Стеклянный занавес - Мария Ивановна Арбатова

похож. И доктор! Без детишек дом что кладбище. Всё, доча, минется, детишки останутся… Сами рóстить будем, из своей комнаты трюмо выброшу, кроваточку поставлю.

– Какое ещё трюмо, если мы покупаем новую квартиру?

– С малявкой куда от парка? Я уж пинеток навязала, пелёнок расшила!

– Нельзя заранее.

– От Викуськи прячу! Жизнь-то как балует: девчонку с помойки взяли, а выправилась, забрюхатела. – Мать вытерла глаза краем фартука.

– Почему тебе, а не мне сказала?

– Ты себя так несёшь, что земли не видишь. А уж я знаю, как с брюхом ходить, когда то ли замуж возьмут, то ли пальцем будут тыкать…

Рассказывать Денису про всё сразу не было сил. А главное, как права была костюмерша Антонина Львовна! Ляпни Валя на съёмке об изнасиловании, сегодня с этим вышли бы первые полосы газет.

Хотелось поныть, покукситься, поделиться, пожаловаться, побыть обиженной девочкой. Набрала Сонин домашний, сотовый – никого.

Набрала Горяева, когда в трубке раздалось «слушаю», в носу защипало и Валя проворковала голосом дочки, которой хотелось обрадовать папу:

– Очень надо с тобой поужинать!

– Вечером улетаю, забеги в два в «Националь» под деревья. Есть дело.

В комнату всунулась мать:

– С какой начинкой, доча, пирог хочешь? На рынке любую ягоду куплю. Для тебя на всё скидка.

Валя ждала в баре «Националя», Горяев зашёл энергичной походкой завсегдатая и скомандовал официанткам:

– Девчонки, водки, супу! И немедленно кофе!

– Куда едешь? – опекающим голосом спросила Валя; живя с Денисом, она стала острей видеть, как Виктор стареет и убивает себя работой.

– По стране, – отрывисто ответил он.

– У меня столько всего… Вика – беременна!

– Это здорово! Сама ещё не беременна? Доложили, что уж замуж невтерпеж.

– Да, он преподаватель университета, – хотела сказать побудничней, но получилось хвастливо.

– Экий мезальянс! – заметил он. – Неравный брак.

– Да, для его семьи я лимитчица, – кивнула Валя.

– Наоборот, – усмехнулся Горяев. – Впрочем, не поймёшь, слишком одурела от счастья. На выборах это к месту. Пресс-служба отработает, что ты не моя любовница, а молодожёнка. У меня на тебя сейчас времени нет, а после выборов с ним расплюешься.

– Это ещё почему?

– Потому что настоящий брак – не только умение найти подходящего человека, но и готовность самому стать подходящим. Ты избаловалась, уже на меня покрикиваешь, а он привык трахать безропотных студенток.

– Он не трахает студенток! – вспыхнула Валя.

– Преподавать в вузы идут комплексуны, которым важно, чтоб им в рот весь рабочий день смотрела толпа возбуждённых самок.

– А в депутаты? – обиделась Валя.

– В депутаты идут или конченые воры, или конченые м… и вроде меня, которые по пояс в дерьме спасают Родину, – ответил Горяев. – Потому что нет ничего неблагодарней работы во власти в стране халявщиков, где ни от кого не услышишь спасибо!

– Не себе же в убыток, – подколола Валя.

– Деньги сложнее всего делать в политике, когда ты на виду. Проще делать их в сером слое и покупать политиков.

Смущённая официантка принесла красивые маленькие пирожные:

– В знак нашего уважения!

– В знак уважения кого из нас? – уточнил Горяев.

– Валентины, конечно! – покраснела девушка. – Ой, извините!

– На таких «знаках уважения» твой через месяц сломается! – торжествующе добавил Горяев.

– Есть такое…

– Мужья и жёны звёзд – это профессия или происхождение. Иначе нет шансов. Давай о делах, ты у меня всё равно в неоплатном сексуальном долгу.

– Я у тебя??? – вскрикнула Валя.

– Ишь, как заорала! – Горяеву нравилось её дразнить. – Зачем сделала передачу про пиписьки?

– Про пиписьки? Если не извинишься, сейчас же уйду! – Она решительно встала и начала складывать в сумку тёмные очки и сотовый.

– Сядь, успокойся.

Валя села. Официантки давно забросили остальные столики и глотали происходящее между Валей и Горяевым как кадры сериала.

– Нужны две очень серьёзные передачи: про развал Союза и про коробку из-под ксерокса. – Он устало потёр лоб. – Потому что если ты не сможешь сделать о коробке, никто не сможет.

– Про развал Ада говорила. А про коробку – я врать не умею! Коробка из-под ксерокса была чья?

– Зачем врать? Все финансовые схемы с Коржиком и Барсучком согласовывались и ими визировались!

– И коробка?

– Конечно! Они думали, Рыжий испугается, отползёт, и они в дамках. Но мы им по телику сообщили, что они попытались произвести государственный переворот, а в России телевизор пока сильней силовых структур.

– А они?

– Барсучок позвонил Рыжему, тот выдал харизматическую свечку. Стал орать, что посадит его, что до утра Барсук не дотянет, о дне своего рождения пожалеет, если с пацанов хоть один волос упадет!

– Так и орал?

– Ну да! Нас чуть не парализовало от удовольствия, Рыжий, изгнанный из правительства, грозит расправой директору ФСБ! Это ж прямая статья! Короче, «Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!» Шеф ночью телик включил, ему плохо стало. Таня звонит Коржику, говорит, кончайте байду! И они отдали Лиса и Аркашу, обойдясь без аттракциона введения танков.

– Пол-лимона долларов в коробке! Голодающие люди должны вникать в проблемы Лисовского, Евстафьева и тех, кто им насыпал?

– Пусть не вникают, пусть каждый себя спросит, сколько лично у него денег в тени? И подумает, что пол-лимона на оплату артистов в «Голосуй или проиграешь» – не такая большая сумма.

– Для кого не большая? Для людей из моего городка? Моя квартира там стоила как твой ужин в ресторане!

– Жванецкий, который в партии Рыжего и Гайдара шился, пока она была правящая, говорил, почему бедный считается хорошим, а богатый – плохим. Потому что бедного не проверишь. Богатый, если что-то попросят и он не даст, сразу плохой. А у бедного и попросить нечего, чтобы его проверить. – Он махнул официантке, чтоб принесла счёт. – Мы отдаем стране главное, что у нас есть, – годы и силы.

– Почему именно ты мне всё время даёшь задания? – спросила Валя.

– Звонят из штаба, говорят, попроси «свою». Что я должен ответить? Что ты ушла к молоденькому? – развёл он руками. – Пойми, мы сейчас устанавливаем центр парусности России! Страна благодаря нам останется в живых!

– Центр парусности? – Валя вспомнила латышского яхтсмена, работающего на пароме «Викинг» уборщиком.

– Представь, что Россия – яхта, и от того, как просчитан центр парусности, она будет или носом клевать, или крутиться, или заваливаться назад. По Вике помощь нужна?

– Нет, только по мне. – Ей с трудом давались слова. – Не справляюсь с новой жизнью: Денис, Вика беременная от женатого б…на!

– Не делишь проблемы на главные и второстепенные. Главное – выборы, потом Вика, и только потом твой добрый молодец. И что касается Викиного женатого б…а, то… – он положил ладонь на её ладонь. – Я тоже женатый б…н, однако лучше меня у тебя никого нет и не будет, если ты в медовый месяц