Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность - Коллектив авторов

Не последовало изменений в отношении Польши к СССР и в последующие годы. Так, в докладе 2-го (разведывательного) отдела главного штаба Войска Польского за декабрь 1938 г. подчеркивалось: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно… Главная цель – ослабление и разгром России»[608]. Тогда же вновь назначенный посол Польши в Иране Я. Каршо-Седлевский сказал буквально следующее: «…Польские взгляды на политику в восточной Европе ясны: через несколько лет Германия начнет войну против СССР; Польша добровольно или по принуждению поддержит ее. В случае указанного конфликта Польше выгоднее стать на германскую сторону, так как территориальные интересы Польши на Западе и ее политические притязания на Востоке, и, прежде всего на Украине, могут быть обеспечены только путем германо-польских соглашений»[609].

Как говорится, no comment. При всем желании назвать отношения СССР и Польши хотя бы добрососедскими не получается. Все годы своего существования после распада Российской империи Польша была не только «вероятным противником», но и врагом № 1, в отличие от Германии, ввиду отсутствия с последней общей границы. Следовательно, когда от Германии последовало вполне вменяемое предложение заключить взаимообязывающий договор в области торговли и политики (включая пресловутый «Пакт Молотова – Риббентроппа»), советское правительство ответило согласием. Наши западные «партнеры» – и Польша громче всех – до сих пор ставят нам в вину это вполне рядовое, с точки зрения международного права, событие, обвиняя СССР не только в разделе Польши, но и в развязывании Второй мировой войны наряду с Германией. То, что это, мягко говоря, не соответствует действительности, на Западе мало кого интересует. Можно подумать, что полякам было бы легче, если бы немцы оккупировали всю Польшу целиком. В этом случае нас бы сегодня обвиняли в том, что мы не вступились за несчастную Польшу и безучастно взирали на то, как ее уничтожают. В любом случае, виноваты были бы русские. Кстати, «согласно опросу 2014-го года, проведенному американским аналитическим агентством Pew Research center, негативно к России относится 81 % поляков. По данным того же опроса, больше всех Речь Посполитая любит немцев»[610]. Кто бы сомневался…

Таким образом, к моменту выхода советских войск к границам Польши значительная часть ее населения (не большинство, но все же…) особой любви к нам не испытывала по определению.

Отдельного внимания заслуживает анализ взаимоотношений командного состава Армии Крайовой (АК) и командования Красной Армии. Особенно в период Варшавского восстания. Вот лишь некоторые документы. В Докладе командующего Армии Крайовой генерала дивизии Тадеуша Бур-Комаровского Верховному Главнокомандующему польских вооруженных сил, находившемуся в Великобритании, об оценке обстановки в связи с вступлением Красной Армии в Польшу от 22 июля 1944 г. говорилось: «…В Польшу вступают Советы, одной из целей которых является ликвидация независимости Польши, или по меньшей мере, политического подчинения ее Советам после того, как у Польши отрежут восточные области. Без четкого представления такого положения нельзя добиться мобилизации всех польских сил в политической кампании, которую мы должны вести против России и выиграть ее»[611]. Там еще много чего было сказано, но для понимания общей тенденции данного фрагмента вполне достаточно.

Однако для реализации этих планов необходима была военная победа, захват административного центра, в идеале, столицы и легитимация, таким образом правительства в изгнании, бросившего в 1939 г. свою страну и армию на произвол судьбы. Единственный способ достижения этой цели – восстание в Варшаве, которое должно было победить до подхода частей Красной Армии. Предполагалось, что это дело нескольких дней. Результат оказался вполне предсказуем: после кратковременного успеха восставших началось планомерное их уничтожение немцами вместе с мирным населением и самим городом.

