Внутренний дворец. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна

– Ну, вот где ты ещё видел такую храбрую женщину?..

Кея я уже не расслышала.

– …И вот приехал министр в соседнюю страну, нашёл дом сводни…

– Той же самой? – посмеиваясь, уточнил Тайрен. Сказки моего мира в моём пересказе шли у него на ура, особенно те, которые я помнила в смешном изложении. Жаль только, что многие шутки приходилось опускать – например, Тайрен едва ли бы понял, что смешного в «вечернем верблюде», с помощью которого герои сказки перемещались из одной страны в другую.

– Ну, должно быть, это была очень маленькая страна. С одной-единственной сводней. И жила она в доме с вывеской: «Только у нас и только для вас!..», – я взмахнула рукой – и осеклась, осознав, что едва не съездила по носу высокому старику, неслышно вошедшему в комнату.

Он был одет в золотистого цвета халат с вышитым на нём синим драконом, что уже как бы намекало – и всё равно я пару секунд таращилась на него, соображая, кто бы это мог быть. И только когда Тайрен торопливо вскочил, до меня дошло.

– Ой! – пискнула я, падая на колени и утыкаясь лбом в пол. Следовало бы извиниться перед его величеством, но всё мысли разом вышибло из головы.

– Отец-государь, мне не доложили о вашем визите, – Тайрен опустился на колени рядом со мной и поклонился, упершись руками в пол. Я скосила на него глаза. Нет, это надо быть местным уроженцем, чтобы простираться ниц, не теряя при этом ни достоинства, ни изящества.

– Я приказал евнухам не докладывать – хотел увидеть, чем ты тут занимаешься, – голос у его величества был хрипловатый, но, пожалуй, приятный. – Это она? Твоя любимица? Отошли её.

– Соньши, выйди, – сказал Тайрен. Я, вспомнив уроки, полученные ещё от госпожи Нач, отползла назад, потом поднялась, держа спину по-прежнему согнутой, допятилась до двери и тщательно сдвинула створки за собой. Но не ушла. Любопытство взыграло во мне с неведомой дотоле силой, и я беззастенчиво прижалась ухом к обтянутой бумагой раме.

А что, всем можно, а мне нельзя?

– Я смотрю, слухи не лгут, – раздался голос императора.

– Слухи, отец?..

– Ты и правда забросил всё ради этой девчонки. Слуги доносят, что она превратилась в твою тень, ты таскаешь её с собой везде. Даже на охоту.

– Ваше величество, на это запрета нет.

– Да, да, демонстрировать свою наложницу своим друзьям, хвалиться ею перед всеми. Было бы чем. Ты, верно, опять забыл, что долг государей – смирять тело и дух, служа всем примером добродетели? Если вышестоящие не в состоянии придерживаться правил, то кто приведёт к порядку чернь? Как ты сможешь воспитать народ, если сам не соблюдаешь долга и не воспитываешь свои чувства?

– Я не…

– Молчи! У тебя есть жена. У тебя полтора десятка наложниц. Если этого мало, всегда можно найти ещё. И вот ты забыл их всех ради – кого? Ты знаешь, что говорят про неё в народе?

– Нет, отец, – угрюмо ответил Тайрен.

– Врёшь – или ты совсем ослеп и оглох. Эта женщина может привести тебя к гибели. Даже чиновники уже шепчутся между собой. Мне не нужны разговоры о колдовстве, оборотнях и хитрости варваров, которые подсунули нам эту девицу подобно тому, как ван Хой прислал певичек вану Туаю.

– Отец, это неправда!

– Не беспокойся, если б я верил разговорам, её бы тут уже не было. Но ты должен взять себя в руки. А она должна знать своё место, ясно? Больше никаких охот, я хочу видеть рядом с тобой Мекси-Цу.

– Она со мной всегда, когда это нужно. Все праздники, все…

– Этого мало! Как часто она бывает в твоей постели? Или тебе всё застят пересушенные прелести этой дылды? Ты женат уже три года – где твои сыновья?

– Там же, где мои братья! – огрызнулся Тайрен. – Должно быть, наследственность сказывается и…

Его прервал звонкий хлопок пощёчины.

