Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - Александр Надеждин

– Что он тебе сказал?

– Что это любимый коктейль Барбары Картленд. Она в этом отеле, оказывается, провела свой медовый месяц.

– Да что ты говоришь? А кто такая Барбара Картленд?

– Здрасьте, ну, ты даешь. Писательница, автор любовных романов. «Красотка для маркиза», «Я люблю другого», «Заговор красавиц», «Великая сила любви».

– А-а.

– Читал?

– Да нет. К сожалению, руки все никак не доходили.

– Зря. Между прочим, здесь, в «Ритце», полным-полно всяких знаменитостей останавливалось. И Коко Шанель. И герцог Виндзорский. Ну... который бывший король Эдуард, тот самый, помнишь, что женился на простой разведенке и лишился из-за этого трона, дурачок. И Хемингуэй. Я даже хотела его номер снять, где он в свое время жил.

– А тебе... нравится Хемингуэй?

– Ну... да, нравится. Не книжки его, правда, а сам он. Жизнь его... судьба. И даже конец. Понял человек, что лучшие его годы позади, и... недолго думая, пулю в лоб. Чтоб не превращаться в рухлядь беспомощную. В объект для жалости. Прекрасное завершение... Нет?

– Ну... скажем так, не самое худшее. Ну и... как с номером его? Дали?

– Увы, занят оказался.

– Жаль.

– Ничего. Зато мне по секрету сказали, что в том номере, где меня поселили, прошла последняя встреча леди Ди и Доди аль Файеда. Перед тем как они разбились. Представляешь?

– Круто. А чего они здесь делали?

– Здрасьте, этот отель им же принадлежит.

– Кому им?

– Семейству Файедов.

– Серьезно?

– А ты что, не знал?

– Понятия не имел.

– Вот так. Можно сказать, прямо рядом с нами... дышит история.

– Неплохо сказано.

– Я все же журналистка. Как-никак...

– Это верно.

– Ну... что... давай за нашу встречу? Чин-чин?

– Чин-чин. За встречу.

– Ты... на меня так смотришь, что я чуть не поперхнулась.

– Как... смотрю?

– Ну... я даже не знаю.

– Я просто жду.

– Чего?

– Когда ты все-таки... ответишь на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Ты... действительно хотела со мной встретиться?

– Хотела. Ты... не веришь мне?

– Не знаю.

– Послушай, Майки... как бы мне ни было тяжело... я сейчас скажу тебе то, что до этого еще никому не говорила. Никогда в жизни... То, что я не должна никому рассказывать. Ни в коем случае... Да, я знаю, я поступила в отношении тебя просто ужасно. Низко. Подло... Коварно. Все так. Но ты даже представить себе не можешь, как я виню себя за это... Ты, наверно, не знаешь, но после того, как... это все произошло... с тобой... я имею в виду, после того твоего разговора с этой... тварью Джеффом... у меня случился нервный припадок. Честное слово. Просто не хотелось жить. Я даже пыталась вскрыть себе вены. Вон даже шрам остался... Его сейчас, правда, еле видно, затянулся... К несчастью, они тогда вырвали у меня из рук бритву... Но... самое ужасное... самое ужасное... господи, сейчас тушь потечет... у тебя есть платок?.. спасибо... самое ужасное в том, что я просто не могла поступить иначе. Понимаешь, не могла. Я уже тоже сидела на их крючке. Они взяли меня в такой оборот... в такой оборот... господи, ну что этот кретин за стойкой на меня пялится, я больше уже не могу... Так, все, надо взять себя в руки... Все, успокоилась... Одним словом, они связали меня по рукам и ногам. Еще крепче, чем тебя. Сейчас даже страшно вспоминать. Но ничего не попишешь, придется. Короче говоря... эта история началась еще семь лет назад. Мой младший брат... как последний придурок, связался с бандой перегонщиков кокаина из Колумбии в Штаты. А я в это время... по какому-то ужасному совпадению, работала в бюро Эй-Пи[64] в Каракасе. Ну и часто ездила по всем этим... банановым и кокаиновым республикам. По работе. Делала фоторепортажи. И... все такое прочее. Ну... ты представляешь, какие возможности. Легенда. Все официально. Полная свобода передвижений. Контактов. Естественно, братец мой про все это узнал. И... воспользовался. Как самая последняя скотина. Сначала все выглядело довольно невинно. Приезжаю в страну, кому-нибудь от его имени позвоню. Передам посылку. Дальше – больше. Открыла, по его опять же просьбе, несколько счетов в разных странах на свое имя. И они погнали через них свои вонючие деньги. Самое смешное, что у меня и в мыслях-то даже не было. Думала, все это обычный, легальный бизнес. Я даже вообразить себе не могла, что мой родной брат... тот, кому я с детства была как старшая сестра, то есть, я хочу сказать, как мать родная, может втянуть меня в такую мерзость. Впрочем... я такая доверчивая, всегда вижу в людях только хорошее. Это меня вечно и губит... Одним словом... сколько веревочке ни виться, случилось то, что и должно было случиться. ЦРУ вместе с ФБР вышли на след всей этой компании, и... началось. Задержания. Очные ставки. Допросы. Когда они вызвали меня, я была просто в шоке. Для меня как будто весь мир обрушился. Машинально... как сомнамбула, я дала согласие на сотрудничество. И-и... Послушай, Майк, ты не был бы столь любезен... взять мне еще... Чего-то я совсем расклеилась... от всех этих разговоров.

