Риэго - Григорий Ревзин

— И помните, сеньоры: когда захватите кортесы, не упустите этого Риэго!

Торжественное закрытие кортесов состоялось 30 июня. Депутаты и монарх расстались чрезвычайно холодно. Вызывающий вид Фердинанда предвещал недоброе. Кортесы давно опасались подвоха со стороны короля. А он злорадствовал, что переступает порог парламента в последний раз.

Когда Фердинанд усаживался в коляску, чтобы отбыть во дворец, враждебно настроенная толпа окружила королевский экипаж. Раздались оглушительные крики: «Да здравствует Риэго!»

И тут контрреволюционный нарыв прорвало раньше назначенного срока.

Под дробь барабана со штыками наперевес пикет гвардейцев набросился на ненавистных им черных.

Король поспешил уехать в сопровождении гвардейцев. На мостовой осталось несколько раненых.

Возмущенная толпа бросилась к дворцу. Рассвирепевшие гвардейцы стали стрелять в народ сквозь решетку дворцовой ограды.

Гвардейский лейтенант Ландабуру, известный своей приверженностью комунеросам, стал требовать, чтобы прекратили стрельбу по безоружным людям. Гвардейцы подняли его на штыки.

Все это видел Риэго — от кортесов к дворцу вела короткая прямая улица. Он подошел к артиллерийской батарее, расположенной у здания кортесов, и обратился к командовавшему ею офицеру:

— Лейтенант, надо послать несколько ядер во дворец!

— Кто вы такой, чтобы приказывать мне?

— Я — президент кортесов.

— В таком случае отправляйтесь в кортесы и распоряжайтесь там!..

И столичный гарнизон был ненадежен. Конституционный режим мог опереться лишь на народную милицию и на вооруженное население города.

Риэго стал действовать. Он мобилизовал стоявшие в городе части милиции, расставил по улицам патрули и потребовал срочно созвать аюнтамиенто.

Энергичные меры революционных властей как будто заставили бунтовщиков во дворце присмиреть. А глубокой ночью четыре гвардейских батальона покинули дворец и ушли в деревню Пардо, лежащую в двух лигах от столицы.

Как только капитан-генерал Мадрида Морильо узнал об этом, он бросился вдогонку за мятежными гвардейцами. Но напрасно пытался он образумить бунтовщиков. Никакие уговоры не действовали. Гвардейцам уже выдали для храбрости двойную порцию вина. Они вопили пьяными голосами:

— Да здравствует абсолютный король!

— Смерть конституции!

— Генерал, присоединяйтесь к нам!.. Будем вместе бить черных!

Риэго лихорадочно накапливал силы для отпора реакции, раздавал оружие членам клубов, добровольцам. Командование милицией он возложил на Эваристо Сан-Мигеля.

Между тем гвардейцы в Пардо, готовые к удару по Мадриду, с нетерпением ждали короля. Ждали несколько дней, но он все не приезжал.

А Фердинанд и не думал становиться во главе батальонов, которые он же сам подбил на мятеж. Ведь это было опасно! Ни жив ни мертв, король отсиживался теперь во внутренних покоях своего дворца.

В ночь с 6 на 7 июля потерявшие терпение батальоны гвардии двинулись из Пардо на Мадрид. Они прошли беспрепятственно до самого центра столицы — до площади Пуэрта дель Соль. Здесь их встретили отряды добровольцев и милиции.

Завязалось кровопролитное сражение. Со всех сторон к конституционалистам спешили подкрепления.

После двухчасового боя гвардейцы потерпели жестокое поражение. В поисках спасения они укрылись во дворце, превратившемся в осажденную крепость.

Одной из частей народной милиции, атаковавшей дворец, командовал Бальестерос. Фердинанд выслал к нему парламентера, прося прекратить огонь. Генерал ответил:

— Передайте королю, чтобы он немедленно отнял оружие у окружающих его бунтовщиков. Иначе штыки свободных испанцев пробьют себе путь до самой королевской спальни!

В азарте борьбы гвардейцы отказались вести далее начавшиеся было переговоры об их разоружении и сдаче. Сражение возобновилось с удвоенной яростью.

Положение осажденных вскоре стало безнадежным. Части из них удалось отчаянным броском прорваться сквозь кольцо осады. Они кинулись в сторону поля Каса дель Кампо. Здесь солдаты конституции настигли гвардейцев и дали им примерный урок. Поле густо покрылось телами убитых.

А тем временем вооруженные мадридцы с боем прошли за дворцовую ограду, пробились в самый дворец и уже поднимались, стреляя, по парадной лестнице. Еще минута — и король пал бы от руки возмущенного народа.

И тут случилось нечто, трудно понятное для нас, но весьма типичное для буржуазных революционеров начала прошлого века. Узнав об угрожавшей Фердинанду расправе, Риэго, сражавшийся на Каса дель Кампо, галопом помчался во дворец во главе конного отряда. Он поспел как раз вовремя, чтобы установить в дворцовых покоях тройную цепь своих людей и таким образом задержать нападающих.

— Граждане Мадрида, я не позволю посягнуть на жизнь короля!

Против воли Риэго мадридцы не пойдут…

Рафаэль с обнаженной шпагой устремляется в анфиладу пышных зал. В одной из них, куда он вбежал наугад, разыгрывается сцена, совсем уж лишенная царственного величия. Завидев страшного революционера, королева и дон Карлос с пронзительными воплями бросаются к портьерам, ища за ними спасения. А его величество, всхлипывая, старается заползти под низкое кресло.

— Государь, — кричит Риэго, отвернувшись от жалкого зрелища, — ваша жизнь вне опасности! — И бежит дальше.

Внутри' дворцовой ограды еще бьются за короля кучки гвардейцев. На одном из балконов показывается Фердинанд. Он мечется, размахивает руками:

— Так их, так их! Бейте проклятых гвардейцев!.. Всех до одного!

Де ла Роса был уличен в попытке сговора с контрреволюционными мятежниками. Фердинанду пришлось уволить его в отставку и поручить формирование нового кабинета Лопес-Баньосу, одному из вождей восстания на острове Леон. Баньос взял себе портфель военного министра и привлек в правительство своих ближайших политических друзей. Первым министром нового кабинета стал Эваристо Сан-Мигель, один из вождей восторженных.

Внутренний смысл этого события заключался в том, что радикальное крыло либералов, совершившее революцию 1820 года, получило, наконец, в свои руки кормило правления.

Первой заботой нового кабинета стало назначение своих единомышленников на важнейшие государственные посты. Это создало напряженные отношения между восторженными и комунеросами, также принимавшими активное участие в подавлении бунта гвардейцев. Особенно остро столкнулись интересы этих двух политических групп при распределении командных должностей в армии. Среди комунеросов было много видных военных.