Тайны смутных эпох - Рудольф Баландин

Мархлевский по поручению Ленина предложил заключить мирный договор между РСФСР и Польшей, обещая значительные территориальные уступки со стороны первой. Но ему дали понять, что Польша зависит от Антанты и не может заключить даже такой выгодный для себя мир.

18 июня 1919 года польское командование предоставило Мархлевскому возможность перейти линию фронта. Так завершился первый этап переговоров, о результатах которых Мархлевский информировал не только Ленина, но и лидера польских коммунистов в Советской России Ю. Лещинского-Ленского. Последний выступил против продолжения переговоров. Разделяя концепцию Троцкого о разжигании мирового революционного пожара, он считал, что «не заключение мира приближает революцию, а революция ведет к заключению мира». Столкнувшись с такой позицией, Мархлевский писал: «Р-р-р-радикализм, р-р-р-революционность этих медных лбов могут наделать еще много бед». Он заявил польским коммунистам: «Установление коммунистического строя силой оружия вопреки устремлениям населения – невозможно».

В «Очерках истории советско-польских отношений 1917-1977» сказано: «Результатом переговоров в Микашевичах было устное соглашение о временном прекращении огня по всей линии фронта. Установившееся таким образом фактическое перемирие на Западном фронте позволило командованию Красной Армии перебросить часть своих войск на разгром войск Деникина, рвавшихся к Москве».

Антанта попыталась склонить Пилсудского к наступлению на Советскую Россию. Но этого так и не произошло. Как писал Мархлевский: «Польское правительство, очевидно, не желало содействовать победе Деникина, сознавая опасность для Польши полного торжества реакции в России. Господа Пилсудские с компанией сочли более удобным для себя, чтобы гражданская война в России продолжалась до полного истощения народных сил, и, вопреки Антанте, не помогли Деникину».

Вполне возможно, что и Антанта не особенно усердствовала, настаивая на вторжении Польши в Россию. Ведь ее помощь Деникину и Колчаку имела главной целью вовсе не восстановление великой России, а напротив, ее полное истощение в междоусобице.

Начальник польской военной миссии в Париже генерал Т. Розвадовский писал верховному командованию польской армии: «Лучше всего было бы подождать, пока большевики, разбив Петлюру, победят Деникина, чтобы после этого разгромить тех же большевиков… При известной воздержанности мы можем в ближайшее время добиться того, что нас здесь начнут рассматривать как единственную армию, действительно способную выступить против большевиков».

Однако в конце концов не белополяки использовали большевиков в своей геополитической игре, а большевики сумели использовать белополяков в своих целях.

Но, конечно, большевики устояли не только поэтому. У них в тылу было значительно меньше разброда, шатаний и, тем более, партизанских отрядов, чем у Белой армии. Идеология большевиков была ближе и понятней народным массам, чем буржуазно-демократические принципы, за которые сражалась Белая армия.

Из приведенного выше эпизода Гражданской войны видно, что отнюдь не белые сражались за единую великую независимую Россию. Возможно, многие или даже большинство из них считали именно так, но в действительности (и это ясно из признаний Деникина) Запад, который их поддерживал и от которого они зависели, имел в виду цель совершенно иную: расчленение России, ее максимальное ослабление и подчинение крупнейшим капиталистическим державам.

В начале ХХ века этой цели Западу добиться не удалось. Он взял реванш в конце века, всячески поддерживая антисоветчиков и «демократов».

Многие русские царские офицеры и генералы поняли, что большевики сражались за независимую и великую Россию, и перешли в Красную армию. Это вовсе не значит, что все они разделяли убеждения большевиков. У каждого из них были свои резоны служить красным. Некоторые делали это и по принуждению. Но в любом случае они могли оправдывать свои действия тем, что выступают против буржуазных «демократов», которые свергли царя (ведь не большевики же сделали это).

Например, очень популярный и прославляемый современными «демократами» адмирал А.В. Колчак признавался в частных письмах, что является фактически военным наемником Англии и США. Это было правдой, о которой могли догадываться многие белогвардейцы. Несомненно, он был незаурядной и яркой личностью, но в политическом противостоянии оказался на стороне врагов великой России, стремясь разгромить большевиков, в которых видел наибольшую опасность для своей родины.

