Свадьба вампира - Евгений Бугров

последнюю игру, поэтому свидетелей не оставлял.

Глава 24

Бунт

Не приведи бог видеть русский бунт,

Бессмысленный и беспощадный.

«Капитанская дочка». Пушкин.

Вообще-то мэр никогда не обедал дома, но сегодня изменил правилу, потому что хотел поговорить с сыном. Однако, несмотря на обеденное время, тот еще не проснулся. Петр Тимофеевич плотно поел. Дарья Семеновна занялась посудой, а он, расположившись на диване, просматривал газеты, когда в гостиную вышел сын. Ежов, в рабочем трико и мятой рубахе, видать, найденных в старых одежных запасах, имел не выспавшийся вид и весьма мрачное расположение духа. Петр Тимофеевич, не отрываясь от газеты, приподнял голову.

– Здравствуй, Сережа. Выспался?

– Здравствуй… Хозяин.

Услышав такое обращение к себе, мэр поначалу набычился и смерил сына пристальным взглядом поверх очков. Опустив газету, вдруг улыбнулся.

– Докопался, значит. Похвально, делаешь успехи. А теперь марш в ванную, умываться и завтракать. Друг твой где, спит еще?..

Ежов ответить не успел. В дверях показалась Дарья Семеновна. Вытирая руки о фартук, она ласково улыбалась.

– Доброе утро, Сережа!

– И вам того же, – неприязненно ответил Ежов и, оправдывая свою холодность, добавил. – Не такое уж оно доброе! Поговорить надо, отец.

– Придерживаюсь, – мэр шутливо поднял руку, словно голосовал на общем собрании.

– А завтрак как же? – встрепенулась Дарья Семеновна. – Я пирожков настряпала, беляшей, как же? Пусть Сережа поест, и разговаривайте потом!

– Оставь нас, Даша! – Петр Тимофеевич взглянул на часы. – У меня мало времени.

– Пока горячие…

– Позже поест.

– Вечно у него времени нет, покушать ребенку не даст, – поджав губы, Дарья Семеновна удалилась на кухню.

– Слушаю тебя, сынок, – Петр Тимофеевич похлопал ладонью по дивану. – Присаживайся, сынок. Поговорим, как мужчина с мужчиной. Совсем большой стал, даром, что майор.

Ежов предпочел стул, оседлал его и, стараясь не смотреть на отца, предупредил:

– Разговор серьезный.

– Как у судьи с прокурором?

– Закон есть закон, – Ежов не желал принимать шутливого тона.

– А! Павлик Морозов… На папу решил донести? Только некому доносить, я тут хозяин.

Ежов поморщился, вытянул поверх спинки стула руки ладонями вверх, одна была забинтована.

– Я вот этими руками человека убил!

– Да что ты, – Петр Тимофеевич сообщением не очень расстроился. – И кого?

– Бандита одного. Головой в окно засунул.

– Несчастный случай? Бывает. Сильно порезался?

– Это ожег, – неохотно пояснил Ежов. – Прошлой ночью с полковником поцапались. Красновым. Знаешь такого?

– Наш пострел везде поспел! Краснов повесился.

– Как повесился, – удивился Ежов.

– Тебя надо спросить. Сильно ты с ним поцапался, если он в петлю прыгнул! МВД в панике, генерал в Москве, в отставку собирается, Краснов временно замещал. Такие вот пироги, Сережа. Замначальника Управления повесился! И мало этого. Твой брат в реанимации.

– А с ним-то что?

– С хулиганами на вокзале связался, ножом пырнули. Непутевый он какой-то. Аферист. Его занятия до добра не доводят! Дал Господь родственников, – мэр вздохнул, притворно сетуя на судьбу.

– Твои занятия не лучше, – заметил Ежов. – И что делать будем? Папа.

– А что особенного? Справимся, не в первый раз. Теперь у меня помощник есть. Дела передам, и на покой. Вот, раскидаем кучу малу, выборы скоро. Пойдешь на хозяйство? Пока я жив, помогу. Молодым у нас дорога.