8 августа 1944 г. командующий округом Варшава полковник А. Хрусцель (псевдоним Нурт) в телеграмме командующему 1-м Белорусским фронтом Рокоссовскому просил о материальной помощи и установлении связи: «С 1 августа 1944 г. веду бои с немцами в Варшаве с участием всего населения и всех вооруженных отрядов Армии Крайовой, и тех, которые присоединились к боям: Рабочая милиция, Армия Людова, Польская Армия Людова и другие. Ведем тяжелые бои. Немцы, готовя пути отхода, жгут город и уничтожают население. Сейчас мы сдерживаем крупные немецкие бронетанковые силы и пехоту, однако ощущаем недостаток боеприпасов и тяжелого оружия, нам необходима быстрая помощь войск маршала. В моем штабе находится советский офицер капитан Калугин, сообщите для него данные радиосвязи, для чтобы[612] он мог связаться с Вами и таким путем дать мне возможность согласовать действия»[613].

11 сентября 1944 г. в телеграмме Рокоссовскому взывал о помощи уже командующий Армии Крайовой Бур-Комаровский, еще недавно собиравшийся вести против России политическую кампанию и «выиграть ее»: «[…]Жители города очень страдают от обстрелов сверхтяжелой артиллерии, убедительно прошу пана маршала противодействовать ей. Ориентируясь в наших возможностях, Вы не можете ждать от нас решающего взаимодействия, поскольку из-за отсутствия у нас тяжелого вооружения у нас небольшие наступательные возможности. Тем не менее, если Вы нам укажете направление действий и подкрепите нас тяжелым оружием, мы сможем там сосредоточить все наши усилия в решающем ударе советских армий на Варшаву. Прошу пана маршала сообщить данные для установления прямой радиосвязи. Ожидаю ответа и выражаю свое солдатское приветствие»[614].

Но наступление Красной Армии задерживалось (по вполне объективным причинам). Причины этой задержки описаны многократно и подробно. Тем не менее, несколько слов стоит сказать. Не в качестве оправдания, как это, к сожалению, было принято в последние десятилетия, а в качестве констатации очевидного факта. Любое самое успешное наступление в определенной фазе предполагает оперативную паузу. Одна задача решена (вышли к Висле), последующая в деталях не сформулирована. Кроме того, необходимо подтянуть тылы и резервы, обслужить технику, пополнить боеприпасы, ассортимент медикаментов и перевязочных средств и, самое главное, дать личному составу отдых, абсолютно необходимый перед следующим этапом решительного наступления. Это азы военного дела. Аксиома. Ее игнорирование чревато большой кровью, которой и так было немало. С чего это командование АК и их правительство в изгнании решило, что за Варшавскую авантюру русские солдаты должны расплачиваться своими жизнями? Первая Польская армия генерала Берлинга (воинов которой командование АК называло не иначе, как бандой, продавшейся Советам), ринувшаяся на помощь братьям, буквально умылась кровью на плацдармах, так и не добившись успеха. Нужно было к этому добавить еще и кровь десятков тысяч солдат Рокоссовского, Конева и Жукова? И только для того, чтобы правительство, уже один раз предавшее свой народ и страну, еще немного «порулило»?

Да, жаль героев, которые, поверив своим командирам, пошли на верную смерть, не имея и тени шанса на победу. Безумно жаль мирных жителей, ставших заложниками этой авантюры. Но мы-то здесь при чем? Разве у нас были какие-либо обязательства перед польским государством? Разве у нас были какие-либо обязательства перед польским народом, кроме тех, которые мы взяли на себя добровольно? Нет! Не было. Тем не менее, посильная помощь восставшим была оказана[615]. Да и бои под Варшавой не прекращались ни на один день. Вот только обстановка складывалась не в нашу пользу. А в самой Варшаве обстановка быстро приближалась к катастрофической.

И тогда печатные органы и средства пропаганды, подконтрольные Лондонскому правительству и командованию АК, начинают распространять информацию (вернее, дезинформацию) о том, что это Советы спровоцировали восстание, а потом бросили людей на произвол судьбы, что Сталин специально остановил наступление, чтобы руками немцев удушить восстание, и т. д. В ответ на это 13 августа 1944 г. последовало заявление ТАСС, где говорилось о решении советского командования «отмежеваться от варшавской авантюры», чтобы за нее «не нести ни прямой, ни косвенной ответственности»[616].

22 августа в послании Рузвельту и Черчиллю, Сталин писал: «Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди использовали доверчивость варшавян, бросив многих почти безоружных людей под немецкие пушки, танки и авиацию. Создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для дела освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы»[617].