Во время Гражданской войны идейные позиции большевиков оказались более прочными и привлекательными, чем у их противников. В то же время можно согласиться с выводом В.В. Кожинова: «В Гражданской войне столкнулись две по сути своей «революционные» силы. Отсюда и крайняя жестокость борьбы». Но если за спинами белых маячили фигуры представителей западного капитала, то Красная армия в значительной мере пользовалась поддержкой народных масс. Поэтому она и победила.

О «ДЕМОНЕ РЕВОЛЮЦИИ»

«Демоном революции» называли Льва Давидовича Троцкого. И действительно, его роль в российской революционной смуте была в значительной степени демонической, зловещей. Об этом приходится говорить потому, что в последние годы стало модным представлять Троцкого добрым гением революции, всячески противопоставляя его не только Сталину, но и Ленину (или, напротив, объединяя с Лениным как противовес «сталинизму»).

На этот счет хотелось бы привести мнение идейного противника большевиков, талантливого писателя и проницательного мыслителя Марка Алданова. В очерке 1927 года, посвященном Сталину и опубликованном в Париже, он уделил внимание и Троцкому. О Сталине он отозвался так:

«Это человек выдающийся, бесспорно самый выдающийся во всей ленинской гвардии. Сталин залит кровью так густо, как никто другой из ныне живущих людей, за исключением Троцкого и Зиновьева. Но свойств редкой силы воли и бесстрашия, по совести, отрицать в нем не могу. Для Сталина не только чужая жизнь копейка, но и его собственная – этим он резко отличается от многих других большевиков».

А вот другая характеристика:

«У Троцкого идей никогда не было и не будет. В 1905 году он свои откровения взял взаймы у Парвуса, в 1917-м – у Ленина. Его нынешняя оппозиционная критика – общие места эмигрантской печати. С «идеями» Троцкому особенно не везло в революции. Он клялся защищать Учредительное собрание за два месяца до того, как оно было разогнано. Он писал: «Ликвидация государственного спаивания народа вошла в железный инвентарь завоеваний революции» – перед восстановлением в сов. России казенной продажи вина. Но в большом актерском искусстве как в уме и хитрости, Троцкому, конечно, отказать нельзя. Великий артист – для невзыскательной публики. Иванов-Козельский русской революции».

Столь хлесткий вывод Алданов подтвердил несколькими убедительными примерами. По его словам, Троцкий «разыграл Брестское представление, закончив спектакль коленцем, правда, не вполне удавшимся, зато с сотворения мира невиданным: «войну прекращаем, мира не заключаем». С началом гражданской войны самой бенефисной ролью стала роль главнокомандующего Красной Армией… После первого разрыва с Троцким большевики (т. е. Сталин) опубликовали несколько документов, из которых как будто неопровержимо следует, что роль эта была довольно скромной…»

О литературном даровании Троцкого Алданов отозвался так: «Троцкий вдобавок «блестящий писатель» – по твердому убеждению людей, не имеющих ничего общего с литературой». Он привел несколько «перлов» этого «блестящего» политписателя. После покушения Каплан Троцкий воскликнул: «Мы и прежде знали, что у товарища Ленина в груди металл!» Или этакое сверхреволюционное: «Если буржуазия хочет взять для себя все место под солнцем, мы потушим солнце!» Или образец сарказма: «империалистическое копыто г. Милюкова».

Обратим внимание на некоторые ключевые периоды революционной деятельности Троцкого: Октябрьский переворот, Брестский мирный договор, руководство Красной армией.

«Осуществление почти бескровной победы революции 25 октября (7 ноября) 1917 г., – писал известный английский советолог Э. Карр, – является заслугой Петроградского совета и его Военно-революционного комитета… Как впоследствии сказал Сталин, съезд Советов «лишь принял власть из рук Петроградского Совета». Все очевидцы тех событий отдают должное энергии и организаторским способностям, которые проявил в то время Троцкий… Но высшая стратегия революции проводилась Лениным с помощью созданного им инструмента – большевистского крыла Российской социал-демократической рабочей партии. Хотя победа была завоевана под лозунгом «Вся власть Советам!», победили не только Советы, но и Ленин и большевики… Триумф партии почти полностью явился, по-видимому, результатом успешного и последовательного руководства Ленина».