Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе - Саймон Мюррей

Я стрелял первым и сразу выбил четыре десятки и девятку, потеряв, таким образом, всего одно очко из пятидесяти. Вот как раз в такой ситуации начинаешь потеть от волнения, потому что понимаешь, что так продолжаться не может, и, когда прицеливаешься, все прыгает у тебя перед глазами. Приходится опустить винтовку и переждать, а время идет. Шестым выстрелом я попал в тройку и решил, что все кончено. В такие моменты на тебя волной накатывает разочарование, появляется тошнота и непреодолимое желание срочно отлить. Тут необходимо взять себя в руки, сосредоточиться и настроиться на работу. Перед тремя последними выстрелами у меня было потеряно восемь очков. Выбив две девятки и восьмерку, я довел счет до восьмидесяти восьми. Вполне прилично.

Ван де Эст стрелял совсем плохо. Слишком живы были воспоминания о Кристианне, они витали над мишенью и уводили пули в сторону.

Не намного лучше выступил и Шмидсдорф, после чего наши шансы стали совсем призрачными. Тут как раз испортилась погода, поднялся ветер. Несколько человек, включая Лафона, высказались за то, чтобы отложить стрельбы, но организаторы были против. В это время произошел любопытный инцидент. Настала очередь Лафона, и он стрелял очень успешно. Как вдруг подошел полковник и объявил, что соревнования откладываются из-за погоды. По всей вероятности, его парни показали неудовлетворительные результаты.

Лафон пришел в ярость и, перевернувшись на спину, стал протестовать. Полковник не знал, что Лафон — офицер, так как тот снял эполеты перед стрельбой, — и велел ему заткнуться. Это вызвало еще более яростные протесты со стороны Лафона. Теперь уже рассвирепел полковник, приказавший Лафону подняться и встать по стойке «смирно» при разговоре со старшим по званию. Лафон дошел до белого каления и ответил полковнику, что это он должен вытянуться по стойке «смирно», когда обращается к кавалеру ордена Почетного легиона.

Запахло жареным, вплоть до дуэли. Полковник в конце концов в гневе удалился, пригрозив изложить весь инцидент в деталях генералу. Все остальные, естественно, горячо поддержали Лафона, который мгновенно стал в их глазах национальным героем. Программа первого дня соревнований была завершена, и мы отправились в лагерь праздновать доблестное поведение Лафона.

Второй день соревнований

Утром состязались стрелки из пистолета. И Виндель, и Вайс отстрелялись хорошо. А днем мы соревновались в скоростной стрельбе. Ван де Эст опять превзошел самого себя и набрал ноль очков. Итог дня: мы на пятом месте. Это плохо. Чтобы пройти в следующий круг, надо занять как минимум второе место. Все подавлены, и больше всех Лафон. Мне немного жаль старину Ван де Эста. Он тоже жалеет себя.

Заключительный день

Мы справились с задачей и вышли на второе место. Лафон вне себя от радости. Мы все тоже донельзя довольны собой. Виндель занял первое место в индивидуальном зачете в стрельбе из пистолета на точность, а я был самым точным по стрельбе из винтовки.

Вечером вернулись в свой полк. Результаты стрельб вывешены в фойе, и все нас поздравляют. Начало процессу повышения престижа полка положено. Я объявлен лучшим стрелком полка и буду носить на рукаве нашивку в виде золотой винтовки. Мои шансы в личном соперничестве за Жаклин возрастают.

14 марта 1963 г.

На центральном военном стадионе в Айн-эль-Тюрке была проведена торжественная церемония вручения призов и кубков. Вручал их генерал, и было любопытно, что он скажет Лафону. Мне и Винделю генерал преподнес авторучки с золотым пером и обещал золотые медали в скором времени, когда они прибудут из Франции. Лафон заказал ленч с шампанским в «Сен-Морисе» (что, я надеюсь, поднимет мой престиж в глазах нашей бабушки), после чего нам дали увольнительные до конца дня.

17 марта 1963 г.

Мы снова в своем отдельном лагере в горах, где готовимся к следующему этапу соревнований. Жизнь прекрасна. Сегодня я провел один из лучших дней в своей жизни. Это было просто божественно. Мы втроем — Жаклин, Фонфон и я — уехали, как обычно, в горы и нашли лес, полный цветов. Весь день был одним сплошным объятием с Жаклин. Арабские детишки без конца таскали нам цвета, так что машина Фонфона была забита ими. Это наше последнее воскресенье, через два дня Жаклин возвращается во Францию. Несмотря на грусть перед расставанием, мы непрерывно смеялись. Я снова влюблен. Вот это — жизнь.

25 марта 1963 г.

Сегодня мне исполняется двадцать три. Открытка из Франции, от Жаклин. Кажется, Гюго сказал: «Самое большое счастье — знать, что тебя любят». Я счастлив.

27 марта 1963 г.

Сходил сегодня в полк. Парни в хорошем настроении, несмотря ни на что. У Тандуа все в порядке. Выпил пива с Бобом и Кенни. Они по-прежнему ежедневно ишачат на стройке. Да, мне крупно повезло с этими стрельбами.

Через два дня мы уезжаем в Арзев, к востоку от Орана, чтобы продолжить выступления на соревнованиях.

Через два дня

В Арзеве нас разместили в казармах регулярных войск. Условия жизни у них куда лучше, чем в легионе. Сегодня пристреливали оружие. На этот раз требования к стрелкам будут еще жестче, но и мы подготовлены немного лучше. У нас за плечами опыт первого конкур, и это несколько успокаивает нервную систему.

1 апреля 1963 г.

Мы победили! Это настоящая сенсация — просто невероятно! Мы завоевали девять медалей из двенадцати и один из кубков. Каждому из нас как члену победившей команды выдали по золотой медали. Я получил также бронзовую медаль за третье место в комбинированном зачете по точности и скорострельности. Полковник Ченнел и Арно де Фуайар присутствовали на церемонии и, похоже, были очень довольны успехами Лафона в подготовке команды. Слава богу, Ван де Эст тоже стрелял хорошо — я за него боялся. Либо он отложил на время встречи с Кристианной, либо приспособился и повысил свою выносливость.

Но впереди нас ждет заключительный этап чемпионата французских вооруженных сил, дислоцированных в Алжире. Соревнования состоятся через месяц в столице.

На следующий день

Сегодня воскресенье. Я съездил в Айн-эль-Тюрк, но радости мне это не доставило. Никак не мог избавиться от депрессии, заставить себя зайти в «Сен-Морис». Абдель Кадар уехал по делам в Оран, и я просидел весь день в одиночестве, выпив цистерну «Рикара». На улице встретился с Фонфоном, но он куда-то торопился.

К семи часам я был пьян в дым и пропустил последнюю машину, отходившую в наш лагерь. Конечно, меня могла отвезти туда военная полиция, но ездить с ней никому не доставляет удовольствия; к тому же этому обычно предшествует основательная обработка в полицейском участке. И вот я сидел в баре Абделя Кадара, ломая голову над тем, что мне делать, а тут он сам как раз вернулся из Орана. Он до смерти перепугался, что появится военная полиция, и, разумеется, она сразу же и появилась. Хорошо, Абдель Кадар с двумя парнями успел утащить меня в свои личные апартаменты. Когда полицейские ушли, меня погрузили в старенький драндулет Абделя Кадара и довезли до лагеря.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});