– Ты понимаешь вообще обстановку? Меня, между прочим, милиция разыскивает.

– Это пустяки. Ты через кого на меня вышел? Вопрос поинтересней.

– Граф раскололся. Адрес дал. Ищу Хозяина, главаря мафии, людей смешу, а это мой папа.

– Как же ты сумел Графа расколоть? – мэр смотрел с любопытством.

– По душам поговорили. Интересный человек.

– И за это ты его на дыбе подвесил, паяльником пытал?

– Чего?! – возмутился Ежов.

– И проводом задушил. Душевный разговор называется. Методы у тебя!

– Шутишь.

– Это ты шутишь, сынок, а мне дерьмо разгребать. Графа с Барином прикончил, очередь за папой? – мэр показал острые зубы. – На меня не рассчитывай, другие планы. А то придется сани запрягать, и в лес везти. Павлик Морозов.

– Чего ты несешь!

– Ты хотел прямого разговора?.. Не нравится. Хочешь по закону? В два счета улетишь без пересадки, сразу в камеру для смертников. Принимай жизнь, какая она есть, сын. Или она тебя в порошок сотрет, и костей не выплюнет. Родителей не выбирают, я – отец, ты – сын. Либо – мы вместе, либо – война. Пора ножками по земле ходить, а не в облаках витать. Художник.

– Я защищался! Самозащита, следствие докажет. Стекло сверху упало, я не убивал.

– Да, конечно, – мэр иронизировал. – Графа повесил, а девочку пожалел.

– Девочку?

– Лиза, кажется, да? Спидом она болеет, сбежала, товарок допросили. Тебя не видели, но ты признался, что с Графом беседовал. Кто еще, если не ты? И Барин! Полковник милиции, между прочим. Камера смертников, если по закону. А чего ты хотел, Сережа. Орден на грудь?

– Лиза меня видела, больше никто.

– Вы, кажется, вдвоем были. Кто он, твой друг, долго спящий?

– Подручный Графа. Рахит. Он молчать будет.

– Внедренный агент, значит. А за девчонку не беспокойся! – мэр развел руками. – Наверно, на свалке ее найдут. Такие вот дела, Сережа. Все решаемо в этом мире, если между собой порядок.

– Почему на свалке. Ее убили?

– Скорее всего, наводчица. Ворота настежь, соседи позвонили, наряд приехал, пес мертвый, хозяин на дыбе замучен, девиц отыскали. Они на Лизу показали, в доме с Графом оставалась, якобы дочь. Графа ограбили, два сейфа открыты, надо думать, миллионов десять взяли. Это вы с другом?

Серые глаза мэра сочились отеческим любопытством.

– Мы не грабители, – ощетинился Ежов.

– Жаль! Деньги хорошие. Если она навела, ее зачистят подельники. Сумма большая, да и сам Граф человек системы. Кто это сделал, будем выяснять.

– Думаешь, Фауст?

Мэр согласно кивнул, глянул на часы.

– Это проблема. Некогда. Постараюсь вернуться пораньше, вечером обсудим. Убедительная просьба к тебе будет, вместе с твоим другом. Из дома ни на шаг, здесь вы в безопасности, надеюсь, понемногу все утрясется. Наломал ты дров, хоть баню топи. Это тонкий механизм! Человеческие судьбы, отношения, это годами строилось, а ты примчался, как с дуба рухнул, свалился на голову. Ты с Пумой этой разберись! Только без насилия, сынок, просто побеседуй, душевно, как ты умеешь. Если не расколется, тогда все, извини. Слишком много знает.

– Вот что, папа дорогой. – Ежов сверкнул глазами. – Хозяин ты или нет, всем башку оторву. Ее не трогать. Это моя девушка. Понятно?

– Ой-ой, боюсь. Ты что, сынок! Из-за какой-то шлюхи шум поднял.

– Не говори так, очень прошу. Она не шлюха.

– Из зоопарка сбежала, – мэр приподнялся. – Отложим до вечера.

– До вечера ничего не изменится! Я женюсь на ней.

Мэр всплеснул руками, и снова сел.

– Что за