– Мальчишка! Щенок! – император даже не рычал – хрипел. – Ты ещё смеешь… Отныне ты заперт в Восточном дворце, ясно? Я запрещаю тебе выходить и видеться с кем-либо за его пределами! И урезаю твоё содержание! Поразмысли над своим поведением. И выйдешь ты отсюда не раньше, чем я пойму, что ты изменился!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я напрягла слух, но ответа не последовало. Кажется, прошелестели шаги, но в этих местных сапогах с мягкой подошвой даже тяжёлые мужчины ухитрялись ступать почти бесшумно, если только не бежали. Я очень осторожно раздвинула створки и выглянула в щёлку. Да, Тайрен был один. Так и сидел на коленях, глядя в пол, и на бледной щеке красовался всё ещё отчётливо видимый отпечаток августейшей ладони. Когда я тихонько подошла к нему, опустилась на колени рядом и обняла его сзади, положив подбородок ему на плечо, он выдохнул и заметно расслабился. Сжал мою руку, погладив по кисти большим пальцем.

– А может тут одинокая женщина жить где-нибудь, кроме монастыря? – спросила я. Вопрос был неуместен, но слова утешения как-то не шли.

– Почему ты спрашиваешь? – Тайрен обернулся.

– Его величество может приказать меня отослать. Но я не хочу в монастырь.

– Ты слышала?

– Да, – не стала отпираться я. Впрочем, Тайрен не разозлился.

– К счастью, отец не верит слухам. Когда он объявил о своём решении, о тебе даже не заикнулся.

– Но всё же нам, наверное, нужно видеться меньше. Ваше высочество, я не хочу, чтобы у вас были неприятности из-за меня.

– Не обращай внимания, – Тайрен притянул меня к себе. – Отец всегда чем-нибудь недоволен. Он придирается к чему-нибудь, потом остывает. Ничего нового.

Мы помолчали некоторое время. А потом он вдруг спросил:

– Скажи, а если бы я не был принцем… ты бы меня любила?

– Я бы хотела, чтобы вы не были принцем.

– Что? – он резко отодвинулся. – Почему?

– Потому что тогда не было бы ни дворца, ни гарема, ни всех этих глаз, что следят за каждым нашим шагом. И политики бы этой не было. Мы могли бы просто жить…

Тайрен снова помолчал, глядя на меня с тем выражением, которое всегда появлялось у него на лице, когда я говорила что-то для него совершенно неожиданное, и он не знал, как к этому относиться.

– Так значит, тебе не нравится дворец? – наконец спросил он.

– Нет.

– И гарем? – принц вдруг усмехнулся. – Ревнуешь, а?

– Ну… В моей стране нет гаремов. Я никогда не думала, что придётся делить своего мужчину с другими женщинами.

– Нарумяненный тигр, – в его устах отнюдь не одобрительное определение ревнивой жены внезапно прозвучало как высший комплимент. – Что ж, я подумаю, что можно сделать. Возвращайся в павильон. Увидимся вечером.

Но настал вечер, а посланца от Тайрена всё не было. Я даже рискнула прийти без приглашения, но мне сказали, что в принца в его покоях нет. А где же, если он под домашним арестом? В парке, на заднем дворе, где я практиковалась в верховой езде, и тем более в Хризантемовом павильоне его тоже не оказалось. Я, и без того встревоженная его обещанием «подумать, что можно сделать», изрядно занервничала. И когда меня уже на ночь глядя всё-таки вызвали, помчалась чуть ли не бегом. Чтобы встретить прямо-таки сияющего принца.

– Собирайся, мы уезжаем на северную границу, – весело сообщил он.

– Куда?.. Зачем?

– Приказ отца-государя, я только что его принял. Меня ссылают в приграничный гарнизон, – голос при этом у него был такой радостный, словно его не сослали, а наградили, а может, даже пустили на трон, не дожидаясь отцовской смерти.

– За что?!

– За самовольную отлучку из-под ареста и дебош в трактире, – самодовольно сообщил Тайрен. Я на минуту онемела.

– Ваше высочество… зачем вы так?

– Ну, ты же сама сказала, что тебе не нравится дворец. Вот и поживём без него какое-то время. Разумеется, поскольку моя супруга ни в чём не виновата, было бы слишком жестоко заставить её разделять моё наказание. Так что она остаётся в Восточном дворце, в утешение моей матушке-государыне. Это её обязанность – заботиться о свёкре и свекрови. С собой я беру только тебя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ваше высочество, – ахнула я, – так это вы… из-за меня?

– Ну, да. Так что готовься. На сборы всего сутки, выезжаем послезавтра.