Улыбка фортуны - С Мюге

Такой же феномен известен и в области ваяния. Скандал, связанный с Доссена, долго не сходил со страниц газет. В послевоенное время многие музеи мира стали скупать античные скульптуры, которые оказались не только ловкой подделкой, но и следствием перевоплощения Доссена в античного ваятеля.

После этого сеанса гипноза я чувствовал себя совершенно разбитым. Как-то раз мы разговорились о гипнозе с одним психиатром, занимавшимся психотерапией и широко применявшим гипноз. На мой вопрос, как он может систематически гипнотизировать, не выдыхаясь окончательно, он ответил:

— Так я говорю, не напрягаясь. Я, как артист, заучил нужные слова и механически их повторяю. Ведь гипноз основан на Павловском учении об условных рефлексах, а для образования этих рефлексов вовсе не нужны эмоции. — Потом добавил, — физиологи Павловской школы, а других в СССР практически нет, под гипнозом понимают заторможенность мозговых процессов, которая вызывается отключением органов чувств: зрение фиксируется во время гипноза на каком-то предмете, слух тормозится монотонным счетом и словами внушающего, осязание — проведением пассов. Однако, в отличие от обычного сна, в сознании загипнотизированного остается «сторожевой центр», настроенный на голос гипнотизера. Загипнотизированный на него реагирует подобно тому, как спящая мать на плач своего ребенка. Через этот центр гипнотизер и передает свои команды, в том числе, и команду вспомнить нечто уже забытое.

Я решил последовать его примеру. Мне удавалось погрузить человека в сон, вызвать каталепсию (человек становится несгибаемым, его можно затылком и пятками положить на две спинки стула), отучить курить. Но обострить интуицию — вызвать способность к ясновидению, возбудить творческий процесс — без напряжения каких-то своих интуитивных или духовных «центров» не удавалось.

Словесное внушение можно передать и с помощью радио (гипнопедия), магнитофона и другой техники, что, казалось бы, подтверждает сказанное этим психиатром. Однако в эту теорию не укладывается такой эксперимент. Уже в Канаде я загипнотизировал одну девушку, плохо говорящую по-русски. Затем попросил присутствующих писать мне в записках пожелания, что бы они хотели, чтобы я внушил гипнотизируемой. Например: встать, сесть, положить правую руку на голову, вытянуть вперед левую руку и тому подобное. Мы находились на значительном расстоянии друг от друга, я внушал только мысленно, без слов, и она послушно выполняла внушения. Так же удается заставить под гипнозом описывать не видимые испытуемым картины, а то и описать события, происходящие в сотнях километров от него. О таких своих опытах я уже упоминал в автобиографических набросках.

А недавно, путешествуя по Израилю, наша туристическая группа оказалась в городе Беер-Шива. Путешествие подходило к концу, все устали и запланированный после ужина осмотр города особого энтузиазма не вызвал. Я предложил устроить сеанс гипноза и телепатии. Очень легко поддалась гипнозу гид нашей группы Лариса Герштейн. Она оказалась не только обаятельной личностью (что отметили все за время путешествия), но и хорошей ясновидящей. Когда после импровизированной лекции-концерта (или как еще назвать показ опытов по парапсихологии) группа разошлась по номерам отеля, один из ее членов заявил, что у него украли из тумбочки бумажник. Встал вопрос, вызывать ли полицию. Это было бы, разумеется, неприятно для хозяев отеля. Я снова предложил Ларисе погрузиться в транс и спросил ее о судьбе бумажника. Она уверенно сказала, что бумажник не украден и завтра найдется. Под впечатлением только что проведенного сеанса ей поверили и заявлять о пропаже не стали. Утром бумажник нашелся на полу автобуса.

Итак, теория Павлова не может объяснить все явления, связанные с гипнозом.

И. П. Павлов

В тоталитарных странах любят создавать авторитеты. Если из рабочей среды можно просто, ткнув наугад пальцем, выбрать Стаханова или Марию Демченко, то в науке желательно выбрать личность, всемирно известную. Выбор властей пал на И. П. Павлова, лауреата Нобелевской премии, присужденной ему за работы по пищеварению. Вторую половину своей научной жизни он посвятил изучению условных рефлексов. Его-то и сделали знаменем материалистической физиологии. Разумеется, он высказывался по самым различным вопросам, в том числе, и о некоторых психических расстройствах, и о гипнозе. Чаще всего это были абстрактные рассуждения о том, нельзя ли увязать рассматриваемый вопрос с теорией условных рефлексов. Но его мнение считалось безапелляционным, и ссылка на Павлова была довольно веской гарантией, что научная статья увидит свет. Доходило до курьезов. В годы, когда психоанализ находился под строжайшим запретом, печатались работы, где теория Фрейда выдавалась за теорию Павлова.

Для многих исследователей истории науки И. П. Павлов является загадкой. Его теория условных рефлексов представляется абсолютно материалистической трактовкой мышления. И тем не менее, Павлов был глубоко религиозный человек. Существует мнение, что в его сознании представление о Боге как бы раздваивалось. С одной стороны, Бог — творец Вселенной, с другой — Бог — судья моральных поступков. Первого Павлов начисто отвергал, а во второго верил: ходил в церковь, исповедывался, причащался, замаливал свои грехи. Но попробуем взглянуть на творчество Павлова с другой стороны. Действительно, в его высказываниях об. условных рефлексах идеализмом и не пахнет.

Изучение условных рефлексов у разных типов животных, начиная с червей, у которых вообще нет головного мозга, до высокоразвитых млекопитающих, показало, что, хотя у последних рефлекторная деятельность развита гораздо сильнее, но в принципе она имеет одинаковую основу. Чем больше нервных клеток, тем она сложнее, а так как в сером веществе мозга этих клеток больше всего, то существо с головным мозгом способно «запомнить» больше ситуаций и выдать больше (говоря языком кибернетики) единиц информации. Доказательством того, что головной мозг подчиняется только физическим законам, служит создание компьютеров.

Но так ли механистичен был Павлов? Он не мог не знать о работах автора слова «интуиция» Бергсона и, судя по высказываниям некоторых его современников, относился к ним с большим почтением. А Бергсон как раз считал, что мысль и душевные функции не связаны с материальной структурой человеческого тела, так как это является свойством души. Мозг, по его мнению, не что иное, как нечто вроде телефонной станции: его роль сводится к выдаче сообщения или к выяснению его. Вот эту мысль Бергсона блестяще доказал в своих экспериментах Павлов. Душа как нематериальная субстанция не нуждается в каком-либо материальном вместилище. А ведь совсем незадолго до этого анатомы пытались найти в теле человека место обитания души. Разумеется, Павлов не говорил об этом прямо, а руководствовался принципом: «Умный и сам догадается». К сожалению, этот принцип действует далеко не всегда. Даже такой блестящий хирург и анатом как профессор Войно-Ясенецкий, он же архиепископ Лука, в книге «Дух, душа и тело» высказывает предположение, что вместилищем души является сердце, поскольку «нервная система, и в особенности, мозг, не аппарат чистого представления и познания, а лишь инструменты, предназначенные к действию».