Бремя сильных - Андрей Олегович Рымин

— А, понятно, — подтвердил за всех Майно. А солдат уже вновь говорил:

— Утром третьего дня наконец заявились армейские. Пехом все, но при пиках и даже баллист прикатили десяток-другой: знали с кем биться топают. Отдохнуть у служивых не получилось: милорд тут же выход скомандовал. Шли мы ходко, не то что с вами тогда, только вот все равно слишком медленно. Стоило нам в разлом повернуть, как навстречу отряд Драгомира. Отступают — понятно. Пыль столбом вслед за ними стоит. Пригляделись — и волосы дыбом: недалече течет по разлому орда. Растянулись чужинцы от края до края: плотно прут, аж земли не видать. Не для трусов, скажу я вам, зрелище. А что делать? Пришлось прямо с марша вставать в оборону.

Кое-как перекрыли мы выход, расставились вроде с умом: конных с флангов, пехоту по центру. Кузнецы нам заранее наковали здоровенных копейных наверший — на жердины крепить. Так что пики имелись у нас преогромные. И длиной, и обхватом как раз на драконов. Аж по трое держали… И что?

Джейк замолк, на какое-то время вернувшись в неприятные воспоминания. Охотники, шагавшие по бокам от солдата, с нетерпением ждали, когда тот продолжит рассказ, не решаясь его торопить.

— Не успели драконы приблизиться, как народ побежал, — не стал долго мучить солдат своих слушателей. — Не армейцы, конечно — те честно стояли. И даже свалили здоровых с пяток, как я видел. Только толку с того, когда ополченцы весь строй поломали, и твари спокойно зашли к регулярам в бока. Впрочем, даже не в этом все дело. Я вам вот что скажу: ни пики, ни стрелы, ни даже снаряды баллист не в силах замедлить орду в чистом поле. Остановить — нет и речи. Зарбаговы чудища словно не ведают страха. Несутся на сталь, будто гонят огнем, а черные нелюди сзади: сидят на рогатых и смотрят. Трусливые гады! Поганцев достать невозможно. Зверьем прикрываются грамотно. Мы сунулись было, но тщетно. Тогда-то милорд и погиб.

Незаметно, под невеселую, но столь завораживающую историю, ведомый Джейком отряд добрался до ворот.

— Короче, кто сбежать не смог, все полегли. Не думаю, что без коней кто спасся. Теперь одна надежда — стены. Коль будут боги благостны, продержимся здесь до прихода армии. Большой и на конях. Надеюсь, император нас не бросит — оттянет из Нарваза часть войск. Они нам здесь нужнее.

Джейк говорил спокойно: не причитал, не охал, не кричал, но было видно, что солдату страшно. Причем, боялся он не так, как трус трясется в ожидании боя, а мучился скорее, как отец, чье сердце щемит за семью в лихие времена.

— Сейчас уже понятно: бить из седла стрелой — единственный прием против орды, — продолжал дружинник. — Мы, как выходит, зря народ в разлом погнали. На силу силой с тварями не сладишь. Тут только хитростью, да уповать на перевес в числе и скорость. Мож, что еще придумают в столице, но лично у меня пока и мыслей нет. Я не хочу вас запугать сверх меры, да только кажется мне, что пришел конец не только землям Монков. Тут впору всей Ализии бояться. Уж больно много чудищ заявилось. Пройдут, как саранча по полю — такой толпе ведь нужно что-то жрать. Не все, ох, далеко не все успеют убежать и спрятаться за стены. Их участь не завидна. Весь вопрос лишь в том, как много тварей к нам еще пожалует. Предел им должен быть. И так не сосчитать.

На этом исповедь синарца завершилась. Дружинника заметили, и к прибывшим тотчас же подбежал солдат.

— Джейк, наконец-то! Забирай своих и дуй налево. За Бартом твой кусок стены на семьдесят шагов. Приступки скоро сладят иль уже готовы — разберешься. Дрова, котлы и камни тоже будут. За стрелами кого пошлешь. Ты знаешь, где лежат.

— Я понял, — оборвал дружинник речь солдата. — Еще не показались?

— Нет. Но ждем вот-вот.

— Тогда я побежал. Ворота удержите.

— Удержим… Если нет — нам всем конец.

Солдат махнул рукой, прощаясь, и рванул обратно, но, малость отбежав, вдруг обернулся.

— Там баб десяток ждет — то на подхват, — добавил он. — Получится — еще пришлем. Удачи!

* * *

Стена впечатляла. Огромные блоки лежали впритирку друг к другу, и было понятно: такую преграду не смять. Потертости, мох, россыпь маленьких выбоин — камни видели многое. Древность смотрела щелями бойниц на округу, но дряхлостью здесь и не пахло. Кое-где, выделяясь более светлым оттенком, пестрели свежие вставки. По вершине настил явно меняный. Из зубцов каждый третий — новье.

— Монки к стенам всегда относились серьезно, — поведал дружинник. — Не то что некоторые. В том же Шелгарде Фраи свои запустили донельзя. Ни к чему, мол. Ну-ну, кто теперь в дураках? Щас небось спешно чинят, коль кто доскакал с черной вестью. Вот только успеют ли…

К проложенным поверху переходам поднимаются плиты-ступени, но редко: раз на двести шагов — не набегаешься. Потому и стучат молотки — срочно правятся лестницы. По одной из таких и забрались наверх. Неказистая, шаткая, но зато в меру длинная: все полсотни локтей. Хоть стоит под углом, а за край все равно выступает. Сверху просто отличный обзор: вся округа как на ладони.

Тесным широким кольцом во все стороны убегают покатые черепичные крыши. Предместья повсюду обняли Синар, но разрыв все же есть. Дома отстоят от стены шагов на пятьдесят, так что понизу только полоска травы: ни кустов, ни деревьев. Справа видно дорогу, ведущую из леса в пригород. Ту самую, по которой недавно шли родичи. Теперь ее местные топчут.

Одна группа беженцев — душ этак двести — при скоте и с телегами, почти добралась до края застройки, уже огороды минуют. Другая, чуть меньше числом, едва отошла от опушки. Те сильнее торопятся. Отсюда деталей не видно, но вроде мальчишки хлещут коров, подгоняя, а старшие тащат на спинах пожитки и младших детей. У этих колесного транспорта нет. Только ноги.

А вон и тот луг, что служил для охотников лагерем. Сейчас все шатры и палатки убрали: измятая желто-зеленая пустошь. Пастись уже некому — вся животина внутри. Как и жители пригородов.

Если глянуть налево — там тоже дорога. Ее видно хуже: расстояние чересчур велико. Участок, что ближе к воротам, скрывается за изгибом стены,