Дерзость - Фарид Фазлиахметов

Друзья поговорили, как водится, о домашних делах, о родственниках, затем Болек тихо, чтобы не услышали немцы, попросил приятеля раздобыть самогонки.

На столе лежали два неотправленных письма в фатерлянд. Болек быстро пробежал глазами обратные адреса и положил письма на подоконник. Хозяйка собрала ужин, поставила на стол две бутылки самогонки, и Болек обратился к немцам:

- Не хотят ли господа закусить?

Упрашивать гитлеровцев не пришлось. Они сели за стол, выпили, развеселились, стали по-приятельски хлопать Болека по плечу, разговорились и выболтали кое-что интересное для нас.

После возвращения наших товарищей я нанес на карту хутора, где стояли танки, и мы смогли сообщить командованию: "7.1.45 г. По уточненным данным, в деревне Чарня и близлежащих хуторах расположилась войсковая часть No 04765-Д из Восточной Пруссии. Танки в центре деревни. Большая часть танков и машин на севере по хуторам". Передали точные координаты этих хуторов. Передали также, что в Мышенец прибыла 2-я рота 337-го батальона этой части.

Радиограмма, очевидно, сильно заинтересовала наше командование. Появление крупной танковой части на фронте - событие немаловажное. От нас ждали новых сведений и, видимо, поэтому вновь забеспокоились о высылке груза: "Груз утром 9.1. с 4 до 6 утра в зависимости от погоды".

Для нас этот груз - прежде всего питание к рации - сейчас был нужен позарез. В работу пошел последний комплект.

В тот же вечер, обговорив это дело с товарищами, я смог сообщить: "Самолет приму 9.1 с 4 до 6 утра на дороге Сурове - Чарня. Сигналы три фонаря в линию".

Но самолет снова не появился. Снова помешала погода.

Зато пришла еще одна радиограмма: "На основе каких данных установлена дислокация в Чарне в/ч 04765-Д. Обследуйте район деревень Рухае, Чухтель, Сурове".

Мы выполнили приказание, и в следующей радиограмме я ответил: "12.1.45. Прибытие в/ч 04765-Д установлено в беседе с немецкими танкистами. Полевая почта по конвертам писем. Изменений в гарнизонах Рухае, Чухтель, Сурове нет. Матросов".

Немецкая контрразведка, вероятно, перехватывала наши радиограммы. Если она и не могла расшифровать их, то о наличии активно действовавшей разведывательной группы у себя в тылу гитлеровцы, бесспорно, знали. Столь же бесспорным было и то, что немцы попытаются предпринять все возможное, чтобы пресечь деятельность такой группы.

Вечером 12 января мы с Болеком под видом рабочих с оборонительных сооружений проникли в Мышенец. Болек показал мне особняк в центре города, где поселился какой-то майор, которого немецкие солдаты боялись как огня и называли меж собой не иначе как "майстертодт" - "мастер смерти". Около этого дома постоянно сновали люди, к подъезду его то и дело подъезжали легковые машины. По всему видно было, что в особняке поселилась важная птица.

В то время мы еще не могли знать, что майор гитлеровской контрразведки прибыл сюда специально для охоты за нашей группой. Но чутье подсказало: на всякий случай нам необходимо рассредоточиться. И мы успели это сделать. А на другой день началась облава. В ней участвовали и жандармерия, и части СС. Прочесывание лесов, обыски в домах, сараях, на сеновалах гитлеровцам ничего не дали - никто из наших бойцов не попал к ним в лапы. Всю свою злобу фашисты выместили на мирных жителях. В числе многих десятков арестованных оказались и наши активные помощники: Станислав, Элеонора Плишка и ее дочь Стефа, Тадек Зиглер с братьями и сестрами.

После этих событий работать стало еще сложнее. К тому же и питание к рации было на исходе. Только большое искусство Николая Гришина еще позволяло обмениваться с Центром очень короткими радиограммами. В день облавы, вечером, я послал Хозяину шифровку, в которой сообщал, что мы готовы принять самолет. Место и время прежнее, сигналы три фонаря в линию. При возможности - три костра. Ответили: ждать в ночь на 14-е.

Операция была рискованная, немцы после облавы могли оставить ночные засады, но иного выхода у нас не было. На небольшую лесную поляну возле дороги Сурово - Чарня с помощью местных жителей - молодых польских патриотов - на салазках привезли солому и хворост. Разложили на три кучки в линию. У каждой встали по два человека. Наконец услышали знакомое урчание самолета По-2, зажгли костры, и почти в это же время над нами с ревом пронесся немецкий бомбардировщик. Восвояси он убрался лишь тогда, когда от наших костров ничего не осталось. Пришлось уйти не солоно хлебавши: с минуты на минуту могли нагрянуть каратели - дорога рядом.

Утром 14 января получили приказ: "Перейти в район Вилленберга. Установить контроль за воинскими перевозками и переброской войсковых частей. Особое внимание мотомехчасти. Группе Ухова уходить на юг на соединение с частями Красной Армии".

Этот приказ и попытка противника очистить свои тылы могли означать лишь одно: скоро начнется наше наступление.

Вилленберг находится на северо-западе Восточной Пруссии. Значит, нам предстояло углубиться в немецкий тыл.

Позади остались три недели бессонных ночей, три недели тревожного дневного времени, когда приходилось скрываться в холодных землянках или сараях, а то и просто в лесу, под открытым небом. И это при постоянной угрозе быть обнаруженными и уничтоженными.

С началом наступления, возможно, станет легче - не будет постоянной слежки, облав. А сейчас снова вспоминались слова генерала Виноградова: "Матросовцы, верю, вы оправдаете это имя". Слова генерала - доверие Родины. Приказ должен быть выполнен.

15 января, находясь уже в пути, получили радиограмму: "Сегодня наши войска пошли в решительное наступление. Враг будет уничтожен. Установить надлежащий контроль за передвижением войск в сторону фронта. Ждем информации. Ваша хорошая работа ускорит встречу. Хозяин".

Наши войска перешли в наступление! Гитлеровцы не сумели разделаться с нами до его начала, теперь им будет не до нас. Мы стали действовать смелее, решительнее, развертывали рацию не только вечером, но и днем, выходили к дорогам, вели наблюдение на близком расстоянии.

Из Восточной Пруссии противник бросил против наших войск свежие силы. 16 января мы смогли сообщить командованию: "Из Восточной Пруссии с часа ночи до 14.00 через Мышенец и Чарня, на Баранове двигалась непрерывной колонной мотопехота, танки, автомобили. Ранее из деревни Видмусы на Баранове прошло три эшелона с живой силой. Матросов".

А 17 января мы получили радиограмму следующего содержания: "Бойцами вашей группы своевременно вскрыта переброска на фронт танковой дивизии "Великая Германия". От имени командования всему личному составу группы объявляю благодарность. Хозяин".

На этот раз, когда Гришин расшифровывал радиограмму, вся наша группа была в сборе. Николай прочитал текст, и на усталых лицах бойцов появились счастливые улыбки. Значит, недаром мы летели сюда, значит, сумели сделать что-то полезное.