шаньяо поработал над своей внешностью. Дождавшись, когда Гуан принесет на небосвод солнце, Вэнь Шаньяо покинул комнату, направившись во дворец в надежде вновь попросить встречи с императором. Чем быстрее он получит титул клана для секты, тем скорее вернется к сестре.

Краем глаза заметив движение, Вэнь Шаньяо замер. На крыше мелькнула смазанная тень и тут же пропала. Удивленно приподняв бровь, Вэнь Шаньяо проследовал за ней и оказался в ухоженном дворике с небольшим садом, где росли старые сосны между покрытыми снегом камнями. Это место выглядело тихо и спокойно, что вызывало подозрения. Здесь не было ни служанок, ни стражников.

Двери здания рядом были открыты, и оттуда шел едва заметный дымок от благовоний с ароматом сандалового дерева. Вэнь Шаньяо уже собирался уйти, как вдруг раздался грохот и треск, а из здания вылетел человек. Врезавшись в дерево, он поперхнулся собственной кровью и, упав на землю, больше не шевелился. В его груди зияла дыра.

Схватившись за Баоин, Вэнь Шаньяо бесшумно подошел к дверям и нахмурился при виде беспорядка – стол был опрокинут, листы бумаги рассыпаны по полу, у входа лежало тело евнуха с перерезанной глоткой. Его круглые от удивления глаза смотрели в небо. Смерть пришла быстро и неожиданно. Еще трое, вооруженные короткими кинжалами, обступили молодого мужчину, что, не переставая кашлять, сжимал в руке длинный кинжал. Его светлые глаза лихорадочно блестели, а седые волосы, собранные в пучок, растрепались.

Несмотря на слабость, Тоу Цанбай смог убить одного из нападавших. Вэнь Шаньяо почувствовал раздражение – их наверняка подослал Тоу Сецзы вместо того, чтобы прийти и убить брата самому. Вдобавок рядом с наследником не было его верного стражника. Как низко и подло.

Вэнь Шаньяо уже шагнул в комнату, когда Тоу Цанбай вдруг хрипло рассмеялся, сплюнув кровавую слюну и взглянув на убийц глазами с пугающими белыми зрачками.

– Зря вы пришли сюда. Живыми уже не выйдете.

Один за другим убийцы бросились на него, но Тоу Цанбай не стал медлить. Его движения были не самыми точными, но каждый взмах наполняли сила и отчаяние, с которыми человек борется за жизнь.

Главная ошибка убийц была в том, что они недооценили своего соперника. Да, Тоу Цанбай казался слабым и беспомощным, вечно больным и неспособным постоять за себя, но этим он лишь обманул тех, кто не сумел почуять в нем достойного врага.

Кинжал Тоу Цанбая, мелькнув перед глазами подобно ласточке, вспорол шею первому нападавшему. Захрипев, тот схватился за горло и отшатнулся, пуча глаза на наследника. Не обращая на него внимания, Тоу Цанбай отразил очередной удар, но лезвие прошлось по низу широкого рукава, обрезав его и оголив тонкую руку, похожую на кусок белого нефрита.

На мгновение лицо принца перекосил такой гнев, что нападавшие невольно попятились. Вложив в удар еще больше силы, Тоу Цанбай с хрустом вонзил свой кинжал в грудь одному из убийц, но не успел его вытащить, когда над седой головой пронеслось лезвие, сбив держащую волосы шпильку.

Успев пригнуться, Тоу Цанбай протянул руку и схватил атакующего за запястье. В наступившей тишине раздался громкий хруст костей. Ноги и руки убийцы начали ломаться и скручиваться, однако ткань не пропитывалась кровью. Хрипя и давясь слюной, он упал на колени, закатил глаза и умер.

Опустив руку, Тоу Цанбай вновь закашлялся и, оперевшись на тумбочку, сморгнул слезы. Он с трудом дышал, сплевывая кровь и слепо оглядывая разруху вокруг. Его порванная одежда была в крови, а волосы неподобающе спадали на плечи, что придавало ему крайне плачевный вид.

Наклонившись, наследник поднял испорченную шпильку и, нахмурившись, плотно поджал губы.

Стоило ему