Улыбка фортуны - С Мюге

Дело в том, что он потратил много времени на анализ и обобщение, сопоставление литературных данных — физиологических, гельминтологических и биохимических. Построена определенная концепция; идя дедуктивным методом, он ставил тот или иной опыт на конкретном звене очень сложной цепи взаимодействия нематод с растением и, как правило, выводы проверял разными путями: физиологическими, химическими, иногда чисто агротехническими и получал ожидаемнй ответ и по желанию. Хотите, чтобы у вас нематоды развивались в большом количестве, хотите, чтобы не развивались? Будет материал.

Беря в руки эти пробирки и не смотрю на этикетки, а смотрю на корни. Есть галлы — значит контроль, нет галлов — опыт. Я себя проверял и почти всегда совпадает.

Если бы академик Спасский узнал, что при планировании экспериментов я руководствуюсь не анализом и обобщением литературных данных (их практически и не было, разве что те, которые следовало критиковать), и даже не дедуктивным методом, а опираюсь на некое «прозрение», он как ярый материалист решил бы, что его дурачат.

И тем не менее, аналогичным путем было сделано много открытий. Я не говорю о религиозных откровениях, для которых иной путь познания и невозможен, а именно об открытиях, обогативших современную науку.

До сих пор армяне используют алфавит, который был создан монахом Месропом в 401 году при следующих обстоятельствах: потеряв надежду найти подходящий алфавит для армянского языка с его специфическими звуками, он впал сначала в отчаяние, которое сменилось религиозным экстазом. И тут ему привиделась рука, рисующая на стене очертания букв, и услышался голос, произносящий их названия.

Существуют разные мнения о том, как Д. Менделеев открыл периодическую систему элементов. Известно, что он в это время работал над составлением учебного пособия по химии для студентов и сомневался, в каком порядке лучше изложить материал. Дальше мнения расходятся. По одной из версий, которая была напечатана в учебниках химии, Менделеев открыл периодическую систему во сне. Ему приснилась уже готовая таблица, которую он по памяти записал после пробуждения. Существует и другая версия, что он, написав известные ему данные об элементах, раскладывал их в виде пасьянса. Однако в пользу первой версии говорит то обстоятельство, что таблица, которая открывает теперь любой учебник химии, не была должным образом оценена современниками. Менделеев не удостоился ни Нобелевской премии, ни звания академика. Да и сам он, кажется, больше гордился сделанными своими руками чемоданами (даже музей их существует), чем таблицей. Ведь впечатлила она умы после открытия предсказанных и ней элементов, а особую ценность приобрела после того, как была установлена связь места в ней химического элемента со структурой строения атома. А это случилось после смерти автора таблицы. А вот как описывает математик Пуанкаре одно из своих величайших открытий:

«Прибыв в Кутанс, мы сели в омнибус для какой-то прогулки; в момент, когда я встал на подножку, мне пришла в голову идея безо всяких, казалось бы, предшествовавших раздумий с моей стороны, — идея о том, что преобразования, которые я использовал, чтобы определить автоморфные функции, были тождественны преобразованиям неевклидовой геометрии. Из-за отсутствия времени я ничего не проверил и, едва сев в омнибус, продолжал начатый разговор, но я уже был вполне уверен в правильности сделанного открытия. По возвращении в Кан я на свежую голову и лишь для очистки совести проверил найденный результат».

Моцарт, описывая свой творческий процесс, указывает, что иногда музыкальное произведение возникало у него в сознании целиком и сразу, после чего он последовательно излагал его в нотах.

До сих пор загадкой для исследователей является творчество Исаака Ньютона. Морган о нем говорил:

«Его догадки были всегда так правильны, будто он знал больше, чем умел доказать».

«Он менее обычен, более экстраординарен, чем представление о нем, сложившееся в девятнадцатом веке…

Начиная с восемнадцатого века Ньютона стали трактовать как первого великого ученого Новой эры, рационалиста, как того, кто научил нас мыслить рассудочно. Я не вижу его в таком освещении… Ньютон не был первым представителем эры разума, он был последним представителем халдейской магии, последним великим умом, который видел внешний и внутренний мир теми же глазами, как и те, кто начал закладывать наши интеллектуальные ценности десять тысяч лет назад».

В. Тростников в книге «Мысли перед рассветом» резюмирует:

Все, кто изучал Ньютона, отмечают, что особенности устройства мира были открыты ему как бы непосредственно, будто он подглядел план творения, и это представляется им необъяснимым и шокирующим. Они с удовольствием нашли бы какое-нибудь «рациональное» объяснение феноменальной интуиции Ньютона, но такого объяснения нет.

Во всяком случае, все биографы Ньютона сходятся на том, что ни одно из его открытий не могло быть ни результатом эксперимента, ни сопоставлением в уме имеющихся данных.

Итак, мы видим, что в ряде случаев и в науке, и в искусстве сначала открывается что-то вроде озарения, а потом автор «доводит его до ума», то есть излагает понятным для окружающих (часто и для себя) языком.

Таким образом создается теория, которая подтверждается в дальнейшем поставленными на ее основе экспериментами. Если эти эксперименты подтверждают теорию, то они подтверждают и сам факт озарения, другими словами, реальность интуитивного опыта.

Но «скептик» выше упомянул, что для доказательства существования нематериальной субстанции желательно иметь собранные и обработанные данные, которые были получены независимо друг от друга. Попутно напомним, что для доказательства истины, кроме научных методов, существует историко-юридический, основанный на сопоставлении свидетельских показаний.

«Жизнь после жизни»

Так называется книга доктора Муди, психиатра и доктора философии, собравшего более ста пятидесяти интервью у людей, возвращенных к жизни после клинической смерти, которые должны были умереть в результате несчастного случая или тяжелой болезни, а также родственников, присутствовавших в момент их смерти.

Хотя большинство рассказчиков говорило, что передать словами их ощущения очень трудно («Я была в каком-то четвертом измерении»), все же Муди удалось воссоздать схему, по которой строилось большинство рассказов.

«Человек на грани смерти. Он слышит голос врача, который объявляет, что он мертв. Он начинает слышать неприятный шум, какое-то шипение, и в то же время чувствует, что он бежит по длинному черному туннелю. Внезапно он оказывается вне своего материального тела, как бы над ним и наблюдает реанимационные мероприятия.