– Да, разумеется. Снова «Розу»?

– Да... пожалуй... лучше то, что у тебя.

– О’кей. Гарсон! Еще один двойной «Мартель», пожалуйста... И-и... что дальше?

– Тебе это... действительно интересно?

– Конечно.

– Хочешь узнать... всю низость моего падения.

– Зачем ты так говоришь, Хелен.

– Ну а как еще скажешь. Как еще? Семь лет я работала на этих ублюдков. Семь лет! Сначала по кокаиновой мафии. Потом повысили. Перевели в Европу. Прага. Будапешт. Потом вон... Париж. Стала работать по дипломатам. На первый взгляд все чинно, благородно. А на самом деле в сто крат ужасней. Столько мерзости... подлости... грязи. Когда они в первый раз попытались меня под кого-то подложить, я решила взбунтоваться и послать их всех... куда подальше. Вместе со всей их вонючей конторой. Но не тут-то было. От этих пауков просто так не вырвешься. И ведь что, гады, придумали. Честное слово, хуже, чем иезуиты какие-нибудь. Или гестапо. Помнишь, я тебе о брате своем говорила. С которого все и началось. Так вот, он с ними, после ареста, тоже сотрудничать начал. И даже на процессе одном выступал, громком, где всех главарей судили. А потом... по программе защиты свидетелей... есть такая, знаешь... его увезли куда-то, к черту на кулички... сделали пластическую операцию... дали новое имя, так что... где он сейчас и как, я могу только догадываться, и то весьма и весьма смутно. Так вот... когда я заявила им, что выхожу из игры, они знаешь что мне сказали?

– Что?

– Ну вот... опять вода соленая... Подожди минутку... сейчас успокоюсь... Возьму себя в руки... Всегда, когда об этом вспоминаю, прямо... мороз по коже... Так вот... дорогой Майк... лишь только я дала этим недоноскам понять, что хочу расстаться с ними полюбовно, как мне тут же было сказано... очень вежливым таким тоном... и... с гаденькой улыбочкой на их поганых рожах, что... в таком случае они будут просто вынуждены... подчеркиваю, обрати внимание... вынуждены... дать наркомафии утечку информации о... о... о месте пребывания моего брата. Все... больше не могу сдерживать себя... извини...

– Хелен... девочка...

– Не надо, Майк, не успокаивай меня. Пожалуйста. Мне нужно выплакаться... За все эти годы... За весь этот страх... позор... унижения. Я слишком долго носила все это в себе... Слишком долго... Иначе это просто доведет меня до безумия... Этот бармен опять пялится на меня?

– Ну... так, краем глаза.

– Решил, наверно, что я полная неврастеничка. Ну и черт с ним, пусть думает, что хочет... Ты тоже... сам... наверно, сейчас думаешь обо мне бог знает что. И... жалеешь, наверно... что захотел со мной встретиться. Поделом. Зачем я тебе такая... мерзкая... жалкая...

– Хелен, прекрати, о чем ты говоришь.

– ...заплаканная... страшная.

– Перестань, дурочка, перестань, ну что за чушь ты несешь. Мерзкая... страшная. Да ты для меня... богиня... Звезда небесная... Ты лучше всех на свете... Красивее... Умнее... Я как увидел тебя в самый первый раз... тогда, в посольстве, на этой выставке, помнишь... меня словно... молнией поразило. Все вокруг существовать перестало... О... если бы ты только знала, как я люблю эти... нежные волосы... эти плечики... эти щечки сладкие... эти глазки... губки.

– Какая у тебя рука. М-м.

– Какая?

– Ласковая... нежная... сильная. Ты прикасаешься ко мне, гладишь, а через меня словно ток проходит... разряд электрический. А потом так тепло... так хорошо. У моего отца такие руки были. Вот только два человека... только два во всем мире... на кого я могу в этой жизни положиться.

– А твой отец жив?

– Нет уже, увы. Умер пять лет назад. От удара.

– Инсульт?

– Инфаркт. Не вынес позора, когда о брате узнал. Так что... теперь у меня осталась только одна опора. Единственный мужчина, который для меня что-то значит и... которому я сама... тоже... Хотя... нет, вряд ли.

– Что... вряд ли?

– Наверно, это всего лишь мои глупые мечты... фантазии... и я тебе... совсем не нужна.

– Господи, и у тебя еще язык поворачивается такое говорить! Да я без тебя жить не могу. Смысла никакого не вижу. Понимаешь? Я... просто высох весь внутри... за все то время, что не видел